– Да, наверное, хотела бы. – Хотя и не особо горю желанием думать о создании такой большой семьи: как представлю, что мы вшестером, должно быть, сделали с вагиной моей матери, я немного меньше виню ее за неприязнь к нам. – Однако не в ближайшее время.
– А я – да, – признается он. – То есть хочу большую семью. Я бы даже стал отцом-домоседом. Менял бы подгузники, готовил обед и все такое.
– Конечно. – Я фыркаю от смеха, воображая Эвана, стоящего перед домом с охапкой маленьких голых детей, в то время как за его спиной горит дом. – Найдешь себе сладкую мамочку, чья матка еще не состарилась окончательно?
Он пожимает плечами.
– А чем, черт возьми, я еще занимаюсь, по-твоему? Давай будем честны, я случайно попал в бизнес Леви. На самом деле я мало что сделал, чтобы заслужить это, разве что в основном приходил на работу вовремя. У Купера есть планы и амбиции. Он налаживает свой мебельный бизнес и все такое. Так почему бы мне не стать тем парнем, который остается дома с детьми?
– Я бы ни за что не подумала, что ты из таких. – Эвана никогда не интересовало, чего от него ожидают: общество требует от нас найти работу, жениться, завести детей и умереть с ипотекой, которую мы не можем себе позволить, и долгами по кредитной карте. – Наверное, я думала, что ты всегда планировал однажды сесть на свой байк и укатить в закат, или еще какое-то дерьмовое клише.
– Это похоже на отпуск, а не на жизнь. Мне нравится жить в маленьком пляжном городке, где все друг друга знают. Хорошее место для того, чтобы растить детей.
И все же в его голосе слышится неуверенность.
– Но?
– Но, ради всего святого, что я знаю о том, как быть отцом, а? Учитывая мои примеры для подражания, я, вероятно, навсегда травмировал бы и своих детей.
Я сажусь, чтобы встретиться с ним взглядом. В его легкомысленных словах мне слышатся боль и страдания, уже давно спрятанные под напускным весельем. Эван корит себя за то, что с ним сделали, ведь рядом больше некому взять на себя вину.
– Ты бы стал хорошим отцом, – мягко говорю я.
Очередное пожатие плеч.
– Да, наверное, я не до конца испортил бы их.
– Но ты должен быть не просто веселым папой, – напоминаю я ему, когда он тянет меня обратно вниз. Я кладу голову ему на грудь и перекидываю ногу через его бедро. – Учись дисциплине. Нельзя, чтобы твои дети закончили так же, как мы.
– Да уж, кошмар. – Он целует меня в макушку.
Даже после того, как закрываем глаза, мы все еще бормочем о том о сем до поздней ночи, пока наши слова не уплывают прочь и в конце концов мы не засыпаем. Обнаженные под звездами.
Глава четырнадцатая
Солнце поднимается сначала медленно, а затем внезапно – взрыв света заставляет мои веки приоткрыться. Я просыпаюсь с песком в заднице и даже не могу винить в этом похмелье. Потому что это он. Всегда он.
Все еще лежа голой на земле с прошлой ночи, я подтягиваюсь, чтобы выудить свою одежду. Нахожу телефон наполовину зарытым в землю, а нижнее белье – свисающим из кармана джинсов Эвана. На экране отражается дюжина пропущенных звонков и сообщений от отца и Шейна с одним и тем же вопросом: где я, черт возьми, нахожусь. Я опаздываю на работу больше чем на час, и, судя по их все более обеспокоенным эсэмэскам, они вот-вот готовы отправить поисковую группу и начать обзванивать больницы.
Эван еще спит на одеяле. В магазине меня ждет ад, но я все равно не в силах оторвать от него взгляд. От накачанных мышц его тела, загорелого и сильного. Воспоминания о прошлой ночи проносятся по моей коже множеством крошечных искр. Я бы сделала все это снова, продолжила с того места, на котором мы остановились, и к черту ответственность.
В этом-то вся проблема.
Он переворачивается, обнажая спину, и я впервые понимаю, что прошлой ночью темнота не позволила мне ее разглядеть. На нижней части спины, чуть выше правого бедра, среди других татуировок изображена небольшая пляжная бухта с двумя знакомыми пальмами, согнутыми от ураганов и перекрещивающимися друг с другом. Похожими на те, что позади меня. Это наше место. Наше идеальное убежище на земле.
Что только усложняет ситуацию.
Эван шевелится, пока я собираю волосы в пучок и вытаскиваю ключи из песка.
– Привет, – бормочет он с восхитительно сонным видом.
– Я опаздываю.
Он резко выпрямляется с озабоченным выражением лица.
– Что не так?
Только протерев глаза, понимаю, что мое зрение затуманено слезами. В попытке успокоиться я делаю глубокий вдох и выдох, от чего меня немного шатает.
– Это была ошибка.
– Подожди-подожди. – Эван находит свои штаны и встряхивает их, чтобы начать одеваться, в его торопливых движениях заметна паника. – Что случилось?
– Я же говорила тебе, что мы не можем этого сделать. – Отступив назад, я смахиваю слезы с глаз. Все, о чем сейчас мечтаю, это убежать. Убежать от него так быстро, как только могу, ведь каждая секунда, проведенная вместе с ним, лишь ослабляет мою решимость.
– Джен, эй. Остановись. – Он хватает меня за руки, чтобы утешить. – Поговори со мной немного.
– Мы не можем продолжать это. – Я умоляю его поверить в то, что, как я уже знаю, выходит за рамки его понимания. – Мы не подходим друг другу.
– Откуда это взялось? Прошлой ночью…
– Есть люди, которые рассчитывают на меня. – Отчаяние сдавливает горло. – Мой отец, братья. Мы все усердно трудимся над тем, чтобы удержать бизнес на плаву. Я не могу отмахнуться от семьи, чтобы скрываться с тобой всю ночь. – Я нервно сглатываю. – Пока мы вместе, я не могу себе доверять.
– И что в этом такого плохого? – Эван в отчаянии отворачивается, дергая себя за волосы. – Мы хорошо провели время, и никто не пострадал.
– Мы оба опаздываем на работу, потому что не спали всю ночь, трахаясь как подростки, чьи родители уехали из города. Когда мы повзрослеем, Эван?
Он поворачивается ко мне, его темные глаза сверкают разочарованием.
– Что такого ужасного в том, что я хочу быть с тобой? Почему ты хочешь наказать нас за это? – восклицает он, указывая на пространство между нами. – Почему ты наказываешь себя за то, что чувствуешь что-то ко мне?
– Я решила начать больше заботиться о себе. Это означает, что впервые в жизни я несу ответственность. Но всякий раз, как вижу тебя, я забываю, что окружающий мир вообще-то еще существует. Вот почему я не попрощалась с тобой перед отъездом. Потому что знала… – Я останавливаюсь, прежде чем остальные чувства успевают вырваться наружу.
– Что ты знала?
Я колеблюсь, вспоминая страдания, отразившиеся на его лице прошлой ночью, когда он признался, как мой уход ранил его. Точно огромный кусок откололся от меня и просто исчез. Я причинила ему сильную боль, намного более сильную, чем предполагала. И от того, что я делаю Эвану больно, у меня сводит живот. Мне претит это, особенно сейчас, но… не уверена, что у меня есть выбор.
– Вчера ты сказал, что хотел бы, чтобы я рассказала тебе о разборке с Рэндаллом, – наконец произношу я.
– Да… – Его тон настороженный.
– Ну, я пыталась. В ту ночь я не сомкнула глаз. Не спала и минуты, все думая о том, что натворила, вновь и вновь переживала свое унижение. Это не было абсолютное дно, но – уже первый тревожный звоночек. Стало очевидно, что вечеринки превратились в настоящую проблему и начали затуманивать мой разум. Я бы ни за что не появилась на пороге дома Кайлы Рэндалл посреди ночи, если бы была трезва.
С отвращением, – направленным на себя, а не на него, – качаю головой. Хотя им я тоже была не слишком довольна на следующее утро после моего неожиданного визита в дом Рэндаллов.
– Я знала, что ты гулял с парнями той ночью и, вероятно, будешь ночевать дома, поэтому все утро ждала, когда ты позвонишь или напишешь мне, – признаюсь ему. – А когда ты этого не сделал, я в конце концов поехала к тебе домой, чтобы рассказать о случившемся в доме Рэндаллов.
Хмурая складка появляется на его губах.
– Не припоминаю, чтобы ты приходила.
– Потому что ты все еще валялся в отключке, – резко говорю я. – Был час дня, я зашла к тебе домой и обнаружила, что ты храпишь на диване, а на кофейном столике разбросаны пустые бутылки и полные пепельницы. На полу разлито пиво, под шлепанцами все липко, и кто-то, наверное, уронил косяк на кресло, потому что там виднелась прожженная дыра. – Я тихо вздыхаю, снова качая головой. – Я не стала тебя будить, а просто развернулась и пошла домой. И там начала собирать вещи.
Теперь Эван выглядит испуганным.
– Ты уехала из города, потому что у меня было похмелье после ночи с парнями? – В его голосе слышатся оборонительные нотки.
– Нет. Не совсем. – Я стараюсь не застонать. – Это был просто еще один тревожный звонок, ясно? Я поняла, что мне никогда бы не удалось изменить свои привычки, если бы мы были вместе. Но если бы я сказала, что хочу уйти, ты бы убедил меня остаться. – Во рту появляется горький привкус, но Эван ни в чем не виноват. Это только моя вина. – Я не могу сказать тебе «нет». Мы оба это знаем.
– И я не могу тебе отказать, – просто говорит он, прерывисто выдыхая. – Ты могла поговорить со мной, Джен. Черт, я бы поехал с тобой, не сомневайся.
– Да. И это я знала. Но ты плохо влияешь на меня. – Заметив его обиженный взгляд, быстро добавляю: – Это палка о двух концах. Я тоже плохо влияла на тебя. И беспокоилась, что если мы покинем Авалон-Бэй вместе, то просто перенесем эти вредные привычки туда, где окажемся. И я решила покончить с ними и обрубить все связи.
Взяв ботинки, я готовлюсь к тому, что будет дальше. После стольких месяцев легче не стало.
– Тебе тоже следует подумать о том, чтобы взять себя в руки. Мы больше не дети, Эван. Если не изменишься, однажды проснешься и поймешь, что стал тем, кого ненавидишь больше всего.
– Я не мои родители, – цедит он сквозь стиснутые зубы.
– Все дело в выборе.
Какое-то мгновение я колеблюсь, но затем делаю шаг вперед и целую Эвана в щеку. Когда его взгляд смягчается, я отхожу на приличное расстояние, прежде чем он успеет передумать. Ведь я