– Что это означает? – вырвалось у Джеммы.
Отчет с тем же успехом мог быть написан на незнакомом иностранном языке. Он пестрил терминами типа «сверхмодификация» или «нейропоражение» и цепочками странных шифров, смахивающих на химические формулы, типа «vCJD-12» или «pR-56».
– Давай обратимся к оракулу, – предложил Джейк. – Я имею в виду, к Гуглу, – уточнил он, когда Джемма недоуменно заморгала.
Джемма присела на подлокотник дивана. Если бы она чуть придвинулась ближе, то почувствовала бы исходящий от Джейка запах мыла и ощутила бы тепло его кожи, а она не хотела отвлекаться. Правда, сидеть на подлокотнике было неудобно, и она казалась себе какой-то надутой неуклюжей и громоздкой куклой. В итоге она вернулась к плите, чтобы заняться готовкой.
Когда дверь спальни отворилась, Джемма вздрогнула. Лира выглядела получше, чем на болоте, хотя и оставалась немного заторможенной. Она была красивой, невзирая на землистый цвет кожи и выпирающие острые скулы. Однако ее лицо, не выражающее никаких эмоций, немного пугало – на миг Джемме почудилось, что перед ней марионетка, лишенная внутреннего стержня.
Джемма положила в тарелку тушеное мясо с овощами.
– Держи, – сказала она. – Мясо. Консервы. Извини, я не умею готовить. Тебе нужно хорошенько поесть.
Лира ее не поблагодарила. Она молчала и даже не села. Но она машинально взяла тарелку у Джеммы и принялась послушно заталкивать еду себе в рот. Ложку она держала неправильно, а тарелку просто поднесла ко рту.
Было жутко видеть, как столь хрупкая девушка поглощает пищу – она перерабатывала мясо прямо как прессователь отходов. И почему-то из-за этого она еще больше понравилась Джемме.
– Передающиеся губчатые энцефалопатии, – произнес Джейк, и Джемма тотчас посмотрела на него.
Неужели они докопаются до сути?…
Внезапно страх покинул ее. Она как будто стояла на вершине крутого лыжного склона и знала, что надо просто-напросто оттолкнуться и полететь вниз.
– Это категория болезней. Коровье бешенство тоже к ним относится.
– Ясно. А что дальше? – Джемма вернулась к Джейку и села на диван. Все лучше, чем стоять рядом с Лирой, живым свидетельством того, какие жуткие эксперименты проводились в Хэвене.
– Ничего. – Джейк потер лоб и нахмурился. – Они просто упоминаются в отчете.
Неожиданно Лира выпустила тарелку из рук, и та грохнулась на стол.
Джемма подняла на нее глаза, а Лира опять стала неподвижной и какой-то заледеневшей.
– Вам не следовало читать отчет, – заявила она.
Джемма удивилась: Лира что, считает себя обязанной Хэвену? Она пытается сохранить их тайны?
– Почему? – Джейк повернулся к Лире. – Вы же его украли, разве нет?
– Украли, – спокойно ответила Лира. – Но все равно вам не стоило его читать.
– Вряд ли бумаг хватятся. Теперь от Хэвена осталась лишь груда пепла.
– Джейк, – поспешно произнесла Джемма.
Лира впервые вздрогнула.
Джейк пожал плечами.
– Извини.
Судя по голосу, он вовсе не чувствовал себя виноватым. Он злился. И Джемма его понимала. Если хоть малая доля их подозрений о Хэвене соответствует действительности, она только порадуется, что его сожгли дотла. Джемма склонилась над отчетом, пытаясь разобраться в непонятной медицинской терминологии и сокращениях. Среди словесной мешанины Джемма заметила повторяющиеся упоминания о «человеческой модели 576 – поколение – семнадцать, кластер – желтый».
– Лира, а ты можешь объяснить нам что-нибудь насчет испытуемых групп? – спросила Джемма. – Эта пациентка… в смысле, реплика… – продолжила Джемма, стараясь говорить непринужденно, и посмотрела на Лиру, которая застыла возле раковины.
Похоже, она ожидала, пока кто-нибудь скажет, что ей делать. А может, так оно и было.
Джемма лихорадочно размышляла. Наверное, Лира ее не поняла. Как же с ней разговаривать?…
– В общем, она была из желтого кластера, – пролепетала Джемма и замолчала.
А Лира, помедлив секунду, еле заметно кивнула.
– Желтые умерли, – сказала она бесстрастным тоном.
Джемма похолодела.
– Их было много, около сотни, – продолжала Лира – таким тоном она могла говорить о чем угодно. О продуктах. О погоде. О туалетной бумаге. – Культуры реплик делятся по поколениям. Цветом обозначают кластер. Вот я – третья культура, зеленый кластер.
Лира подняла руку: Джемма увидела зеленый больничный браслет и впервые по-настоящему обратила на него внимание.
– Похоже, они допустили какую-то ошибку с Желтыми, – вымолвила Лира. – Такое бывало. Всякие промахи, неточности. Розовые тоже умерли.
– Все? – спросил Джейк.
Лира утвердительно склонила голову.
– Они заболели.
– Боже милостивый… – выдохнула Джемма.
Согласно отчету, «человеческой модели 576» было лишь два года!
– В отчете написано, что ей исполнилось четырнадцать месяцев, – произнесла Джемма. Она чувствовала, что ей необходимо было все это проговорить – выпустить слова наружу из груди, где они терзали ее.
Не опытный образец. Ребенок. Маленький, круглощекий, с руками, тянущимися ко всему на свете. Джемма любила малышей. Кто ж их не любит?
– Ты упомянула про цвета для кластеров, – медленно проговорил Джейк. – Но кластеров чего?
Лира пожала плечами.
– Существуют разные кластеры. Мы все получали разные варианты.
– Варианты чего? – осведомился Джейк.
Джемме уже не хотела слышать ответ.
Долю секунды Лира выглядела почти раздраженной.
– Лекарств, – резко бросила она.
Джейк изумленно уставился на Лиру.
– Джейк, смотри! Вот подпись доктора Саперштейна! – внезапно воскликнула Джемма.
Ей захотелось взять ножницы и изрезать отчет на кусочки, хотя, конечно, это не могло помочь ни репликам, ни Джейку, ни ей самой. Под угловатыми каракулями Саперштейна – его почерк вполне соответствовал представлению Джеммы о докторе как о бездушном монстре, у которого напрочь отсутствовали все человеческие чувства, – подписалась еще и медсестра, Эмилия Дж. Хуан.
– Доктор Саперштейн руководил Хэвеном, где создавали новые культуры реплик, – подытожила Лира и подошла поближе к дивану.
Она не стала садиться и нависла над ними. Возможно, она и впрямь грамотная, изумленно подумала Джемма.
Глаза Лиры скользили по строчкам. Обычно Джемму бесили люди, читающие у нее через плечо, но сейчас она боялась отпугнуть Лиру.
– Он всегда подписывал свидетельства о смерти, – произнесла Лира и слабо улыбнулась.
Затем она протянула руку и коснулась пальцем имени Эмилии Хуан – бережно и нежно, как будто притрагивалась к чему-то хрупкому вроде божьей коровки или бабочки.
– И медсестра Эм – тоже.
Медсестра Эм. Озарение пронзило Джемму подобно электрическому разряду. Она зажмурилась и откинулась на спинку дивана. Перед глазами все было залито белым, словно она смотрела на солнце и перед ней ковыляли какие-то силуэты, которые что-то беззвучно скандировали.
– Медсестра Эм, – произнесла она вслух, буквально пытаясь распробовать имя на вкус. Да, оно.
– Черт побери! – вырвалось у Джейка, и Джемма поняла, что он тоже догадался.
Эмилия Дж. Хуан.
Медсестра М.
Глава 11
Даже после того как она вышла на улицу, Джемму продолжало преследовать ощущение клаустрофобии. В той маленькой яркой коробочке гостиной ей казалось, что потолок сейчас рухнет – и какое-то мгновение она даже надеялась на это.
Джемма опустилась на колени и сунула голову прямо в бассейн. Вода была обжигающе холодной, и Джемма, ахнув, выпрямилась. Влажные пряди ее волос замочили розовую толстовку.
Джемма по-прежнему чувствовала чудовищное давление, как будто гигантская рука пыталась впихнуть ее в пакетик для бутербродов. И при этом она осознавала, что на самом деле давление идет изнутри.
То была тяжесть истины и всего того, что выяснил Джейк.
Просите, и дано будет вам.
Они хотели знать причину, и вот, пожалуйста – они узнали.
Но теперь у Джеммы голова еще сильнее шла кругом, и мысли метались, как рикошетящие бильярдные шары. У нее никак не получалось сосредоточиться, поэтому в конце концов она решила вцепиться во второстепенные тайны и в другие вопросы, пока еще не получившие ответа. Что случилось с Эмилией Хуан? Почему она покинула Хэвен? Действительно ли ее убили, чтобы не дать ей возможности поговорить с отцом Джейка?
Джейк отправился домой, пообещав позвонить попозже. Джемма была этому рада. Она хотела отдохнуть от него – и от той жуткой информации о Хэвене, которую они выяснили. Он был сопричастен. Отныне Джейк всегда будет ассоциироваться у нее с болотами, репликами и ночными кошмарами, прорывающимися в реальность.
Сквозь освещенные окна гостевого домика Джемма видела, как Лира и Семьдесят Второй сидят вместе на диване, или, во всяком случае, сидят бок о бок. Каждый из них, казалось, погружен в индивидуальное пространство, полностью отделенное от остального мира. Интересно, чувствуют ли они, что она за ними наблюдает? Беспокоит ли их это? Скорее всего, они привыкли, что их постоянно изучают.
Джемма и вообразить не могла, что они успели пережить, и она содрогнулась, вспоминая, как буднично Лира говорила про смерть всех детей в желтом кластере – словно про выкошенное поле или про ненужную вещь, изъятую из коллекции.
Джемма почувствовала себя в ловушке. Она не могла снова встретиться лицом к лицу с репликами. Но и взглянуть Эйприл в глаза она тоже не могла. А Эйприл каждые две минуты появлялась в окне кухни, прижималась носом к стеклу и, очевидно, умирала от желания заскочить в гостевой домик и пообщаться с репликами. К счастью, она изо всех сил старалась выполнить просьбу Джеммы и уважать их личное пространство.
Джемма знала, что поступает нечестно – она попросила помощи, а в основном помалкивала, – но чем больше она узнавала, тем труднее было все объяснить.
Но сейчас Джемма, похоже, потеряла дар речи. Если раньше ей хотелось говорить, то теперь ей казалось, что слова сожгут ей связки, повредив их навсегда, и оставят волдыри на языке. На мгновение она пожалела о том, что она вообще зациклилась на этом Хэвене и поехала во Флориду.