Виктория Павловна закатила глаза. Она будто готовилась осуществить самый мощный удар, чтобы поставить точку в этом ужасном споре.
— Может быть, возможно…. Ты не захочешь сдавать в каталажку своего кобеля. Но я могу справиться и сама. У меня в доме много ценных вещей, который этот чертов урод не забывал прибирать к рукам после каждого занятия. Я могу обратиться по такому поводу в полицию, где у меня есть пара неплохих знакомых. И я думаю, при должных усилиях, вор сядет далеко и надолго! И мне плевать, кто я после этого. В этом мире надо уметь воевать. А иначе из тебя сделают никчемное посмешище!
Доведенная до отчаяния Виктория Павловна вполне была на такое способна. Она являлась довольно опасным соперником для многих людей в городе.
И если она приложит должные усилия, то Виктор Борисович практически сто процентов станет местным вором-домушником, несмотря на то, что такого даже в помине не было.
Вероника вдруг осознала всю серьёзность происходящего. Нет, конечно, она хотела как-то отомстить репетитору.
Несмотря на все, она чувствовала грубость с его стороны. И обида, прикрытая букетом противоречивых эмоций, черной рекой разливалась в ее душе.
Но обвинять человека в воровстве на ровном месте. Подвергать его наказанию за серьёзное, уголовное преступление. Ломать ему и без того не самую счастливую жизнь. Это уже перебор!
— Мама! Ты не посмеешь этого сделать! Мама! Виктор никогда бы не стал воровать чужого. Тем более вот так глупо. Если ты посадишь его за решетку, то это будет маразмом. Я не позволю тебе сделать этого. А если ты это сделаешь, то можешь считать, что у тебя нет дочери! — Ника выкрикнула это, что есть силы. Он ее голоса будто затряслись стекла.
Девушка последний раз посмотрела на мать, а затем бросилась наверх, в свою комнату. Она боялась, что продолжение перепалки принесет еще большие проблемы. Поэтому ей жизненно необходимо сейчас было остаться одной.
Войдя в комнату, девушка даже не планировала раздеваться. Она грохнулась на кровать в позе звезды, как это делают в роликах рекламы матрасов.
Наконец-то она поняла, что ее одежда немного мокрая. Она отдает неприятной прохладой, стараясь прилипнуть к телу. Но сейчас было на это плевать. Сознание Ники буквально с хлопнулось в одну точку. Девушка полностью забылась, находясь в пограничном состоянии между сном и реальностью.
Веронике казалось, что ее комната стала мрачной и спокойной. Что она находится где-то в другом мире. В том мире, где не надо вести ужасающие войны с собственной матерью, в мире, где ей интересуются не только старые мужики с покалеченной судьбой, в мире, где она просто живет, как миллионы мажорных студенток, а ни как клиент психиатрической лечебницы шоковой терапии.
Грохот. Сильный грохот вырвал Нику из страны иллюзий своими жёсткими лапами.
Чуть не сняв дверь с петель, на порог помещения ворвалась Виктория Павловна. Лицо ее было немного красным. А от одежды пахло табаком. Похоже, что она плакала и курила на кухне, чтобы набраться новых сил для восстановления своей чести.
— Дочка, ты не понимаешь! Я, правда, хочу тебе добра. Но этот гад, он настоящий извращенец. Он видел, какая ты невинная девочка и все равно принуждал тебя ко всему этому. Он знал, что ты не такая, но делал с тобой это снова и снова. Из-за него, ты узнала то, что не должна была знать. И за это, просто необходимо наказывать, как ты не понимаешь!!
Вероника поднялась на своей кровати. Те десять минут, которые она провела в полусне, до безумия расслабили ее тело.
В голове шумело. Почему-то болела спина. Влажная одежда создавала до ужаса неприятный дискомфорт.
И самое главное — мать. Она явно не хотела просто так отступать от намеченной цели. Она точно решила добиться своего.
Виктор Борисович отправится в тюрьму, а Ника в психбольницу с нервным срывом. Никаких альтернатив попросту нет.
Зачем она только пошла на все это? Зачем она затеяла проклятый летний роман на свою несчастную голову?
Но такие вопросы было катастрофически поздно задавать. Поэтому девушка попыталась в очередной раз наладить обстановку, предотвратив тот «атомный взрыв», который назревал в их роскошном доме.
— Мама. Блин, я только заснула… Я сама это все хотела. Я же сказала. Прошу тебя. Если ты меня хоть немного любишь. А к черту! Если хотя бы уважаешь, то давай как-то закроем тему. Давай успокоимся и все решим. Ты просто убиваешь меня своими воплями. Блин, как ты это до сих пор не поймешь?
— Да, да… Конечно, конечно, — дергая головой, заговорила женщина. — А ты ведь могла от него забеременеть. Ты могла заразиться от него сифилисом. Он просто мог снять на камеру тебя без одежды и выложить в интернет. Я, конечно, закрою разговор, дочка. Но я не позволю никому развращать мою девочку. И теперь, с этого момента, все будет по-другому. Больше ни один ублюдок не подойдет к тебе ближе, чем на десять метров!
Ника быстро поняла, что Виктория Павловна даже близко не собирается ее слушать. Студентка представила во всех подробностях то, что может натворить ее разгневанная мать.
Девушка закрыла лицо руками, погрузившись в кромешную темноту. Виктория стояла над ней, как палач над своей жертвой.
И тут Ника поняла, что она должна сделать. Только так можно остановить Викторию Павловну. Только так можно спасти Виктора от незаслуженного тюремного срока и себя от пожизненного домашнего ареста.
Хотя, такое спасение могло выйти боком…. Но другого варианта просто не оставалось. Переступив через остатки страха, стеснения, норм морали и нравственности девушка медленно поднялась с кровати.
— Проблема заключается в том, мама, — напряжено произнесла Ника. — Что все то, что происходило со мной и Виктором Борисовичем мне чертовски нравилось, мама! Еще до того, как он пришел в наш дом, я мечтала о таком страстном, опытном любовнике, который бы мог показать мне чудеса настоящего оргазма! И раз уж на то пошло, то это не он соблазнил меня. А как раз таки наоборот! Я заставила его спать со мной! Я сделала все, чтоб он меня трахнул, мама. Поэтому тебе придётся отправить в тюрьму меня, а не его!
— Да? Дочка! Ты что с ума сошла от своей любви!? — Виктория Павловна всплеснула руками. — Ты думаешь, что я в это поверю? Думаешь, что я поверю в то, что милая, домашняя девочка захотела «такого» сама! Да еще и стала инициатором этого разврата!? Хорошая попытка, Ника. Но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы верить в наивные отговорки.
— Знаешь? Да ты не хрена меня не знаешь? — Воскликнула девушка.
Ни секунды не сомневаясь, она бросилась к книжной полке. Резким движением руки Вероника вырвала одну из книг, за которой находилась заветная коробка, уже довольно сильно покрывшаяся пылью.
Тонкие пальцы девушки легко извлекли этот предмет со старого места. В полумраке вечера Виктория Павловна заметила, как Ника достает что-то странное, продолговатое, непонятное. И это нечто болтается перед лицом женщины, представ во всей красе.
Виктория сделала шаг назад. В ее голове вспыхнула волна страха и отвращения.
Конечно, она не была знатоком любовных утех. Но ее опыта вполне было достаточно, чтобы догадаться, что ее собственная дочь демонстрирует фаллоиметатор.
Эту ужасную штуку для извращенцев, которую пихают в себя разные проститутки. Эту дрянь, которую даже в интернете страшно увидеть, не говоря уже о том, чтобы у себя дома. Да еще в руках милой и застенчивой Вероники, которая до недавнего времени была такой тихой милашкой.
— О Боже, что это у тебя за дрянь? — Воскликнула Виктория Павловна.
— Это такая штука, мама, которую вставляют в писю, чтобы было приятно, — девушка хищно улыбнулась, полностью меняясь в лице. — Я вот уже полгода как пользуюсь ей время от времени. Она может заменить любой член. Главное — это не забывать мыть и как следует смазывать.
— Что? Господи! Что ты такое несешь!? Кто дал тебе эту гадость…. Ты что, того?
— Да, мама! Именно «того»! Я чертова извращенка! Я извращенка, которая хочет трахаться! Меня возбуждает все, что хоть немного напоминает фаллос. И я просто не могла упустить своего шанса, когда этот странный неудачник переступил порог нашего дома!
— Нет! Нет! Я тебе не поверю! Убери эту штуку!
— Почему же убрать? Может быть, ты тоже попробуешь? Может быть, мы вместе попробуем, а? Мать и дочь. Две одинокие женщины, которым так не хватает мужского внимания.
— Заткнись, извращенка! Как ты смеешь!
Виктория Павловна медленно отступала в коридор, а Ника напирала на нее, держа перед собой зеленоватый силиконовый предмет.
— Вот именно! Именно так. Я извращенка. И я горжусь этим. Лучше быть извращенкой, чем такой старой, озлобленной змеей, как ты!
Виктория Павловна уперлась в перила лестницы.
— Ты все это время меня обманывала… Ты не такая простая, какой кажешься. Держала у себя всю эту гадость и даже намека не подавала. Да ты просто тварь, Ника. Ты позор для нашей семьи. Говоришь такие вещи…. Идёшь против собственной матери… Я этого так не оставлю. Ты будешь наказана. Вот увидишь!
— Я и так уже наказана, мама. Наказана тем, что живу в одном доме с тобой! А теперь иди и как следует, накурись своей махорки, а потом включи кондиционер на полную, чтобы замести следы, как ты делаешь это обычно. На большее ты не способна! Ты только и умеешь, что портить чужие жизни!
Ника бросила фаллоиметатор в свою комнату. Он ударился об пол с довольно громким звуком.
— Еще пожалеешь, Ника. Я тебе обещаю. Ты еще вспомнишь, как надо говорить со своей матерью.
Виктория Павловна медленно подползла к краю лестницы и начала спускать вниз — спиной вперед, со злостью смотря в красное лицо Вероники.
Потом она развернулась, уходя на первый этаж. А девушка, в свою очередь, направилась в комнату, где ей наконец-то удалось переодеться и как следует поспать.
Спустившись на кухню, Виктория Павловна достала вино, которое было припрятано для особого случая.
Это полусладкое успокоительное совместно с сигаретами быстро вернуло в относительную ному ее нервную систему.