пошлёт за мной делегацию на слонах с танцовщицами в перьях и бусах.
Видать, танаграта Однии не посвятили в суть перевоплощения сестёр Ордена Отражения. Он не мог знать, что фанатично избегаемая им Сиятельная росла в стране, где самым массовым видом спорта была борьба с чиновниками: классическая, вольная и подпольная. Танаграт был обречён на поражение – решил наш военный женсовет. Для сбора разведданных об ареале обитания и маскировочной окраске моей дичи я первым делом легализовала моих спутниц в роли официальных наперсниц Ордена Отражения. Шарли мне выделила определённый запас аттестатов с открытыми именами. Ну, а с золотом у меня вообще проблем не было – Сарг не знал и сотой части нашего подпольно-фургонного состояния. Клор с Мероной прикормили энное количество прислуги из танагратовой вотчины. И к вечеру шестого дня визита в Свастл мы разложили этого зарвавшегося чинодрала на составляющие.
Военный поход был назначен на следующее утро. «И успокоился он на день седьмой» – тот, кто это писал, знал толк в жизни. И вот с утра пораньше нам с девчонками приспичило прогуляться в городскую сауну. А затем пробежаться по магазинам. Нанятые Лайрес обры ждали нас во внешнем городе. За городские ворота я выехала в сопровождении Мероны в ярком аляпистом плаще и без маски – практически с закрытыми глазами. Клор осталась в городе создавать дымовую завесу беготнёй по магазинам. За первым же поворотом столбовой дороги нас поджидал безликий человечек из обслуги какого-то приближённого ко двору. Этот профи безошибочно доставил мою отбитую задницу на штатное место водопоя сегодняшней охоты. Мы успели тютелька в тютельку. Только я угнездилась у мелкой речушки на объёмистом валуне, как на вытоптанную поляну вывалилась толпа обров с высунутыми языками.
Я приняла излюбленную для подглядывания позу: голова опущена, глаза под маской отчаянно косят по сторонам. На плече деликатно расселся интеллигентный Тех. На коленях в позе Кустодиевской красавицы в неглиже разлеглась Рах, кокетливо поигрывая хвостом. Мерона с отсутствующим видом поила обров.
Ну, что сказать о нашей добыче? Первым и самым страстным желанием вляпавшегося в меня танаграта, было намерение сбежать. Я не удивилась. И тому, что этот упырь не осмелился повернуться к Внимающей спиной, тоже. Его внешность меня не разочаровала: тот же Сарг, только повыше и пошире в плечах. То есть, типичный солдафон с попорченной физиономией, длинными каштановыми патлами, грязными ногтями и замашками потомственного флибустьера. Тёмная бровь придавила переносицу таким грозным изгибом, что лицо обречено на вечно недовольную мину. Большие карие, но глубоко вдавленные под бровь глаза столь же отталкивающие, как, скажем, морда акулы, встреченной пловцом посреди океана. И весь-то он чересчур рельефный: выпуклые скулы, выступающие бугры челюстей и подбородка, глубокие носогубные складки. А ещё широкий слегка сгорбленный нос, чётко очерченные сжатые губы, высокий шишкастый лоб. Холмистое такое лицо. Колоритное, злобное и стимулирующее держаться подальше.
– Сиятельная, – хрипло поприветствовал меня этот удручающий тип пренебрежительным кивком.
Я подняла голову и кивнула в ответ. Представился он с таким скрипом, будто у него под пятками полыхала жаровня с углями. А иначе бы он ни за что! Спутники за его спиной, тем временем, боролись с обрами – те бранились и таранили кусты своими задницами. Понятно же: ни один приличный зверь не сунется туда, где отдыхают сразу два лайсака.
Танаграт зло сощурился и выдавил из себя вежливость:
– У Вас необычные слуги, Сиятельная. Не слыхал, чтобы лайсаков можно было приручить.
– Я бы представила тебе моих друзей, мой танаграт, – холодно заявила я. – Но, у тебя, насколько мне известно, нет времени на такие глупости, как сёстры Ордена Отражения.
Следовало поторопиться с наездом и провокацией – досадливое раздражение собеседника указывало на желание смыться, как можно быстрей. Но, как ни странно, не из-за меня. Из-за чего-то другого, связанного со мной и крайне его доставшего. Ну, вот и первая правда: он действительно прятался от меня. Было нечто такое, что при встрече со мной должно проявиться, спровоцироваться, а то и сдетонировать. Вот чего мне ещё не хватало!
Я не стала миндальничать с этим заговорщиком. Поднялась с камушка, задрала подбородок и самым ледяным в моём гардеробе тоном потребовала:
– Я хочу знать то, что должна знать!
Он тотчас набычился. А мне надоели все эти окаянные бесовские туманности. За мной не заржавело напомнить этому высокомерному засранцу: кто есть кто.
– Ты ведь знаешь обо мне достаточно много, не так ли?
Не умея читать мысли, я постепенно приловчилась так вести диалоги, чтобы «да» или «нет» отвечали на все вопросы и описывали всю картину. И теперь танаграт раскручивался передо мной подобно бумажной трубочке из клюва попугая шарманщика.
– Конечно, знаю, – с трудом скрывая ярость, прошипел подследственный. – В том числе и о Ваших возможностях.
– Так, что там у нас с тем, что я должна знать?
– Хорошо! – рявкнул он. – Хотите знать, так узнаете. Жду Вас вечером. Сиятельная.
Титулуя меня, грубиян скривился так, будто вместо утреннего кофе ему помочились в чашку. Танаграт взлетел на своего обра с бешеными, как и у хозяина глазами. Оба поднялись на дыбы и умчались – психи ненормальные. А мне стало так невероятно легко и спокойно, что к вырванному зубами визиту я даже не готовилась. Как говаривала некогда моя единственная близкая подруга: хочете-не хочете, но вы меня получите.
Интересно, чего он там для меня припас – этот мужик, с которым мне совершенно нечего делить.
Глава 16
В которой я не гребу, а…
Огребаюсь
Как там было у Агаты Кристи… Кажется, самые важные в жизни минуты мы признаём, когда всё уже поздно. Думаю, самое наше запоздавшее озарение связано с осознанием собственной самоуверенности, что твердит, будто к тем важным минутам ты готовился загодя. Никогда не умела приготовиться загодя… Скажем, к той чёртовой рытвине, в которую я угодила ногой и схлопотала вывих. Или к поездке в гости к зеркалу, зашвырнувшему меня сюда. Чтя традиции, не сумела приготовиться и к встрече с тем, что припас для меня танаграт – мужик, с которым до этого дня мне совершенно нечего было делить.
В отличие от меня, он к этой встрече готовился, как к войне. Ни к стычке, ни к драке, ни к дуэли – к полноценной, полномасштабной войне, имеющей нормальную военную цель: уничтожить меня морально. А потому выбрал самую подходящую к ситуации маску: громогласного, ироничного цинизма. Оно и понятно: там, в лесу моё превосходство не заметил бы только отсутствующий. Теперь и мужику, и воину – обоим сразу приспичило взять реванш. Я не против. Не к лицу мне мериться той штукой, которой у меня нет, с тем, у кого её в достатке. А то и в избытке, судя по границам самомнения. Уж не знаю, какими домашними заготовками к дебатам запасся танаграт, но я всё скомкала.
Вошла со склонённой головкой в отвисшем до пупа капюшоне. Качнула этим сооружением, когда он лениво приподнялся на противоположном берегу километрового рабочего стола. Села на краешек кресла и сплела на груди монашеский бублик, продёрнув руки в рукава. Закрылась, занавесилась и не пошевелилась даже после ухода сопровождавшего меня воина. Танаграт на ходу политически профессионально переписал сценарий и выложил на мой край стола небольшой свёрнутый прямоугольник. Большой вычурной сургучной печатью вверх. Корону я разглядела, а потому и авторство, несмотря на геральдическую безграмотность, идентифицировала. Выпростала из рукавов руки, сняла капюшон, вскрыла пакет и приступила:
«Дорогая моя Ксейя. Долгих тебе лет жизни, красоты, здоровья и прочая, прочая, прочая. Сожалею, милая моя девочка (перечеркнуто) Сожалею, мэм, что не привелось свидеться раньше – дела. Как таная Руфеса, я кручусь волчком, но всё равно не поспеваю за всем, что планируется на день, неделю, а тем паче на месяц и более. Однако, в ближайшее время, надеюсь, это досадное упущение будет исправлено…»
Я дочитала это пространное велеречивое послание своей… сводной сестры Камиллы до конца. И не поверила глазам. Перечитала снова, заподозрив, что старый добрый английский, на котором было писано, в этих краях стал забываться. Ни черта подобного! Эта стерва написала ровно то, что имела в виду. Если отбросить все загогулины речи, то по смыслу выходило следующее:
«Детка, сиди, где сидишь, не дёргайся, не рыпайся и даже не думай сбежать – достану из-под земли. А когда достану, мало тебе не покажется. Ибо коронованная сука всегда опасней обычной, как минимум вдвое. Твои способности мне и моему супругу – тану Руфеса – подходят. А потому мы намерены использовать тебя в хвост и в гриву. И для начала затолкаем тебя под венец с тем мерзавцем, что передал тебе это письмо, а теперь сидит напротив и едко кривит губы. Если понадобится тащить тебя к алтарю волоком, я не постесняюсь и всего населения Свастла. Если для острастки понадобится отмахнуть голову любому из твоих приятелей – прикажу, не моргнув глазом. Я сказала, и так будет! Герс – мужик умный, сильный, отважный, но не безбашенный. Отличный политик и блестящий воевода. А к тому же циник, женоненавистник, единственный друг моего мужа и самый выдающийся танаграт Руфеса. Ему требуется поддержка Ордена и защита самой крутой из его пришелиц. Вот ты за ним и присмотришь. Этого хочет мой супруг, а я не привыкла ему отказывать в таких мелочах. До скорой встречи, целую. Твоя королева Камилла».
– Ты это читал? – холодно уточнила тварь, вылезающая из меня без предупреждения.
– А ты уже имеешь право меня допрашивать? – зло всколыхнулась навстречу его тварь.
– А чего кокетничать? – ядовито усмехнулась моя. – Мы уже почти родственники. Так ты это читал?
– Конечно, нет, – язвительно ответствовала его тварь, припечатав высоким кубком бумажную горку на столе. – Я не знаю, и не могу знать язык Внимающих. Но, мне известно, чем тебя обрадовали, Сиятельная. Меня столь незаслуженно щедрым подарком обрадовали, – он ск