ла:
– Эти люди мне подходят, мой примкомандат.
– Вот и отлично! – благословил меня генерал, всем своим видом выражая соболезнования. – Кому из них будет присвоен статус Опекуна Внимающей?
– Обоим, – прошептала я и поникла плакучей ивой над рекой.
А под маской не сводила глаз с упрямых голов своих будущих телохранителей: они почти ненавидели меня, но внешне фасон держали безупречно. Настоящие породистые русские «морды кирпичом». Превосходные экземпляры! Слава местным богам за мою маску – так удобно не стесняться своего бесстыжего нахрапистого любопытства.
– Вот гербовые аттестаты, – протянула я генералу серебряные цилиндрики на внушительных цепях с бумажками миссис Далтон внутри. – Впишите в них имена этих достойных господ. Завтра на восходе я выезжаю из цитадели.
Достойные господа пылали, как факелы и, по всей видимости, желали свернуть мне шею немедленно, не откладывая праздника на утро. Я улыбнулась им полу-виноватой улыбкой. Примкомандат внутренне прослезился в мою сторону, адресуя двум счастливым избранникам протуберанцы ядрёного злорадства. Я решила поддержать доброго дядю-командира. И подарила своим телохранителям такую издевательскую ухмылку из-под маски, что мужиков взяла оторопь. Новорожденные опекуны вытаращились на меня, как мыши, пойманные в сейфе-баре за распитием Шато Марго 1787 года.
Я же нормальная. И, естественно, отчалила с военной базы бескрайне довольная собой. Превосходный выбор, если судить о функционале. Ну, а если попадусь им под руку, потеряю бдительность... Постесняются меня прихлопнуть? Или науськают непредсказуемую Эпону? Или торжественно сожгут ведьму в её комфортабельном саркофаге на колесах? Время покажет, а я буду бдить.
Глава 4
В которой меня таки выперли за порог и…
Не пожалели
И обратно согласна с Франсуазой Саган: для моего здоровья восхищённые взгляды мужчин гораздо важней всяких там калорий и лекарств. Не то, чтобы я была оголтелой охотницей за такими взглядами – но частенько провоцировала их по мелочам. Такая зараза – никак не удержаться. Но, что поделать: этот рецепт и приятней в употреблении, и почти не стоит денег – если, кончено, не увлекаться и не впадать в крайности. Как, к примеру, попытка переодеть за рулём поехавшие колготки – взгляд того мужика, с которым мы чуть-чуть не разъехались был точно восхищённым. А мой взгляд весь оставшийся день сам собой становился интригующим и задиристым.
С последним пунктом списка я поторопилась, и старшие меня поправили. Оставалось сделать четвёртый и самый важный шаг, о котором я пока и понятия не имела. Кроме туманных намёков Шарли и патронессы в загашнике ничего не было, когда вечерком, следуя их приказу, я спустилась в замковый садик. Пришла, покрутила головой, несколько раз измерила его шагами вдоль и поперёк. Наконец, созрела для бунта. Однако любопытство пересилило, и я рухнула на скамейку у прудика, в котором лениво помахивали затейливыми плавниками жирные рыбёхи. Сидела, болтала ногами, и вяло раздумывала о том, насколько мне хреново. И хреново ли вообще?
Набычившегося соседа, примостившегося справа на самом краю скамейки, заметила не сразу. А заметив, не сразу признала в нём полноценного соседа. Среди всех галок, что привелось когда-то видеть на Земле, такого урода я не встречала. Вместо благородно-обтекаемой гордой птицы рядом покачивалась на корявых ножках помесь разозлённого дикобраза и обдёрганной метёлки в драных штанах. Ни о какой попытке опознать его цвет, речи не было: грязно-серо-буро-чёрно-говнистые оттенки напоминали обыкновенный комок грязи. Скверно уложенный хохолок нависал над длинным клювом веками немытой чёлкой.
Вот клюв – просто загляденье. Таким человека прирезать – нечего делать. Я даже отъехала на попе от греха подальше с мыслью, что испортить этого типа ещё больше просто невозможно. Поторопилась с выводами: сосед повернул головку, хмуро оглядел меня с ног до головы и выжидательно уставился прямо в глаза. Уставился своими разноцветными глазками: с зелёной радужкой и с жёлтой. Жуткое зрелище!
– Привет! – выпалила я под давлением многозначительного взгляда.
– Тр-р-р! – качнулась чёлка, и грязная перьевая задница опустилась на нашу беленькую чистенькую скамеечку.
– Ольга... Тьфу, Ксейя, – лишний раз прорепетировала я новое имя. – А ты кто?
– Керррк, – на полном серьёзе представилась пернатая живность.
– Это имя? – задурковала я, и заполучила утвердительный кивок.
– Только не говори мне, будто у птиц бывают собственные имена. Давать вам имена могут только люди, – нравоучительно поправила я зазнайку.
– Тр-р-р, – презрительно пробурчал собеседник, отворачиваясь.
– Прости, – вдруг искренно застыдилась я. – Не хотела тебя обидеть. Не обращай внимания. Я здесь новенькая. Мозги на место ещё не встали. Кстати, – пошла я на подлость, – так, как твое имя?
– Керррк, – терпеливо повторил носатый тоном задёрганной няньки.
Я же нормальная. Поэтому плела и плела невесть что, время от времени расставляя капканы. На все вопросы мой новый приятель строчил автоматной очередью с поразительно попадающими в строчку интонациями. Но, звали его неизменно Керк, что я, в конце концов, и приняла к сведению.
– Так что, получается, мы с тобой больше не увидимся, – сожалела я. – Видишь ли, Керк, меня выгнали из дома. Завтра я отбываю на свою баронскую родину.
И вот тут-то мой доселе вполне приличный собеседник подскочил, как ошпаренный. Он нервно промаршировал вплотную ко мне и требовательно полез в глаза жёлто-зелёным едучим взглядом.
– Тр-р-р! Тр-р-р? – настойчиво подталкивал он меня к какой-то мысли. – Тр-р-р! – досадовала птица на мою непроходимую тупость. – Тр-р-р! – ругалась, топоча когтистыми лапками.
Вопрос: должна ли я взять его с собой, был где-то двадцать восьмым, а то и шестидесятым в списке. Довольная собой, я щурилась на проваливающееся за стену замка солнце. А взмокший Керк, плюхнувшись на задницу, тихо ругался. Я почему-то здорово обрадовалась такому знакомству. А пуще классному спутнику в этом долбанном путешествии. Наконец-то, хоть одно существо, которого от меня не воротит, не считая бывшей свекрови. Даже поговорить можно, хотя и приходится потеть над наводящими вопросами в спортивном режиме.
Я мирно балагурила сама с собой, когда боковым зрением поймала тёмную молнию, шарахнувшую из-за соседнего деревца в кусты. Может, конечно, и не придала бы этому значения, кабы не Керк, вступивший в права должности моего охранника. Он встрепенулся, вытянулся по стойке смирно и нацелил свою носяру куда-то прямо напротив нашей скамейки. Я же нормальная. Так вот: ничего, кроме травы по колено, там не был. И даже не мерещилось. Юную неопытную девушку легко обмануть – миг, и над травой выросла кошачья голова. Мой самый любимый типаж: длиннющие уши, громадные глаза. И даже слегка вытянутая мордочка эту прелесть не портила.
– Кис-кис-кис, – покровительственно покликала я.
Морда пренебрежительно фыркнула и нырнула в траву. Готова поклясться, там ровным счётом ничего не ворохнулось: ни там, ни в обозримом пространстве. Но ровно через пять секунд длинное гладкое тёмно-пятнистое тельце материализовалось по левую руку. Кошачья головка на теле куницы ли, норки, горностая – эти для меня все на одно лицо. Небольшое, то есть не слишком длинное тело где-то в две мои ладошки, далеко не ценно-меховой хвост, короткие лапки с офигительными коготками. Основательный зевок познакомил с зубками – под стать когтям – и моя оценка «прелесть» обескураженно лопнула мыльным пузырём. В опасности этого хищника, при всём старании, не усомнишься.
Я поёжилась, но отступать было некуда – Керк прилип к моему бедру, внимательно изучая пришельца. Да и кото-норк не походил на копьеносца в эпицентре атаки: вяло щурился, лениво поводил ушами и нетерпеливо тарабанил когтями по скамье. Эксцессов я не искала и продолжила знакомство:
– Меня зовут Ксейя. Я, вроде как, Внимающая. А это Керк, – ткнула я пальцем в галку. – Мой друг. А тебя как?..
– Кух! – вычихнул тот, перебивая меня.
– Будь здоров, – машинально отреагировала я.
Последовавшее за этим писклявое шипение и щебет заставили сконцентрироваться на процессе.
– Кух! – настойчиво потребовал принять и запомнить своё имя гордый зверёк, скалясь и выгибаясь.
– Кух так Кух, – проворчала я слегка обиженная таким обращением. – Чего сразу в бутылку-то лезть? Можно подумать, я тут каждый божий день со зверьём ручкаюсь. А имена их в поминальник заношу. Да со мной это вообще впервые.
Меня начинало нести. Подумаешь, цаца! Да оба наших кота и пёс внука откликались на что угодно, лишь бы дали пожрать. И мои собственные дети так не щепетильничали! Мать – она всегда знает, как подходяще тебя обозвать!
– Тр-р-р, – примирительно окоротил меня Керк.
– Как погляжу, вы уже познакомились, – насмешливо прокомментировала устроенную мной выволочку миссис Далтон.
Повернувшись, я обозрела умилительную картинку: леди и её питомцы. На одном плече язвительной патронессы горделиво восседала сногсшибательная белоснежная птица с королевским хохолком. И кучерявым хвостом, более похожим на полу-свернутый веер. А в колыбели из согнутых рук нежился такой же белоснежный горностай-кунице-норк, чуть ли не вдвое превосходящий моего знакомца. Превосходство в голубых глазах жирной твари складировалось в концентрированном и плотно сжатом состоянии. Не удивлюсь, коли и сама миссис Далтон своё превосходство черпает в этом же источнике. Подозрение, будто это презрение в голубых глазах адресовано моей компании, выбесило нешуточно. Никто не смеет оскорблять моих друзей в моём присутствии!
Белый хорёк явно услыхал грохот моих телепатий. И сообразив, кому сие адресовано, принял моё предупреждение со всей серьёзностью: виновато заморгал и спрятал бесстыжую морду в складках рукава балахона. А дотоле растерянные Керк с Кухом гордо задрали подбородки и нагловато зыркали на коллег. То, что белая парочка – нечто, вроде приятелей-охранников миссис, пришло на ум само собой. Отсюда цель знакомства с