– О, привет.
Чувствую, как она закатывает глаза за своими солнцезащитными очками. Джен ухмыляется и качает головой.
– «О, привет?» Ты же понимаешь, что у тебя плохо получается, да?
Иногда я забываю, что мне ни разу в жизни не удавалось перехитрить ее.
– Эх, знаешь, я бы с удовольствием поболтал, но немного занят, так что…
– Угу.
Перекинув футболку через плечо, я киваю помощнику шерифа Дулиттлу. Он одет в повседневную одежду от Tommy Bahama.
– Милая рубашка.
– Прекрати, – предупреждает Джен, хотя все еще улыбается. Ведь она сама понимает, что, если чувак разгуливает в таком виде, он сам на это напрашивается. – Чего ты хочешь?
– Эй, ты ведь не обижаешься, правда? – Я протягиваю руку помощнику шерифа. – Перемирие?
– Конечно. – Тот сжимает мою руку, наверное, со всей силой, на которую способен. Мне почти жаль этого парня. Почти. – Забыли.
– Эван… – Джен нетерпеливо наклоняет голову в мою сторону.
– Ты хорошо выглядишь.
– Перестань.
Я борюсь с усмешкой.
– Я что, не могу сделать тебе комплимент?
– Ты знаешь, что я имею в виду. – Ей это нравится. Веселье в голосе выдает ее с головой.
– Ты правда хорошо выглядишь.
Я всегда предпочту настоящую Джен, девушку в обрезанных шортах и свободной майке поверх бикини. Или поверх ничего. Но это не значит, что я не могу оценить ее белое облегающее мини-платье – при правильном освещении ее загорелая кожа почти просвечивает.
– Большие планы на сегодня?
– Мы видели вашу гонку, – вместо ответа выдает парень. Он мог бы тысячу раз назвать мне свое имя, и я все равно не запомнил бы. А если бы закрыл глаза, то и представить бы не смог, как выглядит этот придурок. Ему следовало пойти в ЦРУ или куда-то в этом роде: не сомневаюсь, такой тупица, неспособный произвести впечатление, там точно преуспел бы.
– Она была, гм, весьма насыщенной. – Джен безуспешно пытается притвориться, будто не разглядывает меня.
– Подобные мероприятия всегда такие скучные, – объясняю я. – Подумал, что нужно добавить немного экспрессии.
– Так вот что это было? Экспрессия?
– Лучше быть последним, чем скучным.
Даже за этими темными очками я чувствую, как Джен опускает взгляд вниз по моей обнаженной груди. Ее зубы прикусывают внутреннюю сторону губы, и перед моим мысленным взором проносятся сцены одна горячее другой. Я хочу запустить пальцы ей в волосы, прижать к стене и заставить этого парня наблюдать, как она тает под моими губами. Какие бы у нее ни были идеи насчет того, чтобы остепениться или заставить меня ревновать, мы оба отлично понимаем, что он не сможет целовать ее так, как я. Ему никогда не узнать ее рот, все ее тело так, как знаю его я.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам за обедом? – вмешивается Мистер Сопровождающий.
Даже Джен выглядит так, словно забыла о его присутствии. Она вздрагивает, оглядываясь на своего спутника.
– Нет, ты не обязан этого делать.
– Обед, как здорово, – веселюсь я.
– Серьезно? – На этот раз ее раздражение направлено на него. – Харрисон, у нас были планы.
Удивительно, но он не двигается с места.
– Я настаиваю.
Ох, приятель. Не знаю уж, какую игру, по его мнению, он ведет, но в мире не существует сценария, при котором, поместив нас с Джен в одну комнату, он бы что-то получал.
– Ладно. Но сначала я схожу в туалет. – Она тычет пальцем мне в грудь. – Веди себя прилично. И надень футболку.
Джен оставляет нас стоять возле безвкусного магазина подарков. Я предпочитаю держать свои мысли при себе, но Офицер Ухмылочка решает высказаться:
– Она особенная женщина, – начинает он.
То, что он говорит о ней так, словно вообще имеет на это право, действует мне на нервы.
– Ага.
– Звучит глупо, но уже в старших классах я был в нее влюблен.
В старших классах мы целовались в фотолаборатории, прогуливая третий урок.
– Я знаю, что ты делаешь, – объявляет придурок, выпрямляясь передо мной, будто только что нашел в себе силы. – Думаешь, что можешь запугать меня. Что ж, я обещаю, это не сработает.
– Чувак, я тебя не знаю. – Напоминаю себе, что он коп и что я пообещал и Джен, и Куперу больше не ввязываться в драки. Тем не менее ему следует знать: я не тот парень, кого стоит испытывать. – Но если бы я пытался тебя запугать, то не стеснялся бы и уж точно не был бы милым. А просто сделал бы это.
– Я о том, что мне нравится Женевьева. И я намерен продолжать встречаться с ней. И что бы ты ни делал, все впустую. Продолжай срывать наши свидания, если хочешь. Это ничего не изменит.
Я должен отдать должное этому парню. Даже когда он встает между мной и тем, что принадлежит мне, то делает это с ослепительной бойскаутской улыбкой. Почти вежливо. Цивилизованно.
Однако это не отменяет того факта, что я бы перешагнул через его окровавленный труп, лишь бы добраться до нее. Сколько бы времени ни потребовалось на возвращение Джен, я уже выиграл этот бой. Он просто еще не понял.
– Тогда, конечно, – говорю я с полуулыбкой, – пусть победит сильнейший.
Глава двадцать вторая
В наши дни меня мало что удивляет. Два месяца назад моя жизнь превратилась в предсказуемую рабочую рутину с девяти до пяти, с редкими вечерами, когда я находила пару часов, чтобы уделить время себе. Это не столько жалоба, сколько замечание, ведь я сама просила об этом. Я приложила немало усилий, дабы укротить свои более дикие желания.
Но Эвану Хартли по-прежнему удается удивлять меня. В выходные после регаты он заезжает за мной на свидание, выглядя принаряженным и едва ли не лощеным. На нем чистая белая футболка и брюки карго без единой складочки. Он даже побрился – особенно редкое удовольствие. Я ожидала, что это одна из его обычных безрассудных идей, которая втянет нас в неприятности из-за какой-нибудь непродуманной авантюры, но мы приезжаем на поздний ланч в современный веганский ресторан с видом на пляж Авалон-Бэй.
– Я должна спросить, – начинаю я, наслаждаясь макаронами с запеченными баклажанами. – Что заставило тебя выбрать веганское заведение? Я не могу вспомнить, когда в последний раз видела, чтобы ты ел овощ, который бы не был завернут в мясо или приготовлен на животном жире.
Словно в доказательство какой-то своей точки зрения, Эван промокает уголок рта салфеткой.
– Мы же идем против правил, верно? Я думал, в этом весь смысл.
– Наверное. – Кажется, я не говорила, что мы должны применять эту философию к еде, но ладно.
– Новая жизнь, Фред. – Эван ухмыляется, отправляя в рот кусочек клецки, а затем запивает ее стаканом воды. Когда мы сели, он отмахнулся от винной карты. – Короче, после нашего последнего ужина…
– То есть моего свидания, которое ты сорвал.
– Я думал, покажу тебе, что могу быть цивилизованным.
– Это не смешно.
Он задумывается, затем кивает сам себе.
– Да, ты права.
Это случилось всего неделю назад: Эван ворвался на очередное свидание с Харрисоном на пристани для яхт, весь такой улыбающийся и весьма довольный собой. Я могла бы разозлиться на него сильнее, но это трудно. А всё эти его глаза, в которых пляшут высокомерие и озорство. Приподнятые уголки губ, намекающие на темные секреты и шепчущие всякие дерзости. Он просто невозможен.
– Ты же знаешь, что сейчас моя жизнь не такая? – Я указываю на элегантную сервировку стола. – Наряды в стиле наших родителей, игра во взрослых.
Он тихонько хихикает.
– Только не моих родителей.
– Или моих, но ты понимаешь, что я имею в виду.
– Ты вроде чувствовала себя довольно комфортно в такой одежде рядом с ним.
Ах, мы так приятно проводили время.
Я подавляю вздох.
– Ты правда хочешь поговорить о Харрисоне?
Эван, кажется, на секунду задумывается, но затем отбрасывает эту мысль.
– Нет.
– Хорошо. Ведь я согласилась на это свидание не из желания, чтобы ты был больше похож на него. Постарайся это запомнить.
Это тоже кажется знакомым – наше грубоватое общение, мы всегда на грани. Спорим просто ради спора, поскольку нам нравится возбуждать друг друга. Никогда не знаем, когда нужно остановиться. Купаемся в сексуальном напряжении, поэтому наши ссоры неотличимы от флирта.
Почему мне это так нравится?
– Скажи-ка, – дерзко спрашивает он. – Кем ты пытаешься быть?
Черта с два я знаю ответ на этот вопрос. Если бы знала, то не стала бы до сих пор жить в отцовском доме, боясь признаться, что в семейном бизнесе ему пора двигаться дальше уже без меня. И не встречалась бы с парнем – самым идеальным бойфрендом на свете, – лишь бы оградить себя от множества неудачных решений, связанных с человеком, что сидит сейчас напротив.
– На данный момент я, наверное, избавляюсь от репутации плохой девочки.
Эван медленно кивает. Он понимает.
Именно это я и ценю в нем больше всего на свете: мне никогда не приходилось лгать ему или что-то скрывать из-за страха, что он подумает обо мне. Как бы я себя ни вела – Эван принимает меня любой.
Я слабо улыбаюсь.
– Когда столько раз вламываешься в аквапарк после закрытия и спускаешься по водяной горке, тебя записывают в малолетние преступники – и дело с концом.
– Я тебя понял. Это, наверное, самый долгий срок, когда я обходился без похмелья или синяка под глазом с тех пор, как мне исполнилось десять. – Он подмигивает мне, и это с таким же успехом могло бы быть приглашением закинуть ноги ему на плечи. Заводит меня каждый раз.
– Так странно. Порой я гуляю с девчонками и будто не знаю, куда девать руки. Все мои прошлые порывы и желания обычно доставляли одни неприятности, и как теперь понять, как выглядят правильные? Как быть хорошей?
– Ты смотришь на парня, который погуглил «образцовый гражданин», ясно? Я сузил круг поисков до следующего: что бы ни казалось хорошей идеей, делайте наоборот.
– Я серьезно, – бросаю в него пакетик сахара, взятый со стола. – Что бы мы с тобой делали на нормальном свидании?