- Да кто он такой?
- Контролер чертов! Специально ко мне приставленный! Женечка, уехать мне надо отсюда! Мне сейчас тошно объяснять, только мне надо уехать… Помоги, а? Поможешь?
Она повисла на нем. Он боялся обжечь ее сигаретой, совершенно ненужной сейчас, а пепельницы рядом не было. Впервые Женя чувствовал физически вес ответственности, ее тепло, ее дрожь…
16.
Горничная, бренча связкой ключей, искала нужный. Замятина говорила:
- Извините, Айна, я думала, внук мой дома… Надо все-таки под ковриком оставлять ключ, а не внизу, а то пол-отпуска прокатаешься в лифтах…
Отпирая номер, Айна улыбнулась таинственно:
- Там маленький презент для вас…
Через секунду Ксения Львовна смотрела на громадный шоколадный набор и вазу с фруктами.
- Это кто принес?
- Я принес, - Айна, не искушенная в повадках русских глаголов, улыбалась скромно.
- От кого?
- От Тамары Филипповны.
Замятина вздохнула, придвинула к себе телефон.
17.
Внизу, за стойкой администратора, Катиной маме пришлось обороняться от телефонного нагоняя:
- А почему я права не имею? У меня одна дочка, и к ней такое от вас внимание… Нет, Ксеня Львовна, я обижусь… я прошу, мне самой будет сладко, если вы и ваш внук это покушаете! Он столько времени уделяет, прямо совестно… Нет, конечно, никто не обещал ничего, понимаю… А только я молюсь на вас и на вашего внучека, вот ей-богу. Что-что-что? Моя Катя? В артистки? Не поняла… Показываться вам она будет? - Тамара Филипповна изменилась в лице. - Ну вот видите, совсем уж мозги набекрень поехали… Нет, я-то знаю, что артистов, да, вот именно… перепроизводство… и что удачников мало, - тоже знаю… Так тем более, золотая моя! Объясните этой угорелой кошке! Что ей надо в какой-нибудь дельный техникум. Легкой промышленности, например…
- А еще лучше - легчайшей, - вставила Замятина.
- Вот-вот, - поддакнула Тамара Филипповна, не поняв. - Ой мама моя, это я виновата, ей нельзя было ошиваться на моей работе, возле отдыхающих! Да не в артистки хочет она, а вот именно что в контингент отдыхающих!
Спустился в этот момент лифт, из него вышла горничная Айна с тем самым шоколадным набором, с той самой фруктовой вазочкой. Поставила перед Тамарой Филипповной и развела руками сокрушенно.
- Вернули, значит… побрезговали? Ксеня Львовна, королева вы моя, да я не конфеты, я персидский ковер притащу, я сама расстелюсь ковром… только сделайте что-нибудь, чтоб она в разум вошла, Катя моя!…
Ей приходилось говорить все это тихо и плакать незаметно - ведь по вестибюлю сновали люди. Тем больше надсады вкладывала она в приглушенные свои слова…
18.
Серию уроков, полученных Катей Батистовой от ее добровольного репетитора, лучше представить в виде "комикса", что ли, или "клипа", укороченного и ускоренного. И без слов! Хотя сам Евг.Огарышев возражал бы, конечно. Ну да Бог с ним; нельзя же, в самом деле, поманить читателя или зрителя "курортной историей", обозначенной на титульном листе, а потом насильно потчевать сухомяткой учености, курсом нескольких гуманитарных наук!
Итак, - наш философ говорил, Катя слушала. (А нам в эти минуты лучше бы музыку, какую кто любит…)
Иногда местом действия был замятинский полулюкс, иногда - спасательная станция; случалось им выбраться и в парк деревянной скульптуры, было и в лодке собеседование, и на какой-то коряге, и в беседке со столом для пинг-понга: Катя сидела на этом столе, ее учитель перед ней расхаживал…
Поднять на уровень предмета Катино внимание и удержать его там - задачка почти та же, что и с камнем Сизифа! То знакомое лицо мелькнет в отдаленьи, то она божью коровку увидит, то собственный ноготь озаботит ее серьезно, а то вдруг наставник чувствовал, что она разглядывает его самого, а вовсе не то умозрительное, что ему надо рассмотреть с нею вместе…
Без конца приходилось вправлять эти вывихи внимания! Иногда Женя негодовал, иногда падал духом. Зато бывал вознагражден сполна, когда случались у Кати осмысленные реакции, словечко, сказанное "впопад", вопросы по делу. Да и не по делу, впрочем, тоже: скажем, не позволяет Катя переворачивать страницу Шекспира, потому что туда села стрекоза, и Женя снисходит до этого вздора, не выказывает нетерпения, улыбается светло… Думаете, тоже увлекся стрекозой? Нет, вовсе не за ней он следил…
19.
Разве что в последнем из таких эпизодиков не помешало бы расслышать слова.
Женя стоял перед сидящей прямо на песке Катей. Ветер унес из его книги закладку, и теперь нужное место предстояло найти.
Их увидел еще издали шагающий по пляжу Виталий, этот уже знакомый нам "плэйбой". Загодя он придумал то, с чем подойдет. Подошел вот с таким "иронизмом":
- Катенька! Ты учти: о чем бы он тебе ни пел, наш философ, все это давно упростил один знаменитый доктор. По фамилии Фрейд. Не знаешь? А он нездешний был, он из Вены…
Катя не поняла, конечно, только бровки вздернула.
А Женя стал бледен. Он не дал остряку пройти, - уцепил его за плечо рукояткой своей палки. И подтянул его к себе.
- Пожалуйста! Не говорите больше ничего такого… При Кате особенно… Я ни разу еще не бил человека по лицу и мне ужасно не хотелось бы…
- О-ля-ля… - оторопел тот. - Вы? Меня? По лицу?
- Я - вас. Поняли, да? Пожалуйста…
- Псих на свободе…
Испугался ли "плейбой" Виталий или его сбило с толку слово "пожалуйста", с нажимом повторенное, только он сделал вид, что ему очень странно и забавно. Часто оглядываясь, он удалился.
- Ну, Женечка, - выдохнула Катя, испытавшая страх и восхищение сразу. - А что тебе так не понравилось? Фрейд какой-то…
20.
На спасательную станцию зашла Инка. Сразу полюбопытствовала:
- Ну-с, как наш план боевых действий? Выполняется, нет?
- Я опухла от него! - пожаловалась Катя. - Вот, гляди: только за сегодня я должна прочесть две главы отсюда… потом отмеченные места в "Избранном" Станиславского… нет, ты глянь, сколько крестов понаставил - их на кладбище меньше! А на закуску - статью какого-то Аполлона… Григорьева!
- Сурово, - удивилась Инка. - И главное, не туда гребете, по-моему. Он у нас должен что? Млеть. Таять! А если ты такую аспирантуру осилишь, - тогда зачем нам он сам? И его бабка? Определенно не туда все поехало. Официально как-то, по-школярски… Надо же, чтоб не только ты от них зависела, но и они от тебя! Проще говоря, заиграть надо мальчика! Поняла? Вот погоди, я схожу искупаюсь, потом сообразим…
Инка расстегнула длинную молнию на платье и шагнула из него в купальнике.
Когда она уже шла к воде, Катя вдруг крикнула:
- А знаешь, почему я "заиграть" не могу? Потому что, кажется, я сама…
- Что-что? - крикнула Инка. - Не слышу. В мегафон давай!
Сегодня и впрямь штормило, ветер относил слова в сторону. Катя махнула рукой: ступай, мол, потом… А себе с ухмылкой сказала:
- "В мегафон!" Может еще - по первому каналу ТВ?
А потом она услышала нарастающий звук мотоцикла. Она готовилась к этому и не была готова. Убедилась: да, точно… Оставив мотоцикл у ближайшей сосны, неторопливо спускается сюда с дюны Борис - тот самый парень, которого она видела тогда с жениного балкона. Сейчас, правда, он не казался угрюмым.
- Катюха!
Перед его появлением она успела - показалось, что так будет лучше, спокойнее - убрать книжки по театру с глаз долой.
- А-а, Боря! - вполне сносно сыграла она приветливость. - Здорово… Каким ветром?
Боря этот не был говорлив, он был обстоятелен. В помещение заходить не стал, а сперва обошел вокруг Кати, всесторонне ее разглядывая. И хотя взгляд его был не злой, а скорее веселый, Кате стало зябко.
- Каким ветром? - переспросил Борис. - Зюйд-зюйд-вест! Годится?
- Что-нибудь есть от Костика?
- Есть, как не быть. Приветы тебе и посылочка.
- Посылочка? - изумилась она. - Откуда? Он на берегу?
- Не, берег еще не скоро. В нейтральных водах они.
- Ну и как же? Там теперь плавают отделения связи?
- Ага, - засмеялся Борис. - На китах стоят. А почтальоншами - акулы молоденькие.
Сели на ступеньках.
- Я вот все думаю, невестка: я-то где был, когда Костик тебя заарканивал? Я-то куда глядел?
Она ждала этого. Ждала и боялась.
- Боря, не надо. "Заарканить" меня вообще нельзя. А слово "невестка" говорится после свадьбы - так, нет? Слушай, а может, со мной еще кто-нибудь шутит так? Ты не подумал об этом?
Была пауза.
- Ты чего, Катюх? Какие шутки? Ваше с Костиком фото батя в большой комнате вывесил…
- Ну и зря.
- Не понял. Что у тебя, самочувствие плохое?
Она кивнула.
- Ты думаешь: а где ж посылочка? Вранье, небось? Ну правильно, ему трудно из океана. И что у матроса есть, чтоб послать? А вот есть! У него братан есть, который сделает…
Боря вынул из кожанки маленькую коробочку.
- Чтобы ты его и нас за шутников не держала! Давай палец…
Катя убрала руки за спину.
- Убери быстро! Выдумали, надо же… Ты б лучше цепь собачью купил! Привязали бы меня на все три годика к дому - и можно не сомневаться…
Но истина доходила до Бориса медленно.
- Постой, Кать! Это настоящее… Знаешь, какой пробы?
- Убери, я сказала! Боря, ну а если я передумала - как тогда? Если извинения прошу? У Костика, у всей семьи вашей, у Военно-морского флота? Да, Боря, да… Ну что делать, если мне другой человек понравился?
Когда до Бориса дошло, он стал отвешивать ей оплеухи. Такие, от которых не всякий мужик устоял бы на ногах!…
А потом вышла из воды блаженно улыбающаяся мокрая Инка и, дойдя до "спасалки", ужаснулась. Свою подругу она нашла в состоянии, которое называется "нокдаун". Кровоточили нос и губа; плакать Катя уже могла, а соображать - еще нет; падая, она здорово грохнулась затылком. В общем,Борис принял меры, чтобы его не держали за шутника.