Этих ублюдков нужно непременно познакомить с моими опекунами. Их никак нельзя отпускать – пусть из них выколотят, кому я так понадобилась. Я пораскинула мозгами и выдала:
– Но, они обожают тухлятинку! Полетает, подождёт, пока я не сдохну без воды, а вы не уберётесь, тогда и перекусит!
– Как воин, я не могу оставить даму в таком плачевном состоянии! – глумливо отвесили мне поклон.
– Как воин, – ласково возразила я, – ты должен доблестно воевать! А не крысятничать у танаграта Однии!
– Допустим! – ничуть не смутился мерзавец. – Но, всё же лучше я, чем брюхо этого монстра!
– Если бы меня украли у мужа во имя любви, – пококетничала я, – то всё может быть! А если меня хотят продать, то я предпочту брюхо!
– Так, значит, у меня есть шанс завоевать сердце прекрасной агрии?! – развеселился он не на шутку.
– Прекрасной?! – деланно удивилась я. – Не думаю, чтобы ты знал, что скрывает маска Внимающей!
– Не думаю, – в тон мне возразил он, – что это нечто ужасное! Иначе сам танаграт аэт Варкар не решился бы на столь необычный брак!
– Политика! – скучным голосом пояснила я, пригорюнившись на локте.
И внимательно наблюдая за первым ловкачом, что отправился штурмовать скалу. Кстати, кроме этого позёра, ни один из двенадцати воинов не снял свой колпак. Более того: когда им приспичило хлебнуть воды, прежде чем обнажить лица, эти конспираторы повернулись спиной.
– А, правда, что ты, Сиятельная, можешь убить простым взглядом?! – балагурил красавчик, разлегшись прямо на земле.
– А взгляд, который убивает, может считаться простым?!
– Чтоб меня!.. – восторженно выругался он. – А ты интересная девчонка! Настоящая умница! Таких не часто встретишь среди наших коров!
– Ну, я и не совсем ваша! – напустила я тумана.
– А чья?! – беззаботно переспросил он.
Забыл, что с любой Внимающей человек говорит сразу на двух языках: вслух и шевеля мозгами.
– Как тебя, однако, пробирает от любопытства?! – ласково попеняла я неудачливому лицемеру.
– Ах да! – хлопнул он себя по лбу. – Вы же мысли читаете! Везёт тебе!
– Ты полагаешь?! – добавила я в голос тонны льда и груды иронии. – Ты действительно думаешь, что твои мысли, или мысли этих дегенератов приятно читать?! Или хотя бы интересно?! Да в голове моего Теха, – ткнула я в сидящего на спине лайсака, – извилин больше, чем у всех кабанов в твоём стаде!
– Как грубо, Сиятельная! – укоризненно покачал башкой главарь.
– А ты пожалуйся на меня Ордену! – тряхнула я цинизмом. – Или мужу!
– Ну, этому бестолку на тебя жаловаться! – примирительно вещала эта сволочь. – Что он тебе сделает?! Он и пикнуть против не посмеет! Это все знают!
Меня как кулаком в лицо ударило! Я что, превратила танаграта Однии в объект насмешек всякого грязного быдла? Этого сильного, гордого, достойного человека мешают с грязью. Это мне сейчас даже не стыдно – я просто уничтожена. Такой дрянью я себя ощущать не привыкла. И не хочу, и не ждите! Но, о досадном открытии подумаю после того, как разделаюсь с этой кучей дерьма!
– О бессилии танаграта не знают, а выдумывают! Это специально разносят по свету! Есть такие малахольные! Ничтожества, которым кроме своего гнилого бабьего языка и пустых штанов предъявить нечего!
Меня маетно подташнивало от этих людишек. От скверных мыслей о себе и необходимости присутствовать на этом дурном спектакле до конца. А может быть их просто поубивать и топать домой? Настроение как раз подходящее.
– А зачем им это делать?! – далеко не равнодушно уточнил главарь.
– Затем, что каждый знает: во всём мире есть только одна сила, способная прижать мне хвост! Это ни тан и ни наша патронесса! Даже они не имеют силы и власти сладить со мной! А танаграт Однии имеет надо мной власть! И немалую! Потому-то, смертник, тебя и послали за мной!
Скалолаз очень вовремя – прямо тютелька в тютельку – достиг площадки и вылез на неё. Я неторопливо приготовилась. Едва он, тяжело дыша – и уже зомбированный – поднялся на ноги, безразличным тоном повелела:
– Прыгай!
Он и сиганул вниз солдатиком, не издав ни единого звука. Снизу донёсся омерзительный шмяк.
– Как жестоко, Сиятельная! – со злой обидой в голосе сообщил главарь.
– Как поучительно! – равнодушно возразила я. – Ты всё ещё уверен, что тебе нужны эти деньги?! Может, проще ограбить сокровищницу тана?!
– Мы обсудим это, когда я сорву с тебя маску!
Всё. Ущербный калека-джентльмен в нём не протянул и часа. Позировать и кривляться после такой демонстрации силы, видимо, расхотелось. Я отползла к стеночке, сжалась в комочек – а ну, как решат меня прихлопнуть, раз уж никак не достать? Страшно боялась заснуть, поэтому вслух бубнила стихи, которые смогла наскрести по закромам памяти. И всё-таки задремала.
Но у Теха не было проблем с бдительностью. Пара скалолазов лезла ко мне с двух сторон сразу. Этот умник внизу демонстративно перекликался только с одним – второй у него был бойцом невидимого фронта. Не отвлекаясь на периодические дуэты с главарём, он достиг площадки раньше. Я не стала рисковать и делить с ним этот клочок земли – для расставания мне хватило и появившейся над кромкой головы. Второй альпинист колебался с последним рывком наверх. Я тихонько выдвинула над краем площадки макушку и глазки под маской. Возможно, всё это не разглядели, приняв за камушек – скалолаз под матюги соратников встретился с землей.
Мне до боли сердечной хотелось домой. Поймала себя на том, что почти верю: вот уберусь с этой дурацкой скалы, а всё мерзкое, что надумала про себя, здесь и останется. И бегать стану другой дорогой. Господи! Неужели я и впрямь поглупела в этой щенячьей оболочке?
Глава 25
В которой я допрыгалась…
И достукалась разом
Допрыгавшегося кара настигает непременно: внезапно и беспощадно. А бывает и неоднократно, и тогда, как съязвила Раневская: попрыгунья с больными ногами прыгает сидя. Вот кое-кто и допрыгался, сидя на скале, и горюя: неужели я так поглупела в этой щенячьей оболочке? Выходило, что именно так. Ну, и как это понимать?
Первым мчащихся обров услыхал, конечно же, Тех и бойко запрыгал у меня на животе. Эти внизу ломанулись прочь. Но в той стороне, откуда они пришли в ущелье, спикировали два взрослых нарта. За ними шлёпнулся мой спаситель и весело мне протрубил. Я подскочила и помахала ему рукой, но тут же шмякнулась на живот – а вдруг бандиты подстрелят? Теперь же им нет нужды меня экономить. Я не высовывалась до тех пор, пока внизу всё не стихло. А на площадку не прыгнул гордый посыльный – взрослый нарт здесь разместит лишь половину задницы. Парень спустил меня прямо в руки Сарга. Я была готова к смерти. Но он прижал меня к груди и расцеловал в макушку, подробно объясняя, почему я такая дура. А я забыла спросить, сколько бандитов удалось взять живыми, чтобы познакомить их с моим супругом.
Вечером сгоношили праздничный семейный ужин. Все мои были так впечатляюще веселы, что нетрудно догадаться, насколько они перепугались. Я теребила себя, как могла, пыталась раскрутить настроение и запустить его в небо праздничным салютом, но мне становилось всё хуже и хуже. Уже не подташнивало – тошнило так, что тело гнулось в три погибели. Наконец, все это болезненное скопление многообещающе рвануло на выход, а я прочь из столовой. Далеко не убежала – скрючилась прямо тут же за дверью и вывернулась наизнанку. Едва не уткнулась носом в продукты своего производства, но чья-то сильная рука поймала за талию. Я повисла на ней, будто полотенце на батарее. Меня никогда в обеих жизнях так не рвало. Казалось, ещё чуть-чуть, и в омерзительную лужу под ногами полетит сердце, а за ним и всё остальное. Жутко болело в груди. Конвульсии в животе раздирали жилы, сосуды и нервы. Я долго умирала, а потом всё окончилось вместе с сознанием.
Очнувшись, поняла, что лежу в своей постели, что уже ночь, что хочу в туалет и… Не смогла пошевелить пальцами. Не смогла двинуть головой, плечами, ногами. В живых остались только веки, но толку в них никакого – темень в распяленных глазах непроглядная и ужасающе неестественная.
– Ксейя, детка! – почти упала на меня Мерона. – Очнулась!
– Пить, – кажется, беззвучно шепнула я и забеспокоилась о слухе наперсницы.
Она не расслышала, но догадалась. Моя голова поехала вверх, и вода тоненькой прохладной струйкой потекла в рот.
– Что со мной? – уже просто артикулировали губы.
– Может, потом? – мягко попыталась Мерона. – Ну, ладно. Ты беременна, детка, – ласково прошептала ведьма, обцеловывая мне лоб и щеки.
Но я это только чувствовала. Как не пыжилась, не могла разглядеть родное лицо в чудовищных потемках. Ни единого просвета, блика, шевеления тени.
– Сейчас ночь?
– Нет, – напряглась она. – Скоро вечер. Ты была в забытье почти сутки.
– Я ничего не вижу, – отчетливо прошевелила я губами.
– Не видишь? – не поверила мне Мерона.
Видимо, она мотала передо мной руками. Потому, что после минутного молчания чересчур спокойно погладила меня по голове и констатировала:
– Да, ты пока не видишь. Но, это временная слепота. Беременность – штука хитрая. Чего только не случается. Особенно по началу, а у тебя всего два месяца. Но ты не волнуйся…
Смешная всё-таки штука жизнь – подумалось мне. Весь день суетилась, тужилась, взрослела. А оказывается, уже пару месяцев, как взрослая…
И всё. Мир исчез внезапно и беспощадно.
Когда приходишь в себя после первого обморока, тебя встречают лёгкое беспокойство и громадное чувство облегчения. Во второй и в третий беспокойство сменяет страха, а облегчение почти невесомо. После пятого обморока страх обрастает тревогой, унынием и усталостью. После надцатого погружения в забытьё, утомившийся страх сдает позиции – в тебе царит одна усталость. Приходя в себя, я ничего не вижу, не говорю, не двигаюсь. Только слух остаётся верным до конца, и я слушаю, слушаю, слушаю…