[1189]. Ренуар избегает использовать в завещании фамилию Трео – возможно, не хочет, чтобы его наследники что-то заподозрили, так как им, по всей видимости, было известно имя первой натурщицы Ренуара Лизы Трео. Трудно сказать, почему Ренуар остановился на сумме в 450 франков, – она была невелика и составляла даже меньше того, что он ежегодно перечислял ей при жизни (иногда – свыше 600 франков в год). Эту сумму проще оценить в свете того, что шесть лет спустя, в 1914-м (когда началась девальвация франка), Ренуар предложил своему сыну Жану так оплачивать работу служанки: «Что до жены булочника [Булочницы, Жоржетты Дюпюи], заплати ей от меня франков пятьдесят либо по два франка в день, если будешь кормить ее во время своего пребывания, либо три в день, если не будешь»[1190]. Если Жоржетта постоянно работала у Ренуаров, она зарабатывала 750 франков в год без питания и 500 – с питанием. Впрочем, пока Ренуар был жив, он проявлял чрезвычайную щедрость по отношению к дочери. На этом фоне назначенное ей пособие выглядит особенно жалким, оно даже меньше того, что Ренуар несколькими годами раньше платил служанке. Впрочем, Жоржетта жила в Париже, городе гораздо более дорогом, чем захолустная деревушка его дочери.
Все те шестнадцать лет, которые прошли с момента замужества Жанны до смерти Луи, Ренуар не посылал ей деньги регулярно, хотя девятью годами раньше ссудил супругам 4500 франков на покупку дома, а через два года отправил в подарок 200 франков. Судя по всему, Луи зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью. Однако после смерти Луи Ренуар постоянно посылал дочери небольшие суммы. Так, примерно в феврале 1909 года, планируя очередную свою поездку[1191], он пишет Жанне: «Во время моего отсутствия Воллар будет пересылать тебе по 50 франков ежемесячно плюс 100 франков вышлет незамедлительно на зимние расходы. Если возникнет непредвиденная ситуация – болезнь или что-то еще – и тебе понадобятся дополнительные средства, не переживай, просто напиши Воллару… Я уезжаю в Венецию с тяжелой простудой, а оттуда в Египет. Увидимся весной. С любовью, Ренуар»[1192]. Выходило 600 франков в год плюс дополнительные переводы. Даже в письме от Габриэль поднимается вопрос о финансовой помощи Жанне: «Завтра отправлю вам 100 франков»[1193]. То есть до смерти Ренуара Жанна могла рассчитывать на минимальный доход в 600 франков в год плюс время от времени еще по 100 франков в подарок.
Даже притом, что у Жанны был свой дом с пекарней, которую она могла сдать внаем, ежегодное пособие в 450 франков выглядит скудным. С 1914 года началась девальвация франка, и к моменту смерти Ренуара в 1919 году пособие, учрежденное им в 1908 году, обесценилось более чем вполовину и составляло лишь 39,5 % от изначального. Например, в 1908 году средняя зарплата шахтера составляла 1256 франков, а в 1919-м, в результате инфляции, – 3269 франков. Максимальный годовой доход опытного почтальона в Париже составлял в 1911 году 1900 франков, а в 1919-м – уже 3900[1194].
Трудно сказать, почему Ренуар так и не пересмотрел пособие Жанны после девальвации франка в последние пять лет его жизни. Возможно, виной тому его болезнь и тревога о том, что, внося изменения в официальные документы, он может выдать свою тайну, о которой по-прежнему знали только пять человек: Габриэль, Воллар, Жоржетта Дюпюи, ее муж и месье Дюо. Тем не менее нежелание увеличить Жанне пособие выглядит скаредностью, совершенно не свойственной обычно столь щедрому Ренуару. Он, безусловно, знал, что в трех его мастерских по-прежнему находится 700 ценных картин, а кроме того, на складе у его агента лежит множество работ на продажу. Кроме того, он был владельцем двух домов, в Эссуа и в Кане. Он не мог не знать, что трое его сыновей унаследуют огромное состояние. Мы, видимо, никогда не узнаем, почему Ренуар так поступил со своей дочерью и не обеспечил ей после своей смерти доход, на который она могла бы жить. Помимо разговоров о деньгах, в письмах Ренуара к ней звучит тревога за ее здоровье – она довольно долго плохо себя чувствовала. Даже через год после двойной трагедии – смерти Луи и выкидыша – отец продолжает за нее переживать: «Моя дорогая Жанна… Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше и, приехав, я застану тебя здоровой… С любовью, Ренуар»[1195]. Тревогу высказывает и Габриэль: «Надеюсь, что вам уже лучше»[1196].
Письма Габриэль к Жанне свидетельствуют о том, что между двумя женщинами сложились очень теплые отношения, – их разница в возрасте составляла всего восемь лет. Например, поскольку Жанна призналась Габриэль в своих страхах по поводу того, что Ренуар умрет, Габриэль в том же письме сообщает ей о его здоровье: «У месье Ренуара все по-прежнему неплохо. Не хуже. В этом возрасте моложе уже не становятся. С желудком все хорошо, и я очень надеюсь, что, несмотря на ревматизм, он проживет еще очень долго… Месье Ренуар просит передать, что любит Вас. Пишите мне. С любовью, Габриэль»[1197]. Ранее Габриэль не раз сопровождала Ренуара в Мадре, когда он ездил повидать Жанну. Однако чем больше его одолевала болезнь, тем затруднительнее делались эти визиты. Узнав о смерти Луи, Ренуар надеялся, что все-таки соберется с силами и приедет к дочери. В октябре, зная, что Жанна убита горем, он пишет: «Милое мое дитя… если потеплеет, я попытаюсь к тебе приехать. С любовью, Ренуар»[1198], а месяца через четыре снова: «Увидимся весной», при этом неясно, состоялась ли хоть одна из этих поездок[1199].
Поскольку съездить к Жанне не представлялось возможным, приходилось тайком приглашать ее в гости. Разумеется, останавливаться в парижской квартире, где жил Пьер и часто появлялась Алина, она не могла. Но Ренуар надеялся, что ее удастся поселить неподалеку, у Жоржетты Дюпюи. Жоржетта была лишь на два года старше Жанны и к 1894 году уже работала у Ренуаров – в этом году она попросила Ренуара стать свидетелем на ее свадьбе с пекарем; Ренуар согласился и в свидетельстве о браке написал: «Пьер Ренуар, художник 55 лет, рю Турлак, 7» – это был адрес его мастерской[1200].
Жанна была очень застенчива, и Ренуар волновался за то, что жить у незнакомых людей ей будет неловко. Поэтому он попросил Жоржетту подружиться с Жанной, чтобы рано или поздно дочь согласилась останавливаться у супругов Дюпюи, когда будет приезжать в Париж. Отчасти его надежды основывались на том, что обе женщины были женами пекарей и почти ровесницами. Для начала он организовал переписку между ними. Вскоре после смерти Луи Ренуар просит Жоржетту: «Не могла бы ты написать мадам Робине и сказать, чтобы она наняла девочку в служанки, – так ей будет менее одиноко, а обо всем, что ей нужно, она может просить Воллара. Для меня очень важно, чтобы она ни в чем не нуждалась»[1201]. Попросив Жоржетту передать эти предложения Жанне, вместо того чтобы написать ей самостоятельно, Ренуар не только добился того, что две женщины вступили в переписку, но и, в типичной своей манере, избежал прямого вмешательства в деликатную ситуацию. Однако, хотя сам он как будто бы устранился, его предложение свидетельствует о симпатии и сочувствии. (Неизвестно, наняла Жанна служанку или нет.)
Переписка между Жоржеттой и Жанной продолжалась почти год, прежде чем они встретились лично. Все это время у Ренуара так болели руки, что он просил Жоржетту и Габриэль писать за него письма. Таким образом, Жоржетта тоже стала содействовать обеспечению его дочери деньгами. Например, в мае 1909 года Жоржетта, приехавшая на несколько дней из Парижа в Кань, чтобы помочь по хозяйству, пишет в письме к Жанне: «Пишу Вам от имени месье Ренуара, к которому приехала на несколько дней. Как Вам известно, самому ему писать трудно, так как руки болят, и он попросил меня написать за него. Он шлет Вам свои наилучшие пожелания и спрашивает, как у Вас дела… Будьте любезны, ответьте на мой домашний адрес… и подтвердите получение 100 франков, которые я Вам отправляю по поручению месье Ренуара. Он просил сказать Вам, что по возвращении в Париж через месяц пришлет еще. Он передает, что любит Вас»[1202]. После того как Жоржетта и Жанна год обменивались письмами, Ренуар решил, что Жоржетте стоит съездить в Мадре и лично повидаться с Жанной. По его просьбе Жоржетта предложила приехать к Жанне из Парижа на поезде – это 230 километров. Жанна в ответном письме говорит о разных вещах, однако о предполагаемом визите не упоминает, поэтому Жоржетта написала в ответ: «Пишу Вам и одновременно месье Ренуару… В последнем письме я написала, что в ближайшее время к Вам приеду, однако Вы мне ничего не ответили. Я хотела бы знать, удобно ли это, – я не хочу приезжать, если Вам эта мысль не по душе. Я прекрасно понимаю, что Вы меня не знаете и это несколько обременительно, но уверяю, что я не буду в тягость. Я простая работница, и Вы увидите: встретившись, мы обязательно подружимся. Мой муж часто в разъездах и иногда берет меня с собой; поскольку он собрался в сторону Алансона, я решила, что заеду к Вам и засвидетельствую свое почтение. Ожидая Вашего положительного ответа, мы с мужем шлем Вам свои наилучшие пожелания»[1203]. Судя по всему, Жанна согласилась принять Жоржетту, и весной 1909 года они наконец познакомились – 15 июля Жоржетта пишет, что видела Жанну «снова» (см. ниже). Видимо, Жанна все еще была не вполне здорова, потому что следующее письмо Жоржетта заканчивает словами: «Надеюсь, что тебе все лучше и лучше!»