Что за бессмыслица!
Что за бред!
– Это бессмысленно, – произнес Семьдесят Второй, угадав мысли Лиры. – Тогда зачем нас убивать?
– Что-то произошло, – сказала Лира.
Она почти не помнила доктора Хэвена. Она видела его, наверное, пару раз. Правда, лицо доктора Хэвена она не забыла, поскольку оно всю жизнь маячило у нее перед глазами. Портрет доктора Хэвена, написанный маслом, висел в столовой. Кроме того, в холле имелась увеличенная черно-белая фотография доктора Хэвена, который щурился от солнца перед крылом G.
Они сидели в молчании. Неужели изначально ее, Лиру, «смастерили» для родителей, у которых умер ребенок? Но если так, почему они не пришли за ней? А может, они ее увидели, но она их ужаснула…
Хотя, вероятно, у них не хватило духу просто посмотреть на нее – неубедительную слабую копию девочки, которую они любили и о которой горевали.
– Она упоминает лечение, – тихо проговорил Семьдесят Второй. – Думаю, ты права. Похоже, она знала нечто, что могло бы нам помочь.
– Уже поздно, – выдавила Лира. Голос ее прозвучал гулко, словно она говорила в чашку.
– Лира… – Семьдесят Второй тронул ее за локоть, и Лира отшатнулась.
Его прикосновение обжигало физически, хотя она и знала, что такое невозможно. Его кожа – не горячее, чем у остальных. Лира отвернулась от Семьдесят Второго, усиленно моргая, и на секунду уставилась через сквер на стоящие в отдалении дома.
Конечно, там тоже жили чьи-то родители, матери и отцы – целые семьи естественнорожденных…
Лира превратила солнце, бьющее в окна, в белое пламя, и представила, как сжигает весь мир дотла, и все становится пеплом, как и Хэвен.
– В автобусе ты спрашивала, почему у меня порезы, – сказал Семьдесят Второй.
Лира удивилась. Она тотчас позабыла про свой гнев и переключилась на Семьдесят Второго. На ярком свету его кожа приобрела приятный оттенок кофе с молоком.
– Когда я был младше, я не понимал, кто я такой. Я сомневался в том, существую ли я…
Лире не требовалось ничего говорить, чтобы показать, насколько хорошо она понимает Семьдесят Второго. Она часто думала нечто подобное. Путала «оно» и «я», щипала номер Двадцать Пять, чтобы посмотреть, почувствует ли та что-нибудь. Она не знала, где заканчивается она сама и начинается их общность.
– Я думал, что я – не настоящий. А затем испугался, что меня нет и я давно исчез. Я привык… – Семьдесят Второй сглотнул и потер лоб, и Лиру внезапно пробрала дрожь.
Она тут же ощутила его страх.
– Все в порядке, – машинально пробормотала Лира.
– Я однажды стащил у врача скальпель, – продолжал Семьдесят Второй, и его передернуло. – Я спрятал его внутрь матраса – вытащил оттуда часть набивки, чтобы его никто не нашел.
Лира подумала про дыру в матрасе Большой Медведицы и про вещи, которые в нем обнаружили. А еще она вспомнила, как Медведица кричала, пока ее тайник опустошали, – она выла на одной пронзительной ноте, как сирена тревоги.
– Я привык проверять. Мне становилось лучше, когда я видел кровь. Я понимал, что я еще жив.
Семьдесят Второй поднял глаза на Лиру, и ее охватило странное чувство, как будто у нее груз свалился с плеч.
– Ты ведь хотела знать, да?
– Спасибо, – просто сказала Лира и провела пальцем от его локтя до запястья, по гребенке шрамов, чтобы показать ему, что она – как никто другой – понимает и разделяет его переживания. Только она пока не могла подобрать для этого правильные слова.
Он не отрываясь смотрел на нее. Она чувствовала его – в его присутствии мир сразу менялся. Может, он переиначивал воздух, делая его тяжелее?
Никогда в жизни ее не переполняли такие эмоции.
– Мы вернемся обратно, – еле слышно произнес Семьдесят Второй.
– Вернемся? – переспросила она.
Семьдесят Второй находился настолько близко от нее, что она вдруг испугалась и вздрогнула.
– К той девушке, Джемме. И Джейку. – Он поколебался. – Ты не ошиблась. Думаю, они сумеют нам помочь. Они знают про Хэвен. Значит, и про лекарство им что-то должно быть известно.
– Но… – Лира покачала головой. – Ты говорил, что не доверяешь им.
– Ага, – спокойно согласился Семьдесят Второй. – Но я никому не доверяю.
– А мне? – спросила Лира.
Что-то изменилось в его глазах.
– Ты – совсем другое, – мягко сказал он.
– Почему? – Лиру опять потрясло, насколько близко они находятся друг от друга, и она взглянула на безмолвные деревья. Они стояли не шелохнувшись, навеки застыв в душном послеполуденном мареве.
Семьдесят Второй почти улыбнулся. Он протянул руку. Коснулся большим пальцем ее нижней губы. У его кожи был вкус соли.
– Потому что мы одинаковые.
Лира понимала, что они никогда не сумеют найти дорогу назад. Они улизнули посреди ночи и не особо смотрели по сторонам. Они тогда не думали ни о чем, кроме побега. Лира не могла воспроизвести в памяти ни единой характерной детали дома, в который их привезли, ничего, что помогло бы отличить его от других зданий.
К счастью, Семьдесят Второй встрепенулся и вспомнил, что Джейк оставил им свой адрес и телефонный номер. Позвонить они не могли – Семьдесят Второй украл телефон Джейка, но не умел им пользоваться. Да и Лира, в свою очередь, никогда прежде никому не звонила, и хотя она видела, как медсестры вечно утыкались в свои сотовые, сейчас она вряд ли бы сумела разобраться, что к чему.
Поэтому они начали все заново – стали расспрашивать незнакомцев, как добраться в Литтл-Уоллер, трасса 12, дом 1211.
Женщина с ярко-оранжевыми волосами направила их в агентство по аренде автомобилей. Увы, стоило им переступить порог, как мужчина за стойкой принялся тараторить про водительские права, кредитные карточки и прочие вещи, которых у них и в помине не было. Лира разволновалась, случайно задела локтем стенд с картами, и те разлетелись по стойке. Семьдесят Второй разозлился. Он обвинил мужчину в том, что он кричит.
– Но я и голоса не повысил! – возмутился служащий. – Вы что, ненормальные?
Семьдесят Второй сунул руку в карман, и Лира испугалась, уж не полез ли он за ножом. Мужчина, вероятно, тоже струхнул, потому что моментально опрокинул стул. Но Семьдесят Второй просто-напросто извлек бумажку с адресом Джейка и положил на стойку.
– У тебя есть карта, – заявил Семьдесят Второй напряженным голосом, который заскрежетал, будто моток проволоки. – Покажи нам, как туда добраться. Пожалуйста.
Клерк медленно потянулся за картой, не отрывая взгляда от Семьдесят Второго. Из стоящего в углу телевизора раздался многоголосый смех. Если не считать этого фонового шума, в офисе стало так тихо, что Лира слышала, как работали легкие мужчины – словно там плескалась некая жидкость.
Служащий взял красную ручку и начеркал разные маршруты автобусов, которыми они могли добраться в Литтл-Уоллер менее чем за час. Лира заметила, что рука у него дрожит, и впервые мысль о том, что она монстр, вызвала у нее не стыд, а ощущение силы.
В автобусе, кроме них, оказалось только два пассажира, в том числе мужчина в многослойной одежде, от которого несло потом и мочой. Лира с Семьдесят Вторым устроились на заднем сиденье. Они сидели настолько близко друг к другу, что соприкасались бедрами и коленями. Лира ощущала солнечное тепло, которое обволакивало ее и наводило на нее дремоту.
Когда автобус проезжал мимо аквапарка, Лира прижалась носом к окну – ей очень хотелось рассмотреть настоящие людские семьи. Но лучи били ей прямо в глаза, и она не различила ничего, кроме неясных силуэтов.
Потом они выехали на автостраду, и мимо понеслось ярко-зеленое пространство, где не было ни городов, ни домов, лишь деревья, нависающие над дорогой, и темные квадраты земли.
Семьдесят Второй молчал, откинувшись на спинку кресла и смежив веки. Лира подумала, что он заснул. Но внезапно он повернулся к ней. Солнце освещало его кожу, и казалось, что она светится. Когда Семьдесят Второй заговорил, Лира почувствовала его дыхание на своем ухе и волосах.
– Можно тебя спросить про твою историю? – спросил он. – Про Маленького принца и Розу.
– Давай. – Лира перевела дух.
Она снова ощущала все его тело целиком – чудо сотен миллионов молекул, соединенных воедино каким-то удивительным образом.
Его глаза потемнели, и Лира увидела в них свое отражение.
– Значит, Маленький принц жил на планете В-612, – произнес Семьдесят Второй. – Ты показала мне ее. – Он прикусил губу, и у Лиры возникло странное желание тоже прикусить ее, ощутить его губы своим ртом. – Но ведь звезды выглядят одинаково. Откуда же ты узнала?
– Если посмотреть повнимательнее – вовсе не одинаково, – возразила Лира.
Теперь и ее тело стало обжигающе горячим. А его дыхание на ее плече и ощущение его присутствия рядом с ней согревало ее не хуже, что солнечные лучи.
– Маленький принц тоже это обнаружил во время своих странствий, – начала она. – Он сперва думал, что его Роза – единственная во вселенной. Но когда он попал на Землю, то обнаружил большой сад с розами.
Семьдесят Второй пошевелился, и их колени соприкоснулись. Его глаза почему-то засверкали – и весь прочий мир исчез.
– И что тогда случилось?
Лира попыталась вспомнить продолжение истории. В присутствии Семьдесят Второго ей было трудно сосредоточиться. Она продолжала представлять его кожу под одеждой и думать о его внутренних органах, ребрах и крови, равномерно текущей по сосудам и артериям. Ее до сих пор поражало, что Семьдесят Второй существует, как и она сама. Они оба находятся здесь и сидят рядом, хотя могли даже не появиться на свет… Это было настоящим чудом.
Неожиданно в памяти всплыл образ доктора О’Доннел. Она всегда наклонялась, чтобы начать им читать вслух. В такие минуты ее светло-каштановые волосы, заправленные за ухо, выскальзывали и падали доктору О’Доннел на щеки.
– Он очень опечалился, – произнесла Лира. – Он подумал, что Роза обманула его. Она не была особенной. Она оказалась всего-навсего одной из тысяч других. Идентичной, – добавила она.