Улыбаясь, Маккензи берет палку и бросает ее Дейзи.
– Если честно, это вовсе не звучит ужасно.
– О, это и не было ужасным. Особенно учитывая, что мы чаще всего были пьяны, под кайфом или голые. Это было невероятно. Пока не сходило опьянение. Потом я оглянулась на разрушения, которые последовали за этим, и решила, что не смогу жить с последствиями.
– Поэтому ты переехала?
– По сути, да.
– Эван часто говорил о тебе, пока тебя не было.
Я знаю, она ничего такого не имеет в виду, но, похоже, напоминаниям о том, что Эван был одним из таких последствий, не видно конца. И, чтобы исправить себя, я должна была причинить ему боль. Возможно, мое решение уехать из города было опрометчивым – в некотором смысле даже трусливым, – но, оглядываясь назад, я все еще думаю, что приняла правильное решение.
– Я задела тебя за живое, – замечает Маккензи, делая паузу, пока мы прогуливаемся по пляжу. – Мне жаль. Я только хотела сказать, что он скучал по тебе.
– Все в порядке. Я сама виновата.
– Но он сказал, что ты пытаешься все уладить, верно?
Дейзи подносит ко мне палку, тычась носом в мою руку, пока я не беру ее и не бросаю. Собачий хвост яростно рассекает воздух, пока Дейзи преследует добычу.
– Он ухаживает за мной, – признаюсь я со вздохом.
Маккензи расплывается в улыбке.
– О боже мой! Пожалуйста, скажи, что это были его слова.
– Так и есть. Он ухаживает. За мной ухаживают. – Ничего не могу поделать с собой и смеюсь. – Мы никогда не встречались в традиционном смысле этого слова, поэтому он, наверное, пытается это изменить. И я подумала – какого черта? Можно и попробовать.
С тех пор, как он пригласил меня на свидание на набережной, я ждала сожаления и приступа страха перед предстоящей встречей, но ничего из этого не испытала. Вернувшись домой, я убедила себя, что мне нужно держаться от Эвана подальше исключительно из соображений самосохранения, но чем больше я думаю об этом, тем меньше смысла перекладывать на него свои проблемы. Он не заставлял меня пить и прогуливать школу или пробираться в заброшенные здания. Я совершала все это, лишь потворствуя своим собственным желаниям, и, делая это с ним, позволяла себе притворяться, будто не отвечаю за себя.
Правда в том, что теперь мы оба – другие люди. И, несмотря на то что изменились и повзрослели, мы также каким-то образом сблизились. Он приложил немало усилий. И мне кажется справедливым дать ему шанс.
– Так когда же важное свидание? – спрашивает Маккензи. – Сегодня вечером?
– В следующие выходные. И прежде чем ты спросишь, я понятия не имею, что он планирует. – Я издаю стон. – Переживаю, что тут могут быть замешаны корсаж и лимузин.
Она взвизгивает от восторга.
– Прошу, пожалуйста, сделай фотку, если получится.
– Сегодня вечером я встречаюсь с Аланой в Rip Tide. Если хочешь, пойдем с нами, – подстраховываюсь я. – Выступает регги-группа нашего друга Джорди.
– Эх, я не могу. – Она выглядит искренне разочарованной. – Мы с Купом ужинаем у его дяди.
– Тогда в следующий раз. Передай от меня привет Леви и Тиму. – Я на мгновение замираю. – И еще раз спасибо тебе за то, что рассматриваешь меня на эту должность, Маккензи.
– Мак, – поправляет она. – Мы встречаемся с братьями-близнецами, Женевьева. Думаю, можно общаться проще.
– Договорились, Мак, – улыбаюсь я. – И ты можешь называть меня Джен.
– Привет, извини, я опоздала.
Алана садится напротив меня за столик рядом с маленькой сценой в Rip Tide. Ее темно-рыжие волосы каскадом ниспадают на одно плечо, выглядя немного взъерошенными.
– Клянусь Богом, если ты опоздала, потому что встречалась с Тейтом…
– Нет, – уверяет она меня, а затем закатывает глаза. – И даже если так, ты последний человек, который должен меня судить. Твоя личная жизнь – это череда необдуманных решений.
– Ауч. – Я ухмыляюсь. – Но что правда, то правда.
Пока мы смеемся, Алана подзывает официанта и заказывает пиво. По пятницам в Rip Tide подают кувшины за полцены – прекрасная возможность, которой бы я не так давно воспользовалась в полной мере. Но я пью девственный Mai Tai, который, честно говоря, чертовски хорош. Кто бы мог подумать, что вкус безалкогольных коктейлей начнет мне нравиться.
– Что за задержка? – спрашивает она, кивая в сторону пустой сцены. – Разве они не должны были начать в девять?
– Технические трудности.
Около десяти минут назад один из товарищей Джорди по группе подошел к микрофону, чтобы сделать неопределенное объявление. Естественно, я написала Джорди, чтобы узнать больше подробностей, и он признался, что их барабанщик пришел с похмелья и его тошнило за кулисами с момента прибытия.
– Технические трудности? – понимающе ухмыляется Алана.
– Да, у Хуана технические трудности – он старается не вытошнить все ягербомбы, которые влил в себя прошлой ночью.
Она громко хихикает, прежде чем пригладить свои взъерошенные волосы.
– Извини, что выгляжу такой растрепанной. Я прямо из клуба. Подрабатывала кедди[19], было так ветрено. У меня не оказалось резинки, так что волосы теперь похожи на воронье гнездо.
Я морщу лоб.
– Не знала, что ты снова работаешь в загородном клубе. Что случилось с работой секретарши в «Авалон Би»?
– Я работаю и там и там. – Она потирает виски, выглядя явно уставшей. – Коплю на новую машину. Двигатель старой Бетси, похоже, угрожает навсегда заглохнуть. Поэтому я позвонила своей бывшей начальнице в «Поместье», и она устроила меня туда на несколько смен в неделю. Хотя, возможно, я получу работу получше – одна дама в клубе обратилась ко мне с предложением поработать у нее помощницей по хозяйству до конца лета. Наверное, их нынешняя только что уволилась.
– Помощница по хозяйству? Ты же понимаешь, что это просто модное слово для обозначения няни? Кроме того, ты ненавидишь детей, – напоминаю я ей, а затем смеюсь при мысли о том, как Алана затаскивает группу орущих детей в минивэн. Она убьет их максимум за два дня.
– Нет, я в состоянии вытерпеть детей. Чего я не могу терпеть, так это быть кедди у еще одного напыщенного осла. Клянусь, сегодня в группе их было четверо, и все они по очереди предлагали купить мне всякое дорогое дерьмо в обмен на секс. – Она фыркает. – Один сказал, что согласится и на работу рукой, что было ужас как мило с его стороны.
– Отвратительно. – Я делаю глоток своего напитка. – Кстати, о смене карьеры. Сегодня у меня было собеседование с Маккензи о приеме на работу.
– Да? И как все прошло?
– Думаю, хорошо. Она сказала, что свяжется со мной, как только закончит собеседование со всеми кандидатами.
После того как наш официант приносит пиво Алане, она чокается своей бутылкой о мой бокал.
– Твое здоровье, детка. Рада, что ты дома.
– Рада быть дома.
– Ты дозвонилась до Хайди? Когда я звонила, ее телефон переключался на голосовую почту.
У меня вырывается вздох.
– Сегодня вечером она тусуется с моим братом. Вероятно, они смотрят фильм у него дома, а Келлан выступает там в роли пятого колеса.
– Извращенец.
– Пожалуйста, никогда не произноси слово «извращенец», когда мы обсуждаем двух моих братьев. Спасибо.
Алана фыркает.
– Не могу поверить, что она все еще встречается с Джеем. Без обид, но Хайди ест таких парней, как он, на завтрак.
– А я о чем? Но, кажется, это работает. Возможно, противоположности действительно притягиваются.
Мы обе вздрагиваем, когда жуткий скрип микрофона прорывается сквозь низкий гул голосов в баре. Прощайте, барабанные перепонки. Поворачиваясь к сцене, я вижу, как клавишник настраивает свой микрофон, в то время как Джорди устраивается на табурете со своей гитарой. На сцену выходят другие участники группы, включая очень бледного Хуана, который, пошатываясь, идет к своему барабану.
Алана хихикает.
– Ставлю десять баксов, что он позеленеет и сбежит со сцены после трех песен.
– Моя ставка на две.
– Договорились.
Мы обе ошибаемся. На середине первой песни – довольно неплохого кавера на Боба Марли – бедняга Хуан давится, прикрывает рот рукой и практически ныряет за кулисы. В баре раздается смех, несколько громких свистков и аплодисменты.
– Похоже, один птенчик выбывает, – протяжно произносит в микрофон Мейс, вокалист с мягким голосом. – Но не волнуйтесь, мои маленькие пеликаны, мы продолжим щебетать без него.
Я упоминала, что группа Джорди называется «Три маленькие птички»? В обязательном порядке каждый из их сетов содержит непристойное количество упоминаний птиц и невероятно несмешных каламбуров о них.
– Привет, девчонки, – произносит знакомый голос, и затем к нам бочком подходит Лорен. Она наклоняется, чтобы запечатлеть поцелуй на моей щеке. – Обед на следующей неделе в силе? – спрашивает она меня.
– Конечно. Целая вечность прошла с тех пор, как мы по-настоящему тусовались.
Мы знаем Рэн с начальной школы, но последние несколько лет она буквально приросла к Уайету. Она из тех девушек, которые исчезают, едва у них появляется парень, но возвращаются, когда расстаются с ними на время или навсегда, что, похоже, и произошло на этот раз.
И все же Рэн – хороший человек. Она веселая и всегда прикроет спину другу.
Вот почему я слегка сбита с толку реакцией Аланы на нее. После вялого приветствия она погружается в изучение этикетки на своей бутылке, словно раньше никогда не видела состав Corona и просто обязана срочно узнать его. Прямо в эту самую секунду.
Много ума не надо, чтобы разобраться, что к чему.
– Я слышала, ты часто видишься с Уайетом, – громко обращается Рэн к Алане, с ее лица по-прежнему не сходит улыбка.
– Ну да, мы друзья, – отвечает Алана. Ее тон тоже изменился: понизился на несколько градусов.
Рэн задумчиво замолкает.
– Друзья, значит.
– Да, Рэн. Мы друзья. – Алана бросает на нее многозначительный взгляд. – Так что, пожалуйста, просто остынь, ладно? Не то чтобы у нас внезапно возникла случайная дружба после того, как вы, ребята, расстались. Я знаю его с детского сада.