– Всякое бывает! – с лихостью бросила Алена. – Если жизнь на блюдечке с голубой каемочкой преподносит материал именно для кровавого триллера – почему бы не последовать правде жизни?
– Значит, довод номер раз у тебя такой, – кивнул Игорь, демонстративно загибая один палец. – А номер два?
– Ты у ребят не спросил, что происходит. Ты мгновенно вписался в ситуацию, как будто все зная заранее. Ты не удивился, увидев меня. Ты...
– Слушай, Алена, – сказал Игорь терпеливо, как маленькой девочке. – Я понимаю, ты, как и менты, видишь во всех, даже нормальных людях потенциальных преступников. Это у тебя чисто профессиональное. И логика у тебя, извини, вывихнутая. Я же тебе сказал, что работаю в службе безопасности. Я тоже профессионал до мозга костей, я ситуацию мгновенно оцениваю и просчитываю. И поэтому в нее столь подозрительно быстро вписался. А ты пытаешься найти в этом некий криминал. И находишь, что характерно!
– Вовсе не криминал я нахожу, а, извини, именно недостаток профессионализма. Дело не в том, быстро или медленно ты вписался в ситуацию. Это боевая ситуация, она требует нештатных действий, согласна. И тут у тебя все в порядке. Но когда речь идет о мелочах... С одной стороны, ты оставляешь на моем автоответчике два сообщения – встревожен, хочу увидеться, то да се. Это на всякий случай, чтобы отмести малейшие, могущие возникнуть подозрения. Но с чего бы мне тебя подозревать, согласись?! Ты перестарался. Это называется – на воре шапка горит.
– Это называется по-другому, – сердито бросил Игорь. – Знаешь как? Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. У тебя едет. Твоя крыша. Я живой человек, со своими эмоциями и чувствами... с чувствами к тебе, между прочим, к тебе, глупой бабе, а ты их все наизнанку выворачиваешь и к какому-то сюжетному ходу подстраиваешь. Ладно, – устало махнул он рукой. – Мели, Емеля, твоя неделя! Что ты там еще насчитаешь? Какие мои проколы?
– Они тоже из области непредусмотренных мелочей. Когда мы сейчас договаривались о встрече, ты не спросил мой адрес. Я тебе говорю: подходи к моему дому. Ты и подошел. Откуда ты мой адрес знал? Но знал... Дальше. Ты спросил, может, кто-то из мушкетеров меня до постели проводил. Но ведь ты знал, что я замужем. По логике, ты должен был спросить, могу ли я уйти и не спохватится ли мой муж. Я тебе даже тогда, в поезде, ничего о своих проблемах с мужем не сказала. Ты просто железно знал, что Михаила здесь нет, что он в Москве. Именно поэтому мои фотографии – как я лежу связанная на Люськином диванчике – отправились к Михаилу в Москву. Ты с твоим подельником думали, что он сразу с места сорвется, кинется меня выручать и попадет в ловушку? Просчитались вы, ребятки. Я могла менту сказать, что Михаил меня бросил, что он все равно не приедет, но этот проворный тип уже велел заклеить рот и успел сделать мне укол, я отключилась...
– Бросил? – растерянно спросил Игорь. – Муж тебя бросил? Почему? За что?
– Ну, почему женщин бросают? Разлюбил! – вздохнула она. – Я тогда из Москвы возвращалась, ну в том СВ... Приезжала, пыталась с ним встретиться, уговорить вернуться, но не застала. Он в Болгарию улетел. Вот я с горя и... А ты думал, я в тебя влюбилась с первого взгляда? Или у меня хобби такое – с попутчиками спать? – ехидно усмехнулась она.
– В Болгарию? А когда вернется? – Игорь пропустил ее ехидство мимо ушей.
– После десятого, – вздохнула она. – Уже в принципе скоро. Но, повторяю, я в качестве приманки уже не гожусь. Михаил на мне явно крест поставил. А он человек жестокий и бесповоротный...
– Жестокий и бесповоротный... Ты обещала как минимум пять доводов, а привела всего четыре, – Игорь с улыбкой показал руку, на которой было загнуто четыре пальца. – Еще давай!
– Да ведь ты и сам пятый довод только привел, вот так, спонтанно, спросив, когда Михаил из Болгарии вернется.
– А может, у меня чисто человеческий интерес? Может, это я просто к слову!
– Может быть. Только не верю я в твой чисто человеческий интерес, ты уж извини.
– Смотрю, я в твоих глазах просто чудище какое-то, – исподлобья поглядел Игорь. – Если так дело пойдет, ты скоро заговоришь, будто и Люська эта была убитому менту сообщница, и я с ними в одной связке болтался.
– Все возможно, – задумчиво кивнула Алена. – Хотя насчет Люськи – это вряд ли. Алекс говорил, ты дважды ее Любкой назвал, значит, даже не знал толком, как ее зовут. Поэтому...
– Ох, я погляжу, этот твой Алекс парнишка весьма приметливый, даром что с виду дитя дитем! – хмыкнул Игорь, и Алена только усилием воли подавила желание взяться за сердце, которое так защемило, ну так защемило...
Там, в ее постели, на новом синем, звездно-лунном белье, спящий, притихший, он и впрямь выглядел мальчишкой. Лет на десять моложе себя теперешнего. А ее, значит, на все двадцать...
Вряд ли Игорь понимал, какую жестокую рану ей нанес. Но ведь страдание – разменная монета! Получив ее, мы немедленно торопимся ею расплатиться. Потому Алена и выпалила то, что, может, и намеревалась поначалу утаить:
– У тебя есть определитель номера на мобильнике?
– Ну. А при чем тут это? – свел брови Игорь.
– Помнишь, тебе несколько минут назад позвонили? Посмотри, с какого номера?
– Да зачем, я не пойму? – пожал он плечами, но все же достал телефон: – Ну, пожалуйста, вот. 907-21-84. Мне этот номер ничего не говорит.
– Зато мне говорит, – заявила ему Алена. – Это мой номер. Моего сотового. Вот этого. А теперь посмотри сюда.
Она вызвала на свой дисплей последний вызванный номер. Выстроился довольно длинный ряд цифр: 8-910-937-21-68.
Игорь вглядывался в него, напряженно шевеля губами.
– Узнаешь? – нетерпеливо подтолкнула его Алена. – Или свой собственный номер тебе тоже ничего не говорит?
– Мой, и правда... – протянул Игорь довольно растерянно. – Но почему?.. Как ты узнала?
– Ты сам его назвал. Правда, не мне, а своему сообщнику. Когда вы стояли под балконом дома пятьдесят один на улице Авдеева на Мещере и ты ругал этого придурка, что он меня упустил. Помнишь?
Он коротко, резко выдохнул. Помолчал. И принялся носком ботинка сгребать уже разворошенный Аленой сугроб:
– Но если ты меня там видела, если узнала, зачем приводить эти детские доводы? Зачем голову мне морочить?
– Я тебя не видела, повторяю. Только твою тень в этом длинном пальто. Но мало ли народу носит длинные пальто! И все мои доводы, ты совершенно прав, могли быть объяснимы так и этак, все они могли оказаться совершенно дурацкими. И когда я вышла из дому и увидела тебя... как ты стоял под этим снегом... – Она помолчала, изо всех сил удерживаясь, чтобы не сказать: «И какие были у тебя глаза».
Удержалась! Сказала другое:
– Ну, словом, я решила сразу все проверить. Расставить все точки над этими самыми i.
– Расставила?
– Ну да.
– А я поверил, что ты в самом деле подруге звонила, – ласково улыбнулся Игорь. – Думал, побаиваешься меня: все-таки ночь, практически незнакомый мужчина, ну и решила на всякий случай обеспечить свою безопасность... Выходит, твоя безопасность сейчас ничем не обеспечена?
– Выходит, так, – сказала Алена и покорно повернулась, когда он осторожно взял ее за плечи.
– Я могу согласиться со всеми твоими догадками, но могу и не соглашаться с ними, верно? Ведь это все на уровне твоих домыслов, вернее, вымыслов, – сказал он мягко... так мягко, что у Алены вдруг подогнулись колени. – Длинное пальто! Ничего себе улика! Да сколько мужиков ходит в таких пальто. Нет, это все несерьезно. Тем более что ты ошиблась в самом главном.
– В чем? В чем я ошиблась?
– Ты ошиблась, когда сказала: я, дескать, Люську знать не мог, потому что ее Любкой называл. Но вся штука в том, что ее звали никакой не Люськой. Ее звали именно Любкой. Любой Кирковской... И твое счастье, девочка моя, что ты никогда раньше этого имени не слышала.
Ей бы промолчать. Ей бы промолчать! Но дьявол был тут как тут, искушал совершить любимый грех. И ведь искусил, зараза!
– Почему это я не слышала о Любе Кирковской? – заносчиво спросила Алена. – Я в архиве облсуда читала дело об угоне автомобилей и...
И тут вдруг до нее дошло!
– Люба?! Та самая Люба Кирковская? Она эту банду организовала, и она одна ушла от суда. Кутьков, он же Лапиков, повесился, всех остальных арестовали, а Любка, самая главная, осталась жива и здорова!
– Я бы не стал этого утверждать, – с какой-то осторожной медлительностью проговорил Игорь, чуть исподлобья глядя на Алену и еще ближе притягивая ее к себе.
– По... почему? – выдохнула она, завороженно глядя в его глаза, неумолимо приближавшиеся к ней.
– Потому что если я знал ее, то и она знала меня, верно? Правда, раньше она была совсем другая. Тощая, злая. Это она расползлась, когда стала пить. Пила со страху, что ее рано или поздно найдут. Совсем разум потеряла. Конечно, по старой памяти согласилась тебя держать в своей квартире, но стала намекать, что слишком многое обо мне знает. А зачем мне люди, которые знают обо мне много? Так много лишнего?.. Эти люди мне ни к чему. Ты согласна, Алена?
Она тупо кивнула.
– Значит, ты ее...
– Ну да. Это было необходимо, ты же понимаешь. Не говоря о том, что эта тварь заслуживала смерти за то, что натворила, она заслуживала ее и за то, что могла натворить. Ведь так?
Алена снова кивнула, уже ничего не соображая. Единственная мысль стукнула в голову: она так и не узнала, зачем им был нужен Михаил.
Не успела узнать. Теперь, видимо, и не успеет.
Никогда.
Потому что часы остановились.
Потому что Игорю не нужны люди, которые знают о нем много... много лишнего...
Но в то мгновение, когда погибельно-черные глаза Игоря надвинулись совсем близко, вдруг раздался буднично-спокойный голос:
– Привет. Ночной моцион совершаете? Или пришли полюбоваться на дело рук своих?
Игорь отпрянул от Алены. Она медленно повернула голову, еще ничего не понимая.
Рядом стояли два парня. Одного, с темным пятном на скуле, Алена узнала сразу. Это был Костя. Второй показался вроде незнакомым. Потом до Алены все-таки дошло, что перед ней все тот же Северный Варвар, вот тол