Доктор О’Доннел говорила: «Вы очень хорошая», а медсестра Эм ревела и хлюпала носом. «Вам просто оказалось это не под силу».
Значит, медсестра Эм должна им помочь. Ведь доктор О’Доннел никогда слов на ветер не бросала.
– Почему ты так считаешь? – поинтересовался Семьдесят Второй.
Он рванул вперед, и Лира чуть не споткнулась, пытаясь отстраниться от него. Теперь она не хотела находиться рядом с ним. Даже когда между ними оставалось несколько дюймов, Лира ощущала, как по ее телу циркулирует какой-то теплый и живой поток, который что-то шелестел и шептал ей в уши. Она ненавидела это новое ощущение.
– Просто знаю, – огрызнулась Лира. – Она уволилась, но она хотела помочь нам.
А мысленно она добавила: «Доктор О’Доннел верила в нее. Доктор О’Доннел всегда права». Лира отчаянно желала узнать, где живет доктор О’Доннел. Ей снова вспомнилось, как доктор О’Доннел гладила ее по голове. Мама. Наверное, дома у доктора О’Доннел стоит белоснежная мебель, и в комнатах царит порядок, как в Хэвене. Только находится дом доктора О’Доннел не на берегу океана, а где-нибудь в поле, и через открытые окошки ветер несет запахи цветов.
Проехала вторая машина, на сей раз с грохотом музыки. Потом – еще одна. У нее открылось окно, оттуда высунул голову парень и что-то неразборчиво проорал. Пустая банка просвистела в паре дюймов от ее головы.
Семьдесят Второй продолжал глазеть на нее. Лира снова подумала: может, она уродливая? Похоже, теперь он это понял – ведь она же быстро смекнула, что он красивый. Для реплики привлекательность никогда не имела значения, но вдруг это стало крайне важно. Что, если людской мир сказывается на ней таким образом? Может, она уподобляется людям, становясь уродливее, принимая чужой мир, в который ее занесло?
Однако она не хотела быть безобразной для Семьдесят Второго.
В конце концов он заявил:
– Нам надо уйти с дороги и найти какое-нибудь место, чтобы поспать. – Лире показалось, что он сдерживает улыбку. – Не можем же мы лечь прямо здесь. И ты слышала, что он сказал. До утра автобусов не будет.
Они сошли на обочину и побрели по россыпи скомканных бумажных стаканчиков, пачек из-под сигарет и пустых пакетов. Вскоре они добрались до каких-то строений в окружении фонарей. Яркая неоновая вывеска гласила: «Алкоголь». Освещенный островок посреди пустоты на миг болезненно напомнил Лире ночной Хэвен, когда она, сонная, вставала, чтобы пойти в туалет, и выглядывала в окно. В такие моменты она видела сторожевые вышки и прожектора, в свете которых все делалось резким и угловатым.
У одного из домов крыша заострялась и заканчивалась крестом. Лира решила, что это, вероятно, церковь, хотя во всем прочем здание было таким же, как и остальные, – крытое кровельной плиткой, серое, отделенное узкой полосой потрескавшегося асфальта от заправки и кафе. Оба заведения оказались закрыты на ночь. Лира разобрала сделанную кем-то надпись на фанере – «Я был здесь», – и не удивилась. В таком огромном мире нетрудно заблудиться, и напоминалки не помешают.
За церковью начиналось заросшее травой поле. Оно уходило к другой дороге, где мелькали автомобили. Свет фар скользил по изгибу шоссе, как кровь по игле. Но расстояние превращало шум в непрерывное шуршание, напоминающее звук прибоя.
Когда они развернули одеяло на земле, Лира порадовалась, что они устраиваются спать неподалеку от фонарей. Пустое пространство наводило на нее тоску.
Одеяло было маленьким, и когда они улеглись на него навзничь, то выяснилось, что они невольно касаются друг друга. Лира решила, что она не уснет. Ее тело трепетало, подзуживало ее двигаться, бежать или притрагиваться к Семьдесят Второму. Но Лира обхватила себя руками и таращилась на небо до тех пор, пока не сосредоточилась на звездах. Она попыталась отыскать Кассиопею. В детстве ей нравилось воображать, будто звезды – это настоящие фонари, горящие на далеких островах, и она смотрит не вверх, а глядит через темное море. Теперь-то она знала правду, хотя звезды все еще продолжали действовать на нее успокаивающе: может, потому, что были похожи друг на дружку?
– А ты знаешь еще какие-нибудь истории?
Лира вздрогнула. Она думала, что Семьдесят Второй уже отключился. Он лежал с закрытыми глазами, положив руку себе на подбородок, и его голос звучал приглушенно.
– Ты о чем?
Семьдесят Второй убрал руку, но глаза не открыл. Лира могла свободно смотреть на него. И опять он показался ей совершенно иным, чем несколько часов назад. Он был какой-то открытый, как будто днем он нацеплял маску, а теперь весь его защитный камуфляж исчез. Лира заметила изгиб его губ, вырез ноздрей, плавные очертания скул, и ей захотелось провести по ним пальцем, изучить их.
– Ты умеешь читать. Ты рассказывала историю тогда, на болоте. Про девочку, Матильду. Значит, ты должна знать что-нибудь еще.
Лира подумала про «Маленького принца», его мягкую потрепанную обложку, иллюстрации, испачкавшиеся страницы и запах бумаги. «Маленький принц» утрачен навеки. Она стиснула свои ребра, желая, чтобы они треснули.
– Лучше этой – только одна, – прошептала она.
– Расскажи, – попросил Семьдесят Второй.
Лира удивилась.
– Что?…
Он приоткрыл глаза и повернул голову к ней.
– Расскажи, – повторил он и добавил: – Пожалуйста.
У него оказались очень длинные ресницы. А губы походили на фрукт, к которому хотелось присосаться. Внезапно Семьдесят Второй улыбнулся, и его зубы блеснули в темноте.
Она отвела взгляд. Звезды качнулись, кружа голову.
– Видишь вон ту звезду? – вопросительно произнесла Лира, указывая рукой в небо.
– Которую?
– Ту крошечную – она находится рядом с другой, которая кажется почти голубой.
Разумеется, не имело никакого значения, смотрит ли Семьдесят Второй на ту же звезду, что и она. Но мгновение спустя он откликнулся:
– Вижу.
– Она называется планета В-612, – пояснила Лира. – Хотя, вообще-то, это небольшой астероид. Оттуда на Землю прилетел Маленький принц. – Она зажмурилась и услышала отзвук голоса доктора О’Доннел, почувствовала запах лимонного мыла, увидела, как палец скользит по странице, указывая на трудные слова. – Там дом Маленького принца. На астероиде имеются три вулкана, один действующий и два спящих. Еще на астероиде растут баобабы, которые хотят захватить все. И там живет Роза. Маленький принц любит ее. – Данная часть книги всегда сбивала Лиру с толку, но она продолжала говорить, потому что понимала, как это важно.
– А кто такой Маленький принц? – поинтересовался Семьдесят Второй.
– У Маленького принца были золотые волосы, шарф и милый смех, – произнесла Лира, цитируя по памяти.
– А что такое милый? – не унимался Семьдесят Второй.
Лира пошевелилась.
– Ну… – Она задумалась. – Кажется, это когда тебя кто-то любит.
Семьдесят Второй промолчал. Лира собиралась рассказывать дальше, но грудь нехорошо сдавило, как будто ей вставили трубку в легкие.
– А как сделать, чтобы тебя любили? – спросил Семьдесят Второй. Говорил он тихо и невнятно – похоже, он засыпал.
– Я не знаю, – честно призналась Лира.
Она обрадовалась, что Семьдесят Второй задремал или хотя бы притворился, что спит. Ей уже не хотелось рассказывать историю.
Глава 12
Утром их разбудил крик. Лира подумала, что их, наверное, засекли. Но она могла не паниковать. Какой-то человек в толстых перчатках всего-навсего выгружал мусор из баков в огромный грузовик. Тем не менее зрелище загипнотизировало ее, и Лира принялась наблюдать за тем, как устройство вроде металлических зубов разравнивает мусор. Тянуло сладковатым и тошнотворным запахом.
Лира поняла, что проголодалась, и вспомнила про деньги, украденные из бумажника Джеммы. Семьдесят Второй тоже проснулся и быстро вскочил на ноги. Когда они свернули одеяло и спрятали его в рюкзак, мужчина в перчатках уставился на них, но, к счастью, промолчал.
Лира поняла, что людям за пределами Хэвена, похоже, нет до них особого дела. Возможно, их мир слишком огромный, и они не обращают внимание на всяких пришлых реплик.
Семьдесят Второй тоже хотел есть, поэтому они отправились в кафе рядом с заправкой. Сперва они зашли в туалет, чтобы умыться и помыть руки. Лира умудрилась протереть кожу головы и почистить зубы. Рядом с раковиной стояла стопка картонных стаканчиков и ярко-синяя жидкость для полоскания рта. Когда Лира вернулась к столику, Семьдесят Второй вертел в руках мобильник Джейка.
– Он никак не перестанет звонить, – пожаловался он.
И действительно, телефон светился и играл дребезжащую мелодию.
– Дай я попробую, – сказала Лира.
Ей доводилось видеть такие телефоны, но в руках она держала сотовый лишь однажды, много лет назад, когда медсестра Эм показывала Лире фотографии своей собаки.
Это был померанский шпиц: белый и пушистый, но в принципе смахивающий на крысу. Так подумала Лира, но говорить вслух медсестре Эм ничего не стала.
Может, собака медсестры Эм и сейчас жива. Лира не знала, сколько обычно живут померанские шпицы и могут ли они сравняться в возрасте с обычной репликой.
Каким-то образом ей удалось заставить телефон угомониться. Она вернула мобильник Семьдесят Второму, и тот сунул его в карман. Лире стало интересно, почему Семьдесят Второму нравится носить телефон при себе, если ему все равно некому звонить. Может, по той же причине, по которой он и сбежал – просто чтобы посмотреть, каково это – жить в чужом мире людей? Ощутить другую реальность, хотя бы ненадолго.
Меню оказалось длиннющим, и при взгляде на ряды букв и цифр у Лиры разболелась голова. Там имелся целый раздел под названием «Яйца». Сколькими же способами можно приготовить яйцо? В Хэвене жарили только болтунью, хрусткую и коричневую снизу.
– Ненужные траты! – проворчал Семьдесят Второй. Похоже, его рассердило меню. – Вся эта еда! – мрачно добавил он.
Но Лира подумала, что он сердится, поскольку он сам не в силах ничего прочитать. Кстати, Семьдесят Второй пока еще помалкивал про историю, которую она начала рассказывать ему накануне – про Маленького принца. Но это Лиру совсем не расстроило, у нее даже словно гора с плеч свалилась.