– Не обращайте внимания, ни за что.
– Что-то вроде «плененного члена», penis captivus? Хи-хи, так зацепляется?
– Да. Между двумя украшениями.
Я живо представляю себе картину. Ой-ой-ой, должно быть, это очень больно.
Возвращаюсь к изображениям. Покойный явно ходил к стоматологу. Полезно для идентификации. По зубам мудрости можно установить, что он молод: от 20 до 25 лет. Но в теле не видно ни снаряда огнестрельного оружия, ни переломов, ни других признаков того, что могло вызвать его смерть.
КТ подтверждает то, что мы уже знаем: труп находится в состоянии продвинутого разложения.
Газы образуют огромные карманы – эти затемнения хорошо видно по всему телу, в том числе и в мозге. Все это предвещает непростое вскрытие, как технически, так и обонятельно.
Заметить гематомы или экхимоз на настолько разложившейся плоти очень трудно, если не сказать невозможно.
По сложившейся традиции мы начинаем с внешнего осмотра. Сейчас самое важное – это шнур и узлы. Учитывая тот факт, что тело лежало в чистом поле, под брезентом, со связанными руками и ногами, пространство гипотез сильно сужается. Несмотря на отсутствие переломов или снарядов в теле, есть вероятность, что это насильственная смерть. Но также может быть, что пошел наперекосяк какой-то готский ритуал.
С узлами мы обращаемся уважительно – как в прямом, так и в переносном смысле. Они довольно грязные, поэтому не помешает перед другими манипуляциями протереть их стерильными тампонами, кстати, как и остальные части шнура. Никогда не знаешь: возможно, собранная ДНК будет пригодна для анализа и даст ключ к разгадке.
Завязывая узел, мы часто оставляем на веревке эпителиальные клетки (клетки кожи), содержащие нашу ДНК.
Путы нужно снять предельно осторожно. Но, опять же, о развязывании узлов и речи нет. Так можно потерять информацию. Каждый узел может что-то рассказать о человеке, который его завязал: прямой узел, беседочный, простой полуштык…
Поэтому я перерезаю шнур выше узлов. Затем перехожу к секционному столу, где, используя увеличительное стекло на подставке, фиксирую узлы. На схеме отмечаю петли. Так я замечаю, что внешне очень сложный узел, обездвиживший руки, – это на самом деле простой скользящий узел. А щиколотки зафиксированы узлом «констриктор». В моем мозгу замерцал тревожный сигнал. Я уже встречался с узлами раньше. Первая мысль, конечно, о том, что это убийство.
Однако нужно быть готовым к сюрпризам – например, как в тот раз, когда самоубийца замаскировал свою смерть под убийство, чтобы жена все равно получила выплату по страховке.
Благодаря большому одноразовому лезвию бритвы труп быстро оказывается раздетым. Я не нахожу никаких повреждений на черной сочащейся коже, несмотря на все усилия.
Все прочее соответствует моим ожиданиям. Особенно тяжело проходит секция нашего незнакомца. К тому же кроме обычной защиты (пары устойчивых к порезам перчаток и пары хирургических) на мне еще и толстые хозяйственные перчатки. Руки движутся менее плавно, но, по крайней мере, защищены.
Внутренний мир гота предстает во всей красе: ошеломляющее зловоние и гнилостные жидкости. И самое главное, все черное. Даже внутри. Он явно достиг вершины своего готического мастерства.
Вытяжка у секционного стола работает на полную мощность и выбрасывает миазмы наружу после очистки через угольный фильтр. Так что запах не доставит неудобств пациентам, которые из-за жары открыли окна на верхних этажах. Существенное улучшение по сравнению с временами, когда я начинал. Да и в зале царит приятная прохлада: по правилам кондиционер должен поддерживать температуру в помещении на уровне не выше 18 градусов. Я уже почти позабыл о том, в каком состоянии наш труп.
К сожалению, мозг трупа призывает меня к порядку. Он пахнет даже сильнее, чем все остальное. Напоминает терпкий лионский сыр.
Такой сыр мне однажды подали в ресторанчике в Лионе. В очередной раз мне захотелось попробовать местное блюдо, и я не был разочарован. Официант поспорил со мной, что я не смогу съесть весь сыр из баночки, которую он мне принесет, и предложил угостить меня любым десертом на мой выбор в случае, если сыр я все же съем. Я уже не вспомню, что за роскошный десерт выбрал тогда на случай победы. Когда официант вошел в зал с сыром, я учуял нежный запах этого утонченного блюда с трех метров. А это о чем-то говорит. В баночке, которую я получил, находилась паста неопределенного цвета, сверху покрытая желтоватой жидкостью.
Отвечая на мои вопросы, официант раскрыл мне секрет приготовления сыра: в керамический горшок засыпают остатки разных сыров, включая корочки. «Лучше, если это будут вкусные сыры… Вот и все, что нужно…» Предпочтительнее держать готовящееся блюдо при постоянной температуре. Когда смесь станет однородной, она готова, но это занимает некоторое время…
«Обычно его выкладывают чайной ложкой на ломтик тоста. Я принес вам три ломтика…» – добавил официант. Он отошел от нашего столика и устроился в углу комнаты, откуда мог наблюдать за мной. В этот момент мне уже нужно было заподозрить неладное.
Поднеся формочку к носу, я засомневался, стоит ли доверять своему обонянию. Я хотел есть его с ложки, и официант сказал, что «некоторые действительно предпочитают есть так – вкус более отчетливый». Когда паста оказалась во рту, у меня возникло странное впечатление, что я превращаюсь в тсантсу – голову, отрезанную и высушенную по обычаю индейцев хиваро.
Нёбо опустилось, язык поднялся, щеки втянулись, вся ротовая полость сжалась. В этот момент я сделал глотательное движение. Благодаря этому случаю я знаю подробности всех стадий глотания. И тогда я понял, что сжатие не закончилось. На этот раз настала очередь носовой полости: меня охватило ощущение, испытанное до того только однажды, в более щадящей форме: тогда я по ошибке (и особенно по незнанию) проглотил полную столовую ложку васаби, которую принял за крем-суп из водяного кресса…
В свою защиту скажу, что крем-суп был густым, а я был рассеян и о васаби тогда не знал. В этот момент я заплакал. Крупными слезами. И вспотел. Крупными каплями.
Естественно, я прочувствовал, как сырная паста прошла через мою ротоглотку, которая тоже сжалась. Я думаю, что миндалины, должно быть, коснулись друг друга, хотя анатомически это трудно вообразимо. Затем пищевой комок (так он называется на этой стадии, но я не успел его прожевать) переместился в пищевод. Подтверждаю, этот орган находится за грудиной, на что мне указало жжение, которое сопровождало прохождение образца по моему телу.
Я надеялся, что все закончится, когда паста проникнет в мой и без того полный желудок. Отнюдь! Желудок находится гораздо выше, чем принято считать. По крайней мере, если диафрагма в этот момент не опущена. Короче, жжение началось и в желудке.
Тем временем я покраснел, а люди вокруг меня покатывались со смеху. Я понял, что я единственный за столиком и даже во всем ресторане, кто попробовал этот сырный деликатес. Пока все смеялись, включая официанта в углу, я думал о своем десерте. Ни шагу назад!
Не говоря ни слова, я взял кусок хлеба, обильно намазал его, посчитав, что двух ломтиков хлеба мне хватит, чтобы покончить с этой зажигательной бомбой. В конце концов, потребовались все три куска, но официант все-таки проиграл пари. Что касается меня, на весь следующий час я утратил обоняние и чувство вкуса: очень жаль, но свой чудесный десерт я не распробовал…
У меня остались трогательные воспоминания о последующей ночи, которую я провел в состоянии между изжогой и отрыжкой: было впечатление, что я ел этот сыр всю ночь.
Но вернемся к вскрытию. Два часа спустя после его начала мы получили от тела все, что было возможно: взяли образцы массы, в которую превратились органы, расплывающиеся остатки сердца были зафиксированы в формалине, и я также собрал образцы для идентификации: челюсти для друзей-дантистов и бедренную кость для анализа ДНК. Все было опечатано.
Мой предварительный вывод лаконичен, как и это безмолвное вскрытие:
«Тело в сильно разложившемся состоянии, не подлежит опознанию из-за отсутствия элементов для сравнения. Принадлежит молодому человеку от 20 до 25 лет со множественным пирсингом.
Следов ножевых ранений или нападения с огнестрельным оружием нет; причина смерти неизвестна.
Связывание рук и ног позволяет предположить, что к смерти была причастна третья сторона, однако руки были связаны простым скользящим узлом, который мог завязать сам потерпевший.
Требуется проведение токсикологических исследований изъятых образцов».
Несколько дней спустя ведущие расследование полицейские привезли к нам с места происшествия любопытные находки – набор психотропных препаратов, все блистеры с которыми были наполовину полны (не осмелюсь сказать «наполовину пусты», в жизни всегда должно быть место оптимизму), контейнер с крысиным ядом и полуавтоматический пистолет типа «Глок». Это эффективное оружие, но мне кажется нелогичным, что оно находится так близко от тела, в котором нет ни снаряда, ни даже пулевого ранения.
Все, кто занимается спортивной стрельбой, увлекаются и оружием, и я не исключение. И конечно, помимо удовлетворения любопытства, нам необходимо разобраться в этом расследовании, принявшем причудливый оборот. Приступим-ка к обработке оружия по всем правилам.
В итоге я разочарован. Оружие оказывается идеальной копией настоящего «Глока», предназначенной для игры в пейнтбол.
В этой игре две команды сражаются друг с другом, и каждая вооружена маленькими шариками с краской. И при каждом попадании в игрока команды противника его комбинезон окрашивается в цвет команды стрелка.
Самое меньшее, что можно сказать: мы не утолили свое любопытство, как и не получили ответа на вопрос, что это. Убийство? Готический ритуал, который пошел не по плану? Самоубийство?
Спустя несколько дней интерн читает нам замечательную лекцию о готах и их культуре. И показывает множество иллюстраций из интернета. С лекции мы выходим озадаченными.