Я не помню, чтобы кто-нибудь из детдомовцев когда-нибудь заскучал в лагере. Можно было ловить рыбу, собирать грибы, купаться, загорать, плести чудесные белые корзинки из очищенных ивовых прутьев. Но самым желанным временем считалось все же вечернее время у костра. Главное, чем оно манило, — прыжки через костер. Прыгали и мальчишки и девчонки. Подбросишь в огонь сушняку — пламя взметнется на метр, а то и выше. Разбежишься что есть духу, оттолкнешься обеими ногами от земли — и только пахнет на тебя жаром, а костер уже позади. И хоть заранее знаешь — не упадешь, не сгоришь, однако всякий раз, как минуешь огонь, охватывает радостное чувство. Вроде ты победил опасность.
Совершенно ясно: далеко не все надо брать на вооружение из пионерского арсенала детских домов того времени. Кое-что шло от тогдашней нашей бедности, кое-что — от неопытности воспитателей. Никто не будет ратовать за ружье для дежурного пионера. Но воспитывать у ребят чувство ответственности за выполнение задания, давать им серьезные поручения, доверять иные«взрослые» дела, приучать не чураться черновой работы — это надо делать сейчас непременно.
В принципе этого как будто никто и не отрицает. Но практически в наших пионерских отрядах и лагерях зачастую чрезмерно опекают детей, приучают к иждивенчеству, относятся к ним, как к тепличным цветам. Я знаю девочек, которые четыре года подряд жили в пионерлагере у реки, без конца ходили купаться под присмотром вожатых, но так и не научились плавать. Достигает такой тепличный цветок комсомольского возраста, начинает блестеть комсомольским значком, но готов увянуть, встретив пустяковую трудность.
А если поставить дело так, чтобы каждый пионер в обязательном порядке постигал искусство стирки и починки рубахи, сдавал нормы БГТО, обучался приготовлению пищи у костра? Если выходить из лагерей в походы не раз в три недели, а почаще, и всякий раз с новой задачей? Если самым большим почетом окружать ребят-тружеников, ребят-умельцев, энтузиастов технических кружков?
Обо всем этом я и говорил комсомольским активистам. Большинство, как мне показалось, слушало внимательно. По глазам видел — многие соглашаются. Хорошо, если это согласие будет сказываться на деле!
Должен признать: были и несогласные. В их глазах я читал иронические ответы на мои слова: «Готовить у костра? А что будет делать пищеблок? Каждому стирать свою рубаху? Но это же кустарщина!».
Тут, пожалуй, есть о чем подумать газетчику, есть о чем поговорить на страницах газеты.
„ТРУБА ТЕБЕ, АДЕНАУЭР!!!“
Строительство стана «1020» трубопрокатного завода все время держим на прицеле. С фотографий, помещенных в газете, на читателя смотрят лучшие труженики стройки. Это — снимки Евгения Ткаченко. Свои репортажи о трудовых буднях строителей, зарисовки о передовых людях строительства он обязательно иллюстрирует собственными фотоснимками. Как только Евгений приступил к исполнению своих корреспондентских обязанностей на будущем стане, сразу же организовал там рабкоровский пост «Челябинского рабочего». Десять рабкоров, заступившие на этот пост, призванный действовать до конца строительства, работают на основных участках стройки. Среди них — рабочие, бригадиры, мастера, члены комсомольского штаба. Строя стан-гигант своими руками, они хорошо знают нужды строительства, видят даже то, чего иной раз не увидит корреспондент. Их доброе слово об отличившихся товарищах по работе, сигналы о промахах и неурядицах поступают в редакцию всегда вовремя.
На другой день после организации поста начальник отдела общепита трубопрокатного завода на одном из оперативных совещаний заверил, что «вопрос с питанием строителей в основном решен». Но рабкоры прекрасно знали, что строителей и монтажников в обеденный перерыв не пускают в столовую трубоэлектросварочного цеха пока не пообедают «свои». Трое рабкоров выступили в «Челябинском рабочем» по этому поводу с острой критической корреспонденцией. Вот когда «вопрос с питанием» действительно был решен.
Таких примеров — множество. Простаивают механизмы — рабкоры называют в «Челябинском рабочем» фамилии конкретных виновников. Задерживается разгрузка оборудования — снова сигнал в газете. И всякий раз такие оперативные сигналы помогают быстрее исправить упущения, лучше наладить дело.
С интересом читают строители и монтажники заметки поста о трудовых победах. Ценность этих сообщений в том, что они пишутся по горячим следам событий. Монтажные бригады К. Дзбанека и А. Колобова на три дня раньше срока уложили 32 километра труб в фундаменты; читатели тут же узнали о выдающемся трудовом успехе. Бригада бетонщиков Н. Попова досрочно сдала фундамент под гидропресс, недельная выработка ее превысила норму больше, чем вдвое; рабкоры отметили и достижения бетонщиков. Словом, рабкоровский пост не обходит молчанием добрые дела. Само собой разумеется, что его материалам дается «зеленая улица».
Недавно мы напечатали коллективный отклик магнитогорцев на письмо «Наш ответ господам аденауэрам». Его по поручению коллектива Магнитогорского комбината подписали 17 рабочих, бригадиров и мастеров. Металлурги Магнитки писали: «империалисты Западной Германии отказались от своего обязательства о поставках в нашу страну труб большого диаметра. Они явно рассчитывают, что это сорвет завершение строительства в 1963 году гигантского газопровода Газли — Урал, выполнение других заданий семилетнего плана. Не выйдет, господа! Советские люди найдут возможность в самые короткие сроки наладить выпуск отечественных труб большого диаметра в таком количестве, чтобы полностью обеспечить ими строителей газо- и нефтепроводов». Магнитогорцы сообщили о том, что на комбинате разработан план освоения выпуска листа для производства труб большого диаметра. В письме — взятые в ответ на обращение челябинцев обязательства коллективов мартеновского цеха № 1, нового цеха изложниц, слябинга, стана «2500».
А в печати промелькнула информация о том, что администрация трубопрокатных заводов фирмы «Феникс — Рейнрор» в Мюльгейме решила отправить рабочих в принудительный отпуск. Таков первый результат запрета НАТО экспортировать стальные трубы большого диаметра в Советский Союз.
Мы, работники редакции, следим за подобными сообщениями с особым пристрастием. Все, что касается экспорта в СССР таких труб, для нас не просто газетная информация, которую можно прочитать и забыть. Мы так же, как челябинские строители и трубопрокатчики, как магнитогорские металлурги, чувствуем себя в ответе за то, чтобы как можно скорее пустить новый стан на трубопрокатном, быстрее восполнить недостаток дефицитных труб в стране. Это — не красивые слова. Да, собственно, самих этих слов никто из нас нигде и не говорил. Просто газета обязательно должна сделать все от нее зависящее, чтобы помочь быстрее пустить стан, быстрее дать трубы для газопровода Бухара — Урал.
Надежды Запада на провал строительства великой газовой магистрали постепенно ослабевают. Месяц назад, 31 января, корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс передал из Москвы:
«В числе других советских трубопроводов, на которые повлияло западное эмбарго, — сооружаемый сейчас газопровод, который соединит район Бухары с Уралом». Он, корреспондент, радовался этому «влиянию эмбарго». Но все же отметил: «Решение о приостановке продажи труб большого диаметра не было особенно популярным на Западе; это относится прежде всего к промышленникам и экспортерам, которые за последние два года получили большие прибыли. В защиту этих коммерческих интересов выдвигаются как политические, так и экономические доводы». Один из экономических доводов, — как утверждает американский журналист, — «заключается в том, что строительство советских трубопроводов неизбежно будет закончено, несмотря на эмбарго, несущее с собой потери для западных предпринимателей».
Именно так! Неизбежно будет закончено. Тут у нас нет расхождений с корреспондентом Ассошиэйтед Пресс. Я готов согласиться и с западногерманским экономистом Бааде, который заявил: «Мы делаем России булавочный укол, а себе наносим удар ножом». Фирмам, которые вынуждены прекращать поставки труб в СССР, придется, пожалуй, туго. Им, — как заметил в позавчерашней речи перед избирателями Никита Сергеевич Хрущев, — предстоит подумать, как бы из-за этих труб не вылететь в трубу на радость своим конкурентам.
Что ж, пусть владельцы фирм ломают голову по этому поводу. Челябинские строители и трубопрокатчики делают тем временем свое дело не мешкая. Пуск первой очереди стана «1020» — вопрос ближайших недель.
Сегодня мы, члены бюро промышленного обкома партии, провели на строительстве стана вторую половину дня, ознакомились с ходом работ. Какая это все-таки будет махина! Название — стан, а на самом деле — крупный завод, хоть и составляет часть нашего трубопрокатного. Дело на стройке (вернее на монтаже) спорится. В феврале план строительно-монтажных работ перевыполнен. Вчера началось горячее опробование первой технологической линии. Оно продолжалось и сегодня. Мы прошли вдоль всей «нитки», как называют линию трубопрокатчики. Там, где она начинается, по ней двигались ровные полосы металла, похожие на гигантские линейки. В конце «нитки», после наружной сварки швов, выходила труба метрового диаметра. Это еще не те трубы, что требуются для строющегося газопровода Бухара — Урал. Для тех и металл нужен другой и сварка шва двойная — снаружи и изнутри. Трубы, рождавшиеся на наших глазах, годятся только для водопровода. Главное, что требуется от первой линии, — дать возможность эксплуатационникам во время горячего опробования освоить технологию. Потом, когда будет пущена первая очередь стана, это позволит сократить период его освоения.
Да, несколько сваренных здесь труб большого диаметра не могут предназначаться для газопровода. Но у каждого, кого мы встречали около них, глаза весело светились. Все же «большой диаметр» пошел! Скоро пойдут и газопроводные. Кто-то из рабочих ночной смены вывел мелом на трубе, которая была сварена первой: «Труба тебе, Аденауэр!!!». Я невольно задержался у этой жирной надписи. Конечно, пожелание, адресованное канцлеру, нельзя понимать в буквальном смысле слова. Но что касается его политики, то крах ее неизбежен. Это, наверное, и имел в виду автор надписи.