Однако, по принуждению следователя дал ложные, не соответствующие действительности, показания о своей якобы активной работе в партии левых эсеров до самого ареста, т. е. до 1937 г.
Правильность этих утверждений Фишмана подтверждается имеющимися в деле материалами:
– письмом Фишмана Я.М. о го выходе из партии левых эсеров, опубликованном в газете «Известия» от 4 декабря 1920 г. (№ 273), его автобиографией и др.
Таким образом, обвинение Фишмана в проведении им активной деятельности против Советского государства по заданию партии левых эсеров вплоть до 1937 г., никакими доказательствами не подтверждено.
Показания Фельдмана Б.М. о том, что от Тухачевского он имел задание вовлечь в заговор Фишмана, но не вовлек, являются неконкретными и не могут быть положены в основу для обвинения Фишмана в этом тяжком преступлении
К тому же следует добавить, что по делу Тухачевского Фишман не проходит. Тухачевский в своих показаниях среди участников заговора Фишмана не называл.
В силу этих обстоятельств показания осужденных Ефимова Н.А., которому известно об участии Фишмана в военно-фашистском заговоре со слов Тухачевского и Розынко А.Ф., назвавшего Фишмана участником заговора со слов Ефимова Н.А., вызывают серьезные сомнения в их правдоподобности и не являются полноценными доказательствами.
При этом необходимо отметить, что в судебном заседании при рассмотрении их дел, Ефимов и Розынко Фишмана не упоминали (осуждены Военной коллегией к ВМН, виновными в суде себя признали).
Либерман Г.Б. (31 мая 1940 г. осужден Военной коллегией заочно к 15 годам ИТЛ), давший показания в отношении антисоветской деятельности Фишмана, в жалобах категорически отрицает свою виновность и указывает, что в 1937 г. на первом же допросе он был зверски избит следователями Павловским и Шевелевым в Лефортовской тюрьме. Избиения его продолжались до тех пор, пока он под диктовку следователя не согласился написать «рассказ» о том, что он, Либерман, будучи участником военно-фашистской организации, изготовлял по указанию этой организации технические средства диверсии и террора для осуществления этих актов в Кремле.
Эти показания Либермана объективно подтверждаются тем, что в течение 1936 г. он никаких показаний о Фишмане не давал, а только после помещения его в Лефортовскую тюрьму такие показания о Фишмане дал в 1937 г. Правильность осуждения Либермана также вызывает сомнение. В связи с этим Главной военной прокуратурой производится проверка по его делу.
При таких обстоятельствах показания Либермана о Фишмане нельзя признать достоверными.
В процессе дополнительной проверки, проведенной в порядке ст. 273 УПК РСФСР, установлено, что Фишман Я.М. помощником командующего войсками ЛВО (Ленинградского военного округа. – Н.Ч.) в период 1928–1932 гг. не являлся и вообще в ЛВО он не служил. Таким образом, показания обвиняемого Александрова Е.Г., в которых идет речь о шпионской работе, проводимой Фишманом – бывшим помощником командующего войсками ЛВО, относятся не к обвиняемому по настоящему делу Фишману Якову Моисеевичу, а к другому лицу.
Кроме того, необходимо отметить, что Александров Е.Г. дал эти показания в начале следствия, а затем от них отказался и заявил, что он ни в чем не виновен (осужден 11 января 1940 г. Особым совещанием при НКВД СССР к 3 годам ИТЛ).
Обвинение Фишмана во вредительской деятельности и шпионаже было основано исключительно на показаниях самого осужденного. Никаких других объективных доказательств его виновности в этих преступлениях в деле также нет.
Будучи передопрошен 16 декабря 1954 г., Фишман показал:
«В течение шести дней мне абсолютно не давали спать, зверски избивали и подвергали самым кошмарным издевательствам. Доведенный до изнеможения, я в состоянии дурмана и полной невменяемости подписал это «признание», являющееся абсолютно ложным от начала до конца. После того, как я пришел в себя, я немедленно опроверг эти гнусные измышления, но был снова подвергнут самому зверскому и издевательскому обращению. В результате этого я был снова вынужден подписывать всякие лживые наговоры на себя и на других. В действительности я никогда участником какого бы то ни было заговора не был, никогда никакой вредительской и шпионской деятельностью не занимался».
По сообщению Управления кадров КГБ при Совете Министров СССР быв(шие) сотрудники НКВД СССР, проводившие следствие по делу Фишмана, из органов госбезопасности уволены, а некоторые из них арестованы за фальсификацию следственных дел.
3 декабря 1954 г. комиссией, созданной для проверки вредительской деятельности Фишмана в Химическом управлении до 1937 г., дано заключение, в котором полностью опровергается предъявленное Фишману обвинение во вредительской деятельности по химическому вооружению РККА.
После отбытия наказания Фишман занимается преподавательской деятельностью в высших учебных заведениях и характеризуется положительно.
Учитывая, что в процессе проверки вскрыты новые обстоятельства, свидетельствующие о необоснованности осуждения Фишмана, руководствуясь ст. ст. 373–378 УПК РСФСР,
ПОЛАГАЛ БЫ:
Дело по обвинению Фишмана Якова Моисеевича представить в Военную коллегию Верховного суда СССР с предложением: приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 29 мая 1940 г. по делу Фишмана Я.М. в связи с вновь открывшимися обстоятельствами отменить и дело Фишмана за недостаточностью доказательств в уголовном порядке прекратить.
Военный прокурор ГВП
подполковник юстиции (Спелов)
«Согласен»
Пом. Главного военного прокурора
полковник юстиции (Планкин)
30 декабря 1954 г.» [14].
Военная коллегия Верховного суда СССР 5 января 1955 г. отменила приговор Военной коллегии от 29 мая 1940 г. и постановление Особого совещания при МГБ СССР от 6 августа 1949 г. в отношении Я.М. Фельдмана, прекратив в уголовном порядке его дело.
В августе 1955 г. Я.М. Фишману было присвоено воинское звание «генерал-майор технических войск».
Скончался Яков Моисеевич Фишман в Москве 12 июля 1961 г.
Никольский Николай Михайлович
Родился в июле 1883 г. в селе Радождево Козельского уезда Калужской губернии в семье сельского священника. Окончив в 1905 г. духовную семинарию в г. Калуге, поступил в Варшавский ветеринарный институт. За участие в революционном студенческом движении подвергался аресту. В 1906 г. перевелся в Казанский ветеринарный институт. В Казани был секретарем социал-демократической студенческой фракции. После окончания института в 1910 г. командирован в Закавказье для борьбы с чумой крупного рогатого скота. В 1911–1912 гг. заведовал бойней в селении Маштаги (около Баку). В 1912 г. поступил на службу в земство Жиздринского уезда Калужской губернии в качестве участкового ветеринарного врача. Затем на такой же должности работал на станции Бабынино. В апреле 1914 г. поступил на курсы по животноводству при Рижском политехникуме. С началом войны с Германией был призван в армию и назначен старшим ветеринарным врачом 28-й артиллерийской бригады. За добросовестную службу награжден четырьмя орденами. Последий чин в старой армии – титулярный советник.
После Февральской революции 1917 г. был избран заместителем председателя корпусного (20-й армейский корпус) ветеринарного комитета. Избирался на съезды Западного и Юго-Западного фронтов, а также на Всероссийский ветеринарный съезд (апрель 1917 г.). На этом съезде избран членом Главного ветеринарного совета. С июля 1917 г. – член Главного военно-ветеринарного комитета. С мая 1918 г. – член коллегии Военно-ветеринарного управления Красной Армии. С января 1919 г. – помощник начальника этого управления. В мае 1920 г. назначен начальником Военно-ветеринарного управления РККА, которое возглавлял вплоть до своего ареста в 1937 г. С 1924 г. – ответственный редактор журнала «Советская ветеринария». С июля 1927 г. – представитель Наркомата по военным и морским делам при Совете Труда и Обороны СССР, член президиума этого комитета. В 1928 г. награждается орденом Трудового Красного Знамени РСФСР. Был в зарубежных командировках (в 1926 г. – в Германии и Австрии, в 1929 г. – во Франции и Италии).
Из приказа наркома обороны СССР № 75 от 30 апреля 1935 г.: «1 мая 1935 г. исполняется 15 лет работы в должности начальника ветеринарного управления РККА тов. Никольского Николая Михайловича. За этот период ветеринарное дело в РККА под непосредственным руководством тов. Никольского сделало значительные успехи, в особенности в сбережении конского состава. Работники ветеринарной службы упорно работают над подготовкой ветеринарных кадров, над ветеринарной подготовкой бойца и командира, над приложением нашей новой социалистической техники в лечебных и противоэпизоотических мероприятиях. За хорошую работу и руководство ветеринарной службой в РККА объявляю тов. Никольскому благодарность и награждаю легковой машиной. Уверен, что ветеринарные работники под умным руководством тов. Никольского и впредь с той же настойчивостью будут работать над сбережением коня, над повышением боевой готовности Красной Армии».
В период присвоения командно-начальствующему составу РККА персональных воинских званий ему было присвоено в 1935 г. звание «корветврач».
Арестован 30 сентября 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 4 мая 1939 г. по обвинению во вредительстве приговорен к пятнадцати годам заключения в ИТЛ. Заключение отбывал в Воркутинском ИТЛ. Срок отбыл полностью. Из лагеря освобожден 30 сентября 1952 г. Определением Военной коллегии от 18 июня 1955 г. реабилитирован. Умер в Москве 5 октября 1970 г.
Говорухин Трофим Кириллович
Родился в сентябре 1896 г. в селе Дергачи Саратовской губернии в крестьянской семье. Учился четыре зимы в земской школе. После смерти родителей воспитывался престарелой бабушкой. С двенадцати лет работал помощником столяра, плотником. В августе 1915 г. призван в армию и направлен в Новоузенский запасный полк. В 1916 г. окончил учебную команду, а в 1917 г. – военно-фельдшерские курсы при астраханском лазарете, после чего служил в должности фельдшера при 214-й полевой подвижной хлебопекарне.