«Дорогого нашего вождя В. И. Ленина зачислить почетным насекальщиком завода с 1 мая 1923 года».
В письме начальника механического цеха Миасского напилочного завода А. Наумова рассказано о трудовых успехах, которых добиваются миассцы, выполняя ленинское пожелание. Выработка рабочих, обрабатывающих напильники, увеличилась более чем в шесть раз. Это, прежде всего, результат внедрения новой техники.
Тема беседе секретарями горкомов партии наших шахтерских городов — Копейска, Коркино и Еманжелинска — строительство жилья. 4 марта 1920 года в телеграмме председателю Реввоенсовета Республики Владимир Ильич требовал налечь на постройку жилищ челябинским и другим углерабочим. С тех пор прошло сорок три года. Как за это время выполнялось ленинское требование? Ответ на этот вопрос и дают беседы с секретарями трех горкомов. Они объединены общим заголовком: «Налегли».
Первые двадцать сборных деревянных домов, построенных трудармейцами по указанию Ленина, были предоставлены шахтерам Копейска в 1920—1921 годах. С той поры жилье в городах угольщиков строится из года в год. В Копейске только за последние четыре года жилой фонд увеличился на 216 тысяч квадратных метров. В Еманжелинске за это же время появилось два новых квартала — 26 многоэтажных домов. В Коркино за последние два десятилетия жилищный фонд возрос более чем в семь раз.
Еще один из этих материалов номера — статья М. Целикова, ученого секретаря Ильменского государственного заповедника имени В. И. Ленина. Ей предпослана выдержка из декрета, подписанного Лениным 14 мая 1920 года:
«…Объявлять отдельные участки Ильменских гор на Южном Урале у Миасса Государственным минералогическим заповедником, т. е. национальным достоянием, предназначенным исключительно для выполнения научных и научно-технических задач страны…»
Созданный по ленинскому декрету Ильменский заповедник — чудесная природная кладовая. В копях заповедника — почти двести видов и разновидностей минералов. Здесь работает геологическая научная группа, есть химико-аналитическая и спектральная лаборатории, дробильный цех, минералогический кабинет, музей, включающий геологический и биологический отделы. В заповеднике трудится большой отряд ученых, они написали больше пятисот научных работ.
Конечно, в ленинском номере напечатаны и другие материалы, но лицо его определили рассказы современников о воплощении в жизнь советов и указаний Ленина, которые относятся к нашей области. И от рассказов этих нисколько не веет областническим душком. Они проникнуты заботой об общем деле, о Родине.
Шапка на второй и третьей страницах довольно точно выражает то, о чем говорится в ленинском номере газеты: «Мысли, слова, дела Ильича — в наших делах трудовых».
Украшение номера — приветствие Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР челябинским строителям, монтажникам и трубопрокатчикам, полученное в связи с пуском первой очереди стана «1020».
Сегодня в четыре часа дня на территории трубопрокатного завода состоялся митинг, посвященный приветствию ЦК партии и правительства.
Мы, члены бюро промышленного обкома партии, приехали на завод заранее, не «впритирку» к началу митинга. Но на заводском дворе было уже людно. Погода стояла такая, словно радовалась вместе с челябинцами. На небе — ни облачка, по летнему греет солнце. Кажется, и в глазах людей — солнечное тепло. Многие пришли на митинг в пиджаках, жакетах, летних спецовках. Открытие его совпало с новым важным событием — сегодня к четырем часам дня завершен монтаж основного технологического оборудования второй очереди.
Выступали рабочие, инженеры, партийные работники. Все выступления проникнуты одним стремлением: дать стройке газопровода Бухара — Урал столько труб большого диаметра, сколько требуется. Порадовало еще одно: с трибуны прозвучали теплые слова в адрес журналистов «Челябинского рабочего», помогавших строителям и монтажникам пером и фотоаппаратом.
ХОТЯ ПИСЬМО И НЕ УВИДЕЛО СВЕТА…
На днях мы получили письмо. Автор его — техник одного из челябинских предприятий — писал:
«Уважаемая редакция!
До глубины души возмущен безвкусицей — фирменным знаком, «спущенным сверху», из Москвы, нашему заводу. Это же черт знает что! Считаю, что коллектив завода не заслуживает подобного оскорбления. «Находка» художников лишний раз говорит о необходимости борьбы с идеологическими извращениями».
Тут же, на страничке тетрадной бумаги в клеточку, был нарисован от руки этот знак.
Известно, что год назад правительство обязало все предприятия ставить на выпускаемых изделиях товарные знаки. Мы связались с автором письма: да, речь шла о товарном знаке, который вводится на предприятии. Сначала там организовали конкурс на лучший рисунок будущего знака. Но конкурс не оправдал надежд — ни один из представленных рисунков не подошел. Тогда руководители завода обратили взоры к столице. Отправили письмо в Комбинат графических работ Московского отделения Художественного фонда РСФСР. Оттуда-то и получена «находка», о которой сообщил возмущенный техник.
Но ведь он мог в сердцах нарисовать знак неточно. Пришлось позвонить директору завода, попросить прислать точную копию полученного из Москвы рисунка. И вот она передо мной, вместе с сопроводительной бумагой главного инженера. Бумага — сама деловитость. Строгий стиль, завидная логика:
«Редактору газеты «Челябинский рабочий».
Согласно Вашей просьбе направляю образец, рекомендованный техническим совещанием завода для принятия в качестве товарного знака.
Образец разработан цехом промышленной графики Комбината графических работ Московского отделения Художественного фонда РСФСР и одобрен художественным советом комбината.
По идее автора, «при разработке знака за основу взято условно-графическое изображение мамонта — символа мощи. Кроме того, в эмблеме прочитываются начальные буквы названия завода; на каждой из них внизу показаны детали, которые, в свою очередь, говорят о техническом характере и назначении изображения. Сочетание всех этих данных делают эмблему легко запоминаемой, отвечающей современным требованиям. И главное — она символизирует мощь предприятия и выпускаемой продукции».
На техническом совещании за указанный образец тайным голосованием высказался 31 человек из 34 принимавших участие в совещании.
Приложение: образец товарного знака завода».
Образец, скопированный на куске ватмана, — прямая противоположность деловитому сопроводительному документу. Стиль исполнения, мягко говоря, вольный, а логика хромает на все три ноги. Именно на все три, так как художник, презирающий рабское копирование, нарисовал доисторическое животное на трех ногах. Конец хобота получился толще, чем основание. А голову мамонта вдохновенный творец счел, видимо, несущественной деталью, обошелся без нее.
Вот тебе и эмблема, «отвечающая современным требованиям»!
Я постарался представить себе картину тайного голосования на техническом совещании завода, но не смог, не хватило воображения.
Стало ясно: есть основание подвергнуть критике в газете абстракционистское «творение» столичного графика, а вместе с ним покритиковать и три десятка уважаемых работников завода, дружно проголосовавших за мамонта-инвалида. Но ко времени ли сейчас такая критика? Приближается юбилей этого предприятия. Мы ввели в газете предъюбилейную рубрику. Печатаем под ней рассказы о лучших людях завода. И вдруг появится рассказ о злополучном мамонте… Нет, не хочется преподносить заводским руководителям такой «подарок» накануне юбилея.
Ну, а если на других предприятиях области товарные знаки не лучше? Если на оборудовании и машинах, что выпускаются нашими заводами, появляются изображения двуногих лошадей и безголовых тигров? Тогда как быть?
Тогда, конечно, историю с мамонтами пришлось бы предать гласности. Коль имеешь дело не с отдельным фактом, а с явлением, выступление в газете не только желательно, оно необходимо. Впрочем, проверка показала, что там, где введены товарные знаки, они не отличаются абстракционистскими завихрениями.
Решили письмо не печатать, а просто убедить руководителей завода в необходимости дать мамонту отставку. Звоню директору, советую это сделать.
— Но ведь образец изготовлен не где-нибудь, а на Комбинате Московского отделения Художественного фонда! — напоминает голос в телефонной трубке.
— Пусть не делают нелепостей!
— Какая же это нелепость? — по тону директора чувствую, что он начинает сердиться. — Образец одобрен художественным советом комбината. Да и участники нашего технического совещания кое-что понимают в товарных знаках. Тридцать один голос — «за»…
Нет, директора убедить не удалось. Воздерживаясь от разбора вопроса по существу, он давил на меня авторитетом товарищей, одобривших уродливую фигурку.
Позвонил начальнику управления совнархоза, который должен утверждать образец. Рассказал как и что. В ответ нерешительное обещание «посмотреть, разобраться».
Наконец, поговорил с заместителем председателя совнархоза. Заместитель сказал твердо: образец утвержден не будет. Сегодня директор завода сообщил, что трехногий мамонт похоронен. Чудесная продукция завода не будет носить нелепого клейма. Письмо техника сыграло свою роль, хотя и не увидело света.
Сегодня же нам стало известно о событии, связанном с другим ненапечатанным письмом. Оно поступило тоже несколько дней назад. Автор, работник солидного научного учреждения, писал о молодом инженере Н. Инженер допек своих руководителей и сослуживцев жалобами на несносный характер тестя и тещи, с которыми он вынужден жить в одной квартире, в хвое время полученной тестем. Дело доходило до того, что Н. оставался ночевать в служебном кабинете…
Жизнь, в который уж раз, подтвердила старую истину: человеческое сердце — не камень. Местком и администрация выделили молодому специалисту квартиру вне очереди. Сослуживцы облегченно вздохнули: наконец бедняга вы