пока эта юродивая трепала всем нервы.
А теперь ещё и это: от дефективной сестры Ордена воротит с души даже у слизняков, которые штампуют из людей роботов-трансформеров. Само по себе, вроде, открытие позитивное. Но, сегодня об этом узнала не только я – к добру или к худу, рядом оказались свидетели. И в голове сразу зашевелилась невнятная пока тревога. Шарли как-то обмолвилась, дескать, народная сметка уже подсказала кое-кому: коли боги не справляются с нечистью, так, может, хоть ведьмы из цитадели почешутся? Один из самых верных способов самоуничтожения: обнадёжить людей и облажаться. Даже если ты ничего не пообещаешь, тебе не простят рухнувших людских надежд, что связывали с тобой. А моя внезапная неуязвимость перед слизняками уже связала Орден с этими проклятыми надеждами. Да уж! На месте миссис Далтон, я бы поскорей отравила меня. Хотя уже поздно: теперь все наши тётки попадут под подозрение. Им припишут неуязвимость не только от слизняков, но и от ураганов, извержений вулканов и метеоритов.
Капля воды попала на роговицу глаза, и я заморгала, избавляясь от раздражающего фактора. Сарг очнулся, оценил мои гримасы и провёл пальцем по брови, выжимая из неё воду. Тонкие струйки щекотно заскользили по вискам.
– Поцелуй меня, – выскочило из моего рта самопроизвольно, хотя душа просила иного.
Она в сговоре с набирающим силу сознанием уже строила планы мести. Сарг это понял, наклонился и крепко поцеловал меня в губы – забытое ощущение. Тело не откликнулось на короткую ласку. Вообще ничего. И это он понял. Сел, осторожно подхватил меня под лопатки и усадил, привалив спиной к своей груди. Выудил откуда-то мою маску, помог её закрепить на лице, выдохнул:
– Ты, как я понимаю, просто так отсюда не уйдёшь. Я готов слушать.
– Мы уничтожим это змеиное гнездо.
Ни он, ни я не задавали вопросов – сейчас мы вполне обходились без них.
– Ты уже решила.
– Это мой долг. Для этого такие, как я, и приходят на вашу землю. А иначе, зачем мы тут нужны? Слишком жирно для старых перечниц: получить такой подарок и не расплатиться. Это цена нашей жизни в твоём мире. И я не отступлю… Какое дерьмо!
– Не ругайся, – попенял он равнодушно.
Встал, поднял меня на руки и понёс к остальным.
Я и раньше-то была здесь чуть ниже царицы Савской, но значительно обогнала Маргарет Тэтчер. А теперь мой народ благоговел и боялся меня ещё больше. Стало быть, и отстранялся всё дальше за красную музейную колбаску ограждения. Сарга, Вотума и Алесара с Мероной – слава богам – это не коснулось. Чуть больше зауважали, чуть крепче напряглись в тревоге за меня любимую. Впрочем, и Мейхалт не разочаровал. Кажется, он возмечтал перебраться на службу к сестре Ордена. Это было бы здорово! Они мне нужны всё больше и больше: умные, сильные, злые и преданные люди. Обладающие, к тому же, хоть какой-то симпатией ко мне лично.
Со мной остались все, кроме трёх выживших матросиков – их Сарг оправил восвояси. Правильно, пусть Олсак сам нянчится со своими дегенератами, не умеющими себя вести. Когда начинаешь войну, разболтанные клоуны своим неподчинением играют на руку врагам. А нам предстояло готовиться ко всему и всякому.
И первым делом мы вернулись в сарай. Мужики занялись замками и победили. В остальных помещениях оказалось то, что я и ожидала увидеть. В каждой из четырех просторных комнат без окон авторы этого архитектурного объекта складировали тела-носители – каждый получил свой удар милосердия прямо в сердце. Правда, в одной комнате эти зомби уже пришли в себя – видать, отлежавшийся материал. Слизняки в этих головах достаточно вросли корнями в мозги и взяли управление на себя. Получалось у них, пока ещё, так себе. Тела с кукольными глазами пошатывались, грешили нелепыми жестами, но мечами уже помахивали. Полноценной схваткой тут и не пахло – гвардейцы вырезали их в два счёта. Страстно чесались руки подпалить всё это хозяйство, но Сарг меня притормозил. Он воин: думает, как воин, просчитывает, как воин, и также поступает. Сарай мы, конечно же, зарядили для оперативного поджога на обратном пути. Масла для светильников тут оказалось в избытке. Однако пионерский костёр откладывался на неопределённое время.
Мы снова ползли по лесу черепашьим шагом, но теперь и я включилась в общий процесс. Была послушна, как младенец при крещении. Шла вместе с Саргом и лайсаками первой: осознанная необходимость в защите от неподвластного людям. Голову каждого вместо шлема, под который, как показал опыт легко забраться, венчала тугая чалма. Уши пока были на виду – слушать-то надо, как следует. Но в любую секунду их можно упрятать, пресекая вторжение осьминогов. Мы беспрепятственно прошили весь остров до противоположного берега. И только тут обнаружили искомое: и врагов, и кое-что знакомое. Команду Сугардара из Олластала. Верней то, что от неё осталось: десяток правоверных викингов валялись связанными на песке во главе со своим эмиром.
– Выкинуло штормом. Рабам на вёслах конец, – пояснил мне Сарг их присутствие.
И указал в направлении бултыхающихся вблизи берега останков галеры. Второй корабль – целый и здоровый – отдыхал в небольшой бухточке по другую сторону от нашей разведгруппы.
– А эта посудина с запада, – со знанием дела оценил Мейхалт. – Их оснастка. Они не используют прямые паруса. Кроме того, у них не бывает меньше пяти пушек на баке.
– А вот и они, – мстительно пробухтел Вотум. – Собственной персоной. Не похожи на тех отборных, что пёрли на нас при Свастле. Тех можно было завалить только втроём.
Кух с Шехом присвистнули, впечатлённые признанием.
– Да ладно, – скептично пошевелил бровью Мейхалт.
Он по молодости лет не попал на эпохальную битву у столицы танагратии Одния.
– Изредка вдвоём, – нехотя признался ветеран, покосившись на мальчишку, не нюхавшего пороха и лагерных клозетов. – Но, это если у тебя руки точно растут из нужного места.
– Ага! – хмыкнул на правах ветерана Сарг. – И если ты не просрал здоровье по курительным притонам. Или сифилисным борделям.
– Сиятельной, – едко заметила Мерона, – не обязательно знать о таких подробностях.
Мужики смутились. Я же, ни на кого не глядя, вздохнула и поделилась:
– Есть болезни пострашней эмфиземы легких. Или сифилиса. Вам повезло: ваш мир о них не знает.
Спорщики почтительно умолкли, сражённые намёком на мои познания о других мирах и заковыристым словом «эмфизема». А я некстати вспомнила, что на этой планете и впрямь отсутствуют: и рак, и СПИД, и чёрная оспа, и даже диабет. Есть чума, но та произрастает, в основном, в центральной части южного континента. А здесь на восточном уже давно процветает культ прививок. Орденские врачихи ввели их в обязаловку, чем значительно повысили свой рейтинг. Да, мы по праву гордимся своей победой на этом жутком фронте. Особенно в южных провинциях Руфеса и в парочке юго-восточных королевств-малюток. Вполне, надо сказать, заслуженно: одними только бесплатными вакцинариями, что Орден Отражения содержит по всему материку за свой счёт, мои тётки уже заработали на памятник.
– Куда это они намылились? – прервал мои медицинские размышления Мейхалт.
Закованные в броню тела-носители – или на местный лад безмозглые – поднимали с земли неудачливых викингов. Без пинков и затрещин, молча, равнодушно, страшно. Каменные лица-маски застыли с единым бессмысленным выражением на все случаи жизни. Один из орлов Сугардара въехал затылком в подбородок потянувшегося к нему робота. Тот, как и полагается, откинулся и рухнул навзничь, грохоча членами. Через секунду он уже стоял на ногах: ни кривой мстительной усмешки, ни ругани, ни живописного суетливого избиения пленника. Пара чётких ударов, и активный оппозиционер свернулся калачиком мордой в землю. Ему выверено отвесили минуту на восстановление физической формы. За всё время короткой стычки ни один из роботов и ухом не повел. Даже не глянул в её сторону.
– Что скажешь, детка? – покосился на меня Вотум.
Я не торопилась высказываться, ибо увиденное своими глазами шло в разрез с картиной, составленной с чужих слов. Оно ведь как выглядело до сих пор: отупевший человек бегает по жизни с личным надсмотрщиком в башке. Он что-то делает. Но, как только отклоняется от темы, надсмотрщик выражает своё неудовольствие в доступной и, скорей всего, болезненной форме. А что мы имеем? Эти безмозглые начисто лишены эмоций и реакции на боль. Хотя, такое впечатление, что боль для них вообще не существует, как явление. Возбуждение, возникающее в коре мозга – попыталась вспомнить я курс лекций Шарли – передаётся в подкорку. А оттуда уже в вегетативную систему. А куда всё это перекочевывает у мутантов? К осьминогу? Кора больших полушарий явно попорчена: эмоций-то – ноль без палочки. Вся инициатива по формированию мотивации явно принадлежит паразиту, прибравшему к рукам тело. Мозг изуродован, а вот как?
Я не врач. Этих ребят нужно отправлять к моим тёткам в цитадель. Пусть миссис Далтон вскрывает им головы десятками, сотнями. Пусть они с Шарли разбираются с этой дрянью по полной программе. Реакция на боль отсутствует – это нонсенс! Это считай, почти весь инстинкт самосохранения летит к чертям… Вот же дура: летит у человека! У осьминога с этим всё в порядке. Его осьминожий инстинкт защищает целостность своего носителя – человеческого тела. Тело человека с мозгом осьминога… Да нет же! Тело с осьминогом в голове, который и есть его новый мозг!
Мама! Люди говорят о безмозглых так, будто перед ними другие, порченные, но всё ещё люди. А это уже не люди! Это иные существа, а человеческий облик для них только камуфляж. Относясь к ним, как к себе подобным, мои новые соотечественники обречены на провал. Мне знакомо мнение, будто в природе людей подчинять всех и каждого одинаково без разбора. Только, вот, почему борьба со зверем и с себе подобным ведётся по разным правилам? С человеком даже в наихудшей ситуации, мы всё равно устанавливаем продиктованные ею отношения. А зверя убиваем беспощадно, не задумываясь – и это единственный исход борьбы с ним.