Теперь у меня есть работа. Отдельное жилье.
– Мам, как-то это маловато, по-моему.
– Ты прав. Мы уже это проходили.
Шелли улыбается, вся такая печальная и полная надежды. Смотреть на это грустно и жалко, и я ненавижу, когда моя собственная мать выглядит такой разбитой. Мне претит бить лежачего. Но, фигурально выражаясь, она так долго лежала без сознания, обеими руками схватившись за мою лодыжку…
– Обещаю, Эван. Я готова стать лучше. Взяла себя в руки. Никаких старых привычек. Я просто хочу наладить отношения со своими сыновьями, перед тем как умру.
Ненавижу такое дерьмо. Это нечестно – манипулировать темой смерти перед двумя сиротами, которые уже похоронили одного родителя в земле, а другого – в собственных мыслях. И все же кое-что задевает меня за живое. Может, потому что мы оба ступили на путь самосовершенствования, пусть и по разным причинам. А может, я наивный глупец, который всегда будет мечтать о том, чтобы мама любила его и заботилась о нем. В любом случае мне не удается отделаться от ощущения, что на сей раз она искренна.
– Короче, смотри, – медленно произношу я. – Я не говорю «нет».
Ее глаза, темные и бездонные, как мои, светятся от облегчения.
– Но и не говорю «да». Тебе придется сделать больше, чем просто раздавать обещания, если ты правда желаешь быть частью моей жизни. Это подразумевает постоянную работу и собственное жилье. И будь в городе целый год. Не убегай в Атлантик-Сити, или Батон-Руж, или еще куда-нибудь. Потом, я считаю, нам следует устраивать ежемесячный ужин. – Даже не знаю, почему говорю это. Слова сами вырываются изо рта. И лишь потом я понимаю, что эта идея не кажется мне такой уж ужасной.
Мама кивает с чересчур нетерпеливым видом, что заставляет меня нервничать.
– Я могу это сделать.
– И я не потерплю, чтобы ты приходила ко мне за деньгами. И не заскакивай ко мне домой, чтобы отоспаться. На самом деле ты вообще не должна приходить. Если Купер увидит тебя, то наверняка найдет причину, чтобы тебя снова арестовали.
Она тянется к моей руке и сжимает ее.
– Вот увидишь, милый. Сейчас мне лучше. Я даже не пила с тех пор, как ты согласился встретиться со мной.
– Это здорово, мам. Однако позволь посоветовать тебе кое-что, в чем я сам только недавно начал разбираться. Если надеешься измениться, ты должна по-настоящему захотеть этого. То есть делать это для себя, а не только потому, чтобы произвести впечатление на кого-то другого. Реши раз и навсегда – идти до конца или нет. В любом случае именно тебе придется разгребать последствия.
Глава двадцать четвертая
Существует лишь пара вещей, которые я люблю в этом городе больше, чем костер на пляже. Прохладный песок и теплое пламя. Аромат горящей сосны и соленый воздух. Прибрежный бриз, который уносит крошечные оранжевые угольки прямиком в волны. Среди всего этого чувствуешь себя как дома. И у близнецов лучше всего получается заставить меня ощутить это. Летние вечера в доме Хартли – традиция в Авалон-Бэй, так же как устраивать карнавалы на набережной и доставать первокурсников из Гарнета.
Когда я приезжаю, вечеринка в самом разгаре. Хайди и Джей прилепились друг к другу. Алана танцует в мерцающем свете костра с каким-то неотесанным матросом, в то время как Тейт наблюдает издалека, сжимая в кулаке пивную бутылку, как будто раздумывает, не разбить ли ее о голову парня. Маккензи, сидящая у огня со Стеф, машет рукой, когда замечает, что я спускаюсь по ступенькам из дома.
Всего несколько часов назад она позвонила мне и сказала, что я получила работу. Я официально новый главный менеджер отеля «Маяк», что немного пугает, но очень волнует. Я предупредила Мак: пусть я много работаю и быстро учусь, но ни в коем случае не претендую на знания об управлении отелем, а она напомнила, что еще несколько месяцев назад вообще ничего не знала о том, как быть владелицей отеля.
Кроме того, я никогда не задумывалась, можно ли ощутить боль от приземления, еще не прыгнув с пирса или из самолета. Так зачем начинать сейчас?
Поэтому, хотя и не уверена, что Купер рад видеть меня здесь, я приняла приглашение Мак на вечеринку. Я вступлю в новую должность только в конце лета, но все же боссу отказывать нельзя. Или, может, это обычное оправдание. Возможно, настоящая причина, по которой я пришла сегодня вечером, заключается в следующем: договорив с Мак, я не могла дождаться, чтобы не рассказать об этом лишь одному человеку. Бросив попытки слишком долго размышлять о последствиях этого порыва, я просто села в машину и поехала сюда.
Эван находит меня среди множества знакомых лиц. Он кивает, приглашая меня встретиться с ним у складного столика и холодильников, где у них припрятан практически целый винный магазин.
– Скажи мне кое-что, – говорит он, когда я подхожу. – У тебя же теперь есть преимущества, верно? Может, заказать президентский люкс с обслуживанием номеров? Проведем выходные голышом, поедая клубнику в шоколаде и нежась в горячей ванне?
– Я вижу, Мак уже рассказала тебе.
– Ага. Поздравляю, мадам главный менеджер. – Замысловатым движением руки Эван вручает мне красную конфету Blow Pop.
Этот засранец иногда бывает чертовски милым. Меня бесит, что ему вообще не нужно стараться, дабы превратить мои внутренности в желе. Что я не могу сопротивляться его темным озорным глазам и кривой ухмылке. Он надевает любую старую футболку и пару джинсов, забрызганных краской и штукатуркой, и я сразу же превращаюсь в липкую лужицу.
– Теперь это кажется реальным, – я смеюсь. – Все волнения оправданны.
Мой брат Билли проходит мимо нас и бросает на меня косой взгляд, заметив, как близко мы с Эваном стоим. Я ободряюще киваю, давая понять, что здесь все хорошо, и он продолжает идти дальше.
– Давай приготовлю тебе выпить. Я работал над кое-чем особенным.
Эван наполняет стакан льдом из холодильника и начинает распределять ингредиенты по бутылочкам.
– Я не могу.
Он отмахивается от моих возражений.
– Оно безалкогольное.
Слова, которые я никогда не думала, что услышу из уст Хартли. Особенно этого Хартли.
Я наблюдаю, как он закрывает шейкер крышкой и начинает энергично перемешивать напиток.
– Честно говоря, я раздумывала, приходить ли мне вообще сегодня вечером, – признаюсь я.
Эван сжимает губы.
– Из-за меня?
– Нет, из-за этого… – Я указываю на наполненные пивом холодильники и стол, уставленный выпивкой. – По дороге сюда я старалась убедить себя, будто могу выпить. Знаешь, всего один напиток, чтобы снять напряжение. Но потом в голове промелькнуло все то, во что это может вылиться. Один глоток превратится в два, и внезапно спустя шесть глотков я проснусь в пожарной машине, которая наполовину погружена в общественный бассейн со все еще мигающими огнями и ламой, гуляющей в воде.
И только половина этой сцены является вымышленной.
Он, забавляясь, наливает напиток в стакан со льдом.
– Джен, дай себе небольшую поблажку. Такого рода повышенная бдительность до добра не доведет. Поверь мне. Если ты не позволяешь себе немного веселиться время от времени, то в конечном итоге перегоришь или уйдешь в запой. Научись быть умеренной.
– Это что, цитата с футболки? – удивленно спрашиваю я.
– Держи. – Он протягивает мне фруктовую смесь. – Сегодня вечером я буду твоим трезвым компаньоном. Если потянешься за выпивкой, я выбью ее у тебя из рук.
– Неужели? – Эван, должно быть, думает, что я новичок в этом.
– Сегодня я трезв. – В его голосе нет и тени иронии. – Я планирую оставаться таким и впредь.
В обычной ситуации я бы рассмеялась ему в лицо. Трезвый Хартли на вечеринке подобен рыбе, вытащенной из воды. Но, присмотревшись к нему повнимательнее, я замечаю, что его глаза ясны и сосредоточенны. В дыхании ни малейшего запаха алкоголя. Черт возьми, он говорит искренне. Если бы я не знала его, то поверила бы, будто он действительно желает исправиться.
Думаю, есть лишь один способ узнать.
– Ладно, – я принимаю напиток. – Но, если я проснусь на украденном гидроцикле посреди океана в окружении катеров береговой охраны, мы с тобой поссоримся.
– Выпьем за это. – Он поднимает бутылку воды, чтобы чокнуться с моим пластиковым стаканчиком.
Оказывается, Эван способен приготовить неплохой безалкогольный коктейль.
– Это все не зря, – нерешительно говорит он. – Но ты ведь в курсе, что план по превращению в хорошую девочку не обязательно должен полностью изменить тебя, да?
– Что ты имеешь в виду? – я несколько озадачена. Не потому, что Эван может быть не в восторге от моего нового образа жизни, а потому, что в его голосе слышится какое-то неподдельное огорчение, чего я никогда раньше не замечала у него.
– Мне просто кажется, было бы обидно, если бы ты как-то изменила свою суть. Я, безусловно, за любые меры, которые сделают тебя счастливой, – уточняет он. – Чтобы я наслаждался твоей компанией, тебе не нужно пить, ведь с тобой всегда было весело. Хотя в последнее время возникает чувство, словно настоящая Джен потихоньку ускользает. Словно ты становишься приглушенной версией той невероятной, порой ужасающей, но очень яркой девушки, которой была раньше.
– Говоришь так, будто я умираю.
Не буду врать: мне немного больно слышать это от него. Я испытываю разочарование, даже легкий намек на утрату. Точно присутствуешь на собственных похоронах.
Эван опускает глаза, пальцы пробегают по горлышку бутылки в его руке.
– В каком-то смысле это так и ощущается. В общем, я хочу сказать… – Он снова обращает свое внимание на меня. Короткая, задумчивая улыбка быстро сменяется его типичной дерзкой ухмылкой. – Не становись мягкой, Фред.
Я всегда любила себя больше всего, когда Эван смотрел на меня. То, с каким обожанием он это делал: отчасти впечатленный, немного напуганный. Но еще важнее то, кем он меня считает. Судя по тому, как он это рассказывает, я непобедима. Будто гром и молния в человеческом теле. Меня мало что пугает, и еще меньше – когда он рядом.