Эгомо проворно повернул к опушке леса и пошел вдоль нее. Растительность там была не такой густой, так что оказалось возможным осмотреться по сторонам. Пигмей не успел уйти слишком далеко, когда почувствовал странный запах.
Дым!
Принюхиваясь, он поводил носом по ветру, чтобы понять, откуда дует ветер. Запах шел как раз оттуда, куда он направлялся. Эгомо проверил свой лук, достал стрелу и начал красться вперед — бесшумно, шаг за шагом, обострив все чувства.
Чем ближе он приближался к огню, тем яснее становилось, что это не совсем обычный костер. Горящие дрова пахнут совершенно иначе, равно как и листва и трава. Да и мясо обладает другим запахом. Это пахнет, как… как…
Эгомо испугался. Здесь пахло, как в том опустошенном лагере на озере. Только на этот раз запах был совсем свежим и более едким. Пигмей вспомнил об обгоревших кусках ткани, проводах, смешавшихся с тиной, о разбитом стекле. На его лбу проступил холодный пот. Эгомо почувствовал, что он очень близок к цели.
Ноги несли Эгомо против его воли. Каждый мускул тела напрягся. Охотник был готов убежать при малейшем намеке на опасность. Вот он уже отчетливо увидел тонкие струйки дыма, поднимавшиеся из высокой травы. Был бы пигмей чуть повыше ростом, то увидел бы, что находится прямо перед ним. А так он двигался, словно слепой котенок. Подобно ребенку, которому завязали глаза, охотник шел на ощупь, понимая, что это могло стоить ему жизни. Тем не менее, он не мог остановиться. Эгомо непременно нужно было увидеть, что же было впереди, в конце концов, он должен был узнать, что произошло. Еще пара метров… медленно… еле дыша…
И он увидел.
Прошло некоторое время, пока Эгомо осознал все происходящее. Его глаза расширялись от ужаса каждый раз, когда он смотрел на новые леденящие кровь детали.
Охотник закрыл рот руками и упал на колени. Лук упал с плеч, и сумка с провиантом камнем выпала из дрожащих рук. Никогда в жизни Эгомо не видел ничего более ужасного. Он ругал сам себя за любопытство. Почему он не бросил все это? Почему не вернулся домой — к семье и друзьям?
Хотя желудок взбунтовался, когда Эгомо увидел трупы людей, тем не менее, ему удалось подавить это восстание и начать соображать, что же здесь произошло. Неужели это тела той белой женщины и ее спутников? Нет, однозначно, нет. Перед ним лежали останки солдат. Это стало понятно по обрывкам военной формы, покореженному оружию и характерным кожаным сапогам. Их подошвы совпадали с отпечатками, которые он нашел на берегу озера. Чтобы удостовериться, он поднял один из них, но тут же опустил, потому что заметил, что в сапоге все еще находилась чья-то ступня. Что за ужасное место! Неужели это сделал мокеле-мбембе? Если да, то какое же беспощадное существо таится в глубинах озера?! Кажется, оно во сто крат ужаснее, чем о нем говорят.
Вдруг краем глаза Эгомо заметил какое-то движение. Это двигалось расчлененное тело. Сперва пигмей подумал, что ошибся, но потом он услышал тихий стон. Нет, кто-то действительно выжил.
Почти парализованный ужасом, охотник приблизился к телу. Он уже не воспринимал сладковатый запах крови и обгоревших человеческих тел. Нужно было мобилизовать всю силу воли, чтобы не рухнуть посреди всех этих тел без памяти. И вдруг Эгомо увидел, что там шевелилось — желтая голова, два светлых глаза с вертикальными зрачками и пугающий белый оскал…
Леопард, в чьей окровавленной пасти болталась конечность трупа, издал угрожающий рык и скрылся в густой траве. Пигмей снова проклял себя за глупость. Как он мог забыть об этом?! Свежий запах мертвечины рано или поздно притянет сюда всех хищников, которые только обитают в округе. Даже странно, почему они еще не собрались на такой пир. Находиться здесь дальше было очень опасно, Эгомо следовало удалиться как можно скорее.
В этот момент раздалось хрюканье — низкий глухой звук, который прижал траву и заставил дрожать землю. Звук, от которого в венах Эгомо застыла кровь. И этот звук послышался прямо за спиной пигмея.
Охотник даже почувствовал на своей спине теплое дыхание. В полной уверенности, что настал его час, он смиренно закрыл глаза. Совсем скоро и его внутренности будут лежать рядом с останками бедных солдат.
Пигмей медленно поднялся и развернулся. Сопение приближалось. Воздух, шедший из ноздрей огромного животного, колыхал волосы на его голове. Дыхание было теплым и пахло гнилой водой.
Эгомо поднял голову и уставился на громадное существо, появившееся перед ним словно из ниоткуда и посмотревшее на охотника сверху вниз своими огромными глазами.
Глава 13
Вторник, 9 февраля
Самолет компании «Air France», рейс № 896
— Уважаемые дамы и господа! — сказал командир самолета. — Мы снижаемся с высоты в одиннадцать тысяч метров и прибываем в Браззавиль. Приблизительное время прибытия — 17.15. Солнце светит ярко, температура за бортом — 32 градуса по Цельсию.
Гнусавый голос из кабины пилота вывел меня из приятного состояния полудремы. Я открыл глаза и в замешательстве посмотрел на часы. Я действительно проспал десять часов кряду, не вставая в туалет и не делая перерывов на обед. Трудно было припомнить, как Сара оперативно доставила меня в аэропорт Хитроу, как стартовал самолет. Столь же плохо запомнилось, как мы на прощание с ней поцеловались, как я прошел пограничный контроль и в самый последний момент поднялся на борт. В память хорошо врезалось только одно — Сара стояла за ограждением и махала мне вслед рукой, а по ее лицу текли крупные слезы. А потом я словно бы провалился в никуда.
События вчерашнего дня и прошлой ночи казались совершенно нереальными в этом металлическом сооружении под названием самолет. Я потянулся и сказал себе, что проспал все, что могло бы сделать полет увлекательным и интересным. Я прошляпил Альпы, Средиземное море, Сахару и перелет экватора. Теперь никому не смогу рассказать, что мое путешествие через десятки градусов широты было захватывающим. Не смогу поведать, какого цвета пустыня и как выглядит море. Но, честно говоря, это не имеет никакого значения.
Я с удивлением посмотрел на себя. Вокруг моей шеи болталась сдутая подушка. Я не имел ни малейшего представления, как она там очутилась. Сдувая оставшийся воздух, я посмотрел в иллюминатор. То, что я там увидел, перехватило дух. Очень тонкая белая полоска образовывала переходную зону от бесконечных цветовых пятен — голубого и зеленого. Мы были слишком высоко, чтобы рассмотреть все в мельчайших подробностях. Тем не менее, даже отсюда было понятно, что под нами — море и джунгли. Бесконечные, захватывающие дух джунгли.
Я не видел ни дорог, ни полей, ни поселений — только деревья. Тысячи деревьев, куда ни кинь взгляд.
— C'est formidable, n'est-ce pas? — сказал низкий голос рядом со мной. — Здесь великолепно, не так ли?
Я удивленно поднял голову и встретился взглядом с темнокожим человеком приятной внешности. Он тоже наклонился к иллюминатору, чтобы посмотреть сверху на зеленую бесконечность.
— Это моя родина, — продолжил мужчина. — Там, внизу, я появился на свет, — он пробормотал какое-то имя и протянул мне руку.
Я улыбнулся ему в ответ и, пожимая его руку, с трудом припоминал, как делал пересадку в Париже. Неужели может быть, чтобы у вполне здорового человека случился такой провал в памяти? А может, моя амнезия напрямую связана с переутомлением и двойной порцией абсента?
Я пробежал глазами по головам пассажиров. Кроме меня, в самолете сидела еще пара белокожих людей. Из кабины пилота послышалось долгожданное бормотание, а в воздухе повис теплый и сладковатый запах пота.
— Что привело вас в Париж? — поддержал я разговор, потому что видел — человек жаждет продолжения беседы.
— Дела, — отчеканил он. — Я — антиквар, — добавил африканец и поднял вверх руку, чтобы уверить меня в правдивости своих слов.
Его запястье украшали многочисленные, красиво выполненные ленты, на которых висели металлические диски, смахивающие на золотые, деревянные фигурки и изображения из слоновой кости. Все они были украшены великолепной абстрактной резьбой, смотрящейся в лучах заходящего солнца вполне живой.
— Красиво, — сказал я. — Мне всегда нравилось африканское искусство, но то, что вы держите в руке — поистине великолепно. Из какого это племени? — спросил я в надежде не показаться полным невеждой.
Кажется, мое незнание даже польстило моему собеседнику. Заговорщицки наклонившись ближе ко мне, он ответил:
— Ни за что не угадаете. Это пигмеи. Вы могли предположить, что они на такое способны?
Я не знал, как отреагировать на такой вопрос, поэтому предпочел держать язык за зубами. Судя по моим данным, у пигмеев вообще не было никаких прав. С ними обращались хуже, чем с землей. Но сейчас я не хотел разворачивать дискуссию об угнетении.
— Красиво, разве нет? К тому же, очень дешево, — продолжал африканец, совершенно не замечая того, что моя симпатия к нему начала потихоньку рассеиваться. — В Париже все просто помешаны на этом. Не так давно появилось даже новое течение в искусстве, опирающееся на мотивы пигмеев. На этом можно заработать большие бабки.
Я ткнул пальцем на слоновую кость.
— А разве экспорт слоновой кости не запрещен? Я думал, что слоны находятся под охраной.
— Эти выращиваются специально, — поспешил ответить мужчина.
Я где-то читал, что поголовье лесных слонов за последние десять лет сократилось почти вдвое. Виной тому были дельцы из Судана и Центральноафриканской Республики, которые и по сей день безнаказанно занимаются браконьерством. Способны ли антиквары или торговцы на такие уловки — я не мог сказать.
— Сегодня на каждую вещь из питомника выдается специальный сертификат, — не унимался мой собеседник. — Мой сейф до краев забит ими. Охота на слонов давно закончилась, — он ненамного замолчал, но потом ткнул пальцем на кусок плексигласа. — Вы знаете, как до недавнего времени называлось побережье под нами?.. Золотой Берег, Берег Слоновой Кости, — он многозначительно кивнул. — Это оплот рабства. Бивни слонов рабы приносили сюда со всего леса и грузили на корабли. И все — на благо белых людей. Чтобы богачи в своих поместьях могли спокойно предаться мыслям о девственной и невинной Африке. Разве это не извращение? Смотрите, это происходило как раз под нами. И совсем не так давно.