М а р и н а. Совсем? Плохо… Слушай, давай все-таки вместе попробуем?
Ю л я. Дрессировать?
М а р и н а. Нет, это слово мне не нравится. Но если ты придешь сегодня, постарайся все же прийти не одна. У Алеши уже новые очки, и мы с ним люди не злопамятные…
Ю л я. Нет, Марина Максимовна, бесполезно. Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. Уехал он. В Блинцово. Там у него тетка живет, прямо в лесу.
М а р и н а. Ты уже бывала там?
Ю л я. Один раз, в октябре… а что?
М а р и н а. Ну-ка, погоди, мы летучку устроим… (Отвела трубку.) Братцы, когда вы в последний раз видели зимний лес?
Ж е н я. Прошлым летом, по телевизору!
А л е ш а. А что Юлька предлагает?
М а р и н а. Есть такое место — Блинцово. Проехаться на электричке — и на лыжи! И хорошенько проветрить мозги! И отпраздновать в лесу Юлькин день рождения… А? Годится?
Т а н я. Здорово… Только вы не представляете, какая я мерзлячка, Марина Максимовна…
М а р и н а. Изба там, печка топится, не дрожи заранее. Женя? Алеша?
Ж е н я. Ну, вы так это изобразили… И думать нечего!
А л е ш а. А чья изба? Майдановская?
М а р и н а (в трубку). Юля! В общем, мы решили потеснить этого типа возле его печки! Повезешь нас?
Ю л я (задохнулась от радости). Марина Максимовна!
М а р и н а. Только вот что: не совсем хорошо с моей стороны — похищать тебя в такой день… Это удобно?
Ю л я. К нам только вечером родня придет, мы уже вернемся… А вы Антошку возьмете?
М а р и н а. Куда же я его дену? Возьму, конечно… Все! Встречаемся в одиннадцать ровно на вокзале, возле касс.
Ю л я. Спасибо вам громадное.
Обе положили трубки.
У портала, где была Марина с ребятами, — затемнение. А в центре заметалась в сборах Ю л я. Собираться ей, впрочем, недолго, но как сказать матери? Сооружается стол, приглашены гости… Вот вошла м а т ь…
Б а ю ш к и н а. Ну как? Все уже пропели тебе? Тогда сходи за майонезом и водой — возьми фруктовой бутылочки три и три минеральной.
Ю л я. Мам, у меня сейчас не получится. Я должна уйти. Ну пожалуйста, не делай такие глаза! Приду к пяти и все принесу — чем плохо? Или к шести…
Б а ю ш к и н а (после паузы). Так. Скажи мне телефон вашей Мариночки.
Ю л я (в панике). Зачем?
Б а ю ш к и н а. Хочу посоветоваться. Если она считает, что все так и должно быть, я спорить не стану. Но мне интересно от нее это услышать! Какой телефон?
Ю л я. Не скажу.
Б а ю ш к и н а. Я же узнаю все равно, это раз плюнуть…
Ю л я. Тогда и вечером не жди меня! Совсем не приду!
Б а ю ш к и н а. К ней, что ли, жить переедешь? На ее сто десять рублей?
Ю л я. Мамочка! Ну ради дня рождения моего! Не будь крысой, а? Не делай того, о чем после пожалеешь… не надо!
Б а ю ш к и н а. Я уже сделала такое, поздно! Семнадцать лет назад сделала. (Направилась в другую комнату.) Коля! Николай! Ну иди же вмешайся… Она уходит, ее сманили куда-то… И при этом считается, что я — крыса! Не она, а я! (Ушла.)
Юля взяла магнитофон, накинула на плечи шубку и выскочила из дому. Хлопнула дверь.
(Опять вошла.) Все, след простыл. А этот спит при включенном телевизоре. А телевизор поет будто в насмешку: «Хотите ли вы, не хотите ли, но прежде всего вы родители…» Чтоб мы свои обязанности помнили… А права? Права у нас есть?
Действие второе
Кабинет директора школы. Вслед за Н а з а р о в ы м входит А л и н а.
А л и н а. Сейчас звонили из милиции, Кирилл Алексеевич. Час назад Додонова из шестого «А» сняли с поезда на Симферополь.
Н а з а р о в. Так… И где же он сейчас, Додонов? Номер отделения записали?
А л и н а. Отделение привокзальное, только его туда еще не доставили. В пути сняли-то.
Н а з а р о в. Хорошо начинается неделя! Бодро и весело… Родители еще не хватились?
А л и н а. Нет. Наверно, думают, что ребенок в школе.
Н а з а р о в. А его в Симферополь понесло! Греться… Свяжитесь с родителями, будем разбираться, где ему холодно — дома или у нас… Стоп! Шестой «А», вы сказали? Я там у мальчишек пистолеты отобрал пластмассовые. Им девочки, видите ли, ко дню Советской Армии подарили… Ну, началась буза — я и отобрал. Это не может быть причиной, а?
А л и н а. Может. Отчего они взбесятся, никто не знает, это стихия. Вы даже не ломайте себе голову… Да, еще был звонок: в среду, в пятнадцать часов вас приглашают на бюро райкома, я записала в календаре. А сейчас, Кирилл Алексеевич, к вам две мамаши просятся. Они из десятого «Б» обе, я предложила им пройти в учительскую к Марине Максимовне, но они хотят к вам.
Н а з а р о в. Пусть войдут.
Алина вышла, а затем пропустила в кабинет Б а ю ш к и н у и С м о р о д и н у — мать Алеши, женщину щуплую и стеснительную.
Здравствуйте, прошу.
Б а ю ш к и н а. Очень приятно. Баюшкина.
С м о р о д и н а. Смородина. Здравствуйте.
Н а з а р о в. Присаживайтесь… Сын вас вдвое перерос. Серьезный парень… Слегка даже напугал меня в день нашего знакомства.
С м о р о д и н а. Алеша — вас? Как это?
Н а з а р о в. Я смотрю — он уходит после третьего урока с портфелем. Куда, спрашиваю, почему? Показывает разбитые очки и говорит — отпустили. Мне не показалось, что причина такая уж веская, я предложил ему остаться, послушать — слух у него в порядке, надеюсь? А он мне говорит таковы слова: «Когда у человека минус пять и нет очков, он неадекватен самому себе…» Я, значит, слегка поперхнулся, а он пошел — не заносчиво, нет, а просто думая что-то свое… Я тут недавно, как вы знаете, поэтому очень интересно мне стало…
С м о р о д и н а. Вы извините, образование у меня среднее медицинское… как понять это — «неадекватен»? Мне прямо не верится, что Алеша посмел…
Н а з а р о в. Как вас зовут?
С м о р о д и н а. Ирина Ивановна.
Н а з а р о в. Не волнуйтесь, Ирина Ивановна, ничего он особенного не посмел. Тут все тоньше…
Б а ю ш к и н а. Кирилл Алексеевич, в этом маленьком примере — все! Как в капле воды. Это не случайность, нет… Это результат определенного воспитания.
С м о р о д и н а. Какого — определенного? Дома он сроду такого не слышал… Товарищ директор, может, Алешу мало знает еще, но вы-то, Клавдия Петровна…
Б а ю ш к и н а. Я не о домашнем воспитании говорю.
Н а з а р о в. А-а, так вы нас будете критиковать? Школу?
Б а ю ш к и н а. Боже упаси! К школе в целом у нас ничего, кроме благодарности, нет. Мы пришли к вам посоветоваться, поделиться… Беспокойство вызывают, Кирилл Алексеевич, наши выпускники, а чем — не сразу и объяснишь. Вот вы дали как раз такой пример!
Н а з а р о в. Но у вас, вероятно, свои примеры есть?
Б а ю ш к и н а. В том-то и дело, иначе я не пришла бы. Только для начала попрошу вас… (Оглянулась на дверь.) Вопрос щепетильный… и если б меня здесь увидела моя дочка… мне бы несдобровать! Так что вы уж, пожалуйста, не выдавайте!
Н а з а р о в. Ну зачем же? Интересы у нас одни, я думаю?
С м о р о д и н а. И меня тоже…
Н а з а р о в. Хорошо, хорошо.
Входит М а р и н а М а к с и м о в н а.
М а р и н а. Разрешите, Кирилл Алексеевич? Здравствуйте…
Н а з а р о в. Вы знакомы, конечно?
М а р и н а. Это же «мои» мамы — из моего класса.
Б а ю ш к и н а, С м о р о д и н а. Здравствуйте, Марина Максимовна.
М а р и н а. Что-нибудь случилось?
Б а ю ш к и н а. Нет-нет… Просто мы надумали кое-чем помочь школе — лучше поздно, чем никогда. Я, например, хотела бы войти в родительский комитет… А то мы все как-то в тени держались… И своих ребят совсем посадили вам на голову, даже неприлично. Теперь и по воскресеньям они вам покоя не дают.
М а р и н а. Я не жалуюсь. А если это намек на вчерашнее… Видимо, я должна была поговорить с вами, прежде чем увозить Юлю?
Б а ю ш к и н а (саркастически). Ну что вы, Марина Максимовна, зачем? Совсем это лишнее…
М а р и н а. Единственное мое оправдание — что ей было хорошо в этот день, ей все было на пользу…
Б а ю ш к и н а. Спасибо вам! (Лицо ее дрогнуло, она отвернулась.)
Н а з а р о в. О чем это, не секрет?
М а р и н а. За город мы вчера ездили, в Блинцово… Кирилл Алексеевич, об этом потом, можно? А сейчас у меня просьба к вам, от себя и от десятого «Б».
Н а з а р о в. Слушаю.
М а р и н а. Хотим напроситься к вам в кабинет, из-за телевизора. В школе четыре телевизора, но один сейчас смотрят малыши, другой искажает и дышит на ладан, третий — в кабинете физики, туда ни за что не пустит нас Олег Григорьевич… И последний — у вас… Через десять минут пушкинские «Маленькие трагедии». Оказывается, почти никто из моих не видел, а это нельзя не посмотреть…
Н а з а р о в (слегка растерялся). Так-таки нельзя? Но, видите, у меня сидят…
М а р и н а. Сейчас учительская свободна — вы могли бы туда.
Н а з а р о в. Слушайте, а нас с вами не поднимут на смех? Странно все-таки… во время урока… У вас же сейчас совсем не Пушкин по плану?
М а р и н а (не без яда). Нет. Но, знаете, внеплановый Пушкин — он еще гениальней!
Н а з а р о в. Балуете вы их, вот что. Пирожными кормите свой десятый «Б».
М а р и н а. Русской классикой я их кормлю! А это давно уже — хлеб!
Н а з а р о в. Да? Ну, будь по-вашему… В хлебе вроде отказать неудобно. (К родительницам.) Прошу вас на третий этаж.
Баюшкина и Смородина вышли в канцелярию.
С вами не соскучишься, Марина Максимовна!
М а р и н а. Спасибо.
Н а з а р о в. Вы только не истолкуйте в том смысле, что можно и дальше так…
М а р и н а. Не истолкую. Если в кабинете литературы будет отремонтирован телевизор. Он нам редко бывает нужен, но бывает.
Н а з а р о в. Учтем. Вам как — включить, настроить?