– Пахнет так же.
– Эй, я вчера стирал одежду.
Я закатываю глаза, обходя комнату.
– Да я не об этом. Имею в виду, что пахнет знакомо.
– Ты в порядке?
– На минуту там… – Я отвлекаюсь, бродя по спальне. Он никогда не был сентиментальным человеком. На стене нет фотографий. Никаких старых билетов на концерт или сувениров. Спортом он тоже особо не увлекался, так что статуэток тоже нет. – …Я подумала, ты применишь топор. И это меня впечатлило.
В последний раз обвожу взглядом комнату. Его спальня – это просто необходимый набор базовой мебели, телевизора, игровой системы и содержимого его карманов, которое он каждый день оставляет на тумбочке. За исключением одной детали на его комоде: декоративного стеклянного блюда, похожего на то, в которое пожилые леди кладут ароматическую смесь. Но у Эвана оно наполнено многолетним запасом конфет.
Этот придурок иногда такой чертовски милый.
– Какая часть тебя впечатлила? – интересуется он.
Я поворачиваюсь и вижу, что он прислонился к двери спальни. Ноги скрещены, руки засунуты в карманы. Джинсы низко сидят на бедрах. Все в нем буквально требует, чтобы его съели целиком. И я заперта здесь с ним.
– Я восхитилась твоей сдержанностью.
Не знаю, что теперь делать со своими руками, поэтому кладу их на край стола, подпрыгиваю и сажусь на них.
– Не мог вспомнить, играли ли мы еще в нашу игру «сделай все наоборот». Но если нет, я пойду и найду его тупую задницу.
– Нет, ты хорошо справился.
Эван приподнимает бровь.
– Насколько хорошо?
– Ты прислонился к двери, потому что боишься, что я сбегу?
– А ты этого хочешь?
Когда Эван смотрит на меня из-под своих густых темных ресниц, – в его взгляде отражаются наши общие воспоминания и всепоглощающий голод, – я забываю, что делаю. Все правила и сомнения вылетают в окно.
– Нет, – признаюсь я.
Он отталкивается от двери и, подойдя почти вплотную, упирается руками в стол по обе стороны от меня. Я не задумываясь раздвигаю ноги, чтобы он встал между ними. Не свожу взгляда с его губ. Думаю о тепле, исходящем от его тела, и о том, как по моим рукам пробегает беспокойная дрожь. Когда мне кажется, что он собирается поцеловать меня, Эван чуть поворачивается, чтобы вместо этого коснуться губами моего виска.
– Я скучал по тебе, – шепчет он, и это больше похоже на стон, чем на слова.
– Я прямо здесь.
Пульс бьется на шее, в ладонях, призрачное эхо моего бешено колотящегося сердца отдается в каждой клеточке. Я почти задыхаюсь от предвкушения того, что должно произойти, и не уверена, что это правильное решение. Ведь я дала себе обещание. Однако прямо сейчас ни за что на свете не смогу придумать веской причины, чтобы сдержать его.
Легким прикосновением пальцев Эван скользит вверх по внешней стороне каждой ноги, по моим коленям, бедрам.
– Что-то мне плохо, Фред. – Его голос звучит хрипло. – Думаю, тебе лучше отправить меня в холодный душ, пока все не стало слишком опасным.
Я прикусываю губу, чтобы подавить улыбку.
– Опасным, да?
Он хватает мою руку и кладет себе на грудь.
– Как сердечный приступ.
Его кожа под моей ладонью такая горячая на ощупь. В глубине души я знаю, что это сулит неприятности. Но громкий, кричащий голос у меня в голове приказывает мне провести руками по его груди. Расстегнуть молнию на джинсах, залезть в боксеры и обхватить пальцами его толстую пульсирующую плоть.
Эван втягивает воздух, когда я глажу его член. Он смотрит вниз, наблюдая за мной, его живот сжимается.
– Хороший выбор.
Он без предупреждения убирает мою руку и разворачивает меня. Я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть, когда он поспешно стягивает с меня шорты, обнажая задницу. Эван сжимает мою теплую кожу одной рукой, издавая благодарный звук. Я слышу, как открывается и закрывается ящик стола, а затем раздается шелест обертки от презерватива. Его пальцы скользят у меня между ног, обнаруживая влажность, а затем я чувствую, как он трется о мою разгоряченную кожу, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо:
– Если хочешь быть громкой, я не возражаю.
Трепет пронзает меня насквозь.
Эван оставляет поцелуй на моем плече, проводя членом по ноющей киске, а затем медленно входит в меня. Положив одну руку мне на бедро, а другую запустив в волосы, он откидывает мою голову назад и заставляет выгнуть спину, а затем полностью заполняет меня. Мои ногти впиваются в потертый стол, я отталкиваюсь, принимая его. Острая боль затуманивает мое зрение и учащает пульс.
– Черт, Джен, – выдавливает Эван из себя, а после еще раз целует меня в висок.
Я выдыхаю его имя, поскольку не могу больше выносить это напряженное ожидание ни секунды. Я ужасно хочу его. Мне нужно, чтобы он избавил меня от страданий.
Эван скользит рукой вверх по моей спине, под рубашку, расстегивает лифчик и позволяет ему соскользнуть вниз по моим рукам. Я хватаю его руку, прижимаю к своей груди. И все же он упрямо отказывается двигаться.
– Зачем ты дразнишь меня? – требовательно спрашиваю я.
– Потому что хочу, чтобы это никогда не заканчивалось. – Его большой палец скользит по моему соску в самой нежной из ласк.
Я издаю стон отчаяния и прижимаюсь к нему, насаживаясь на его член. Тихо посмеиваясь, Эван поднимает другую руку и обхватывает теперь обе груди.
– Лучше?
– Нет, – бормочу я. – Ты все еще не двигаешься.
И осознание того, что весь его член находится внутри меня, совершенно неподвижный, – это новый вид мучений. Мне не хватает воздуха. Моя кожа в огне, и я близка к самовозгоранию.
– Дыши. – Его голос у моего уха звучит мягко, пальцы играют с моими сосками. – Сделай вдох, детка.
Мне удается судорожно вдохнуть, и, как только воздух наполняет мои легкие, Эван медленно отстраняется. Я на середине выдоха, когда он скользит обратно, посылая волну невероятных ощущений по моему телу.
Голова откидывается на его плечо, я чувствую каждый дюйм его тела. Удовольствие покалывает мои соски и напрягает киску, пока Эван движется внутри меня, медленно и размеренно. Когда я не могу справиться с желанием в одиночку, перемещаю его правую руку себе между ног.
– Я близко, – выдавливаю я.
– Уже?
– Слишком приятно, – вырывается у меня прерывистый вздох. – Я скучала по тому, когда ты во мне.
Это вызывает у него удовлетворенное рычание. Эван проводит пальцем по моему клитору. Сначала нежно, потом более настойчиво, когда я издаю умоляющий стон. Проходит совсем немного времени, прежде чем я начинаю дрожать, прислоняясь к нему в поисках поддержки, когда оргазм захлестывает меня.
– Ты великолепна, когда кончаешь, – шепчет он мне в шею.
Пока отголоски удовольствия вспыхивают внутри, Эван наклоняет меня над столом. Затем берет мои бедра обеими руками и входит в меня сильными, напористыми толчками. Самый идеальный ритм. Он удерживает меня так, словно это его последняя ночь на Земле.
Я поворачиваю голову, дабы посмотреть на него, ошеломленная необузданной потребностью, затуманивающей его глаза блаженной дымкой. Когда наши взгляды встречаются, Эван замирает, постанывая во время оргазма. Он проводит руками по моей спине, успокаивая мышцы, покрывая поцелуями мою чувствительную плоть. Пресыщенная и утомленная, я тяжело дышу. Эван отходит, чтобы выбросить презерватив.
– Я собираюсь выпить энергетик, – он закусывает губу и пристально глядит на меня. – И мы сделаем это снова.
Глава двадцать пятая
– Итак, мне нужно тебе кое-что сказать, – говорит Шелли после того, как официант усаживает нас за столик с видом на океан. Именно она выбрала поужинать в этом первоклассном ресторане, и когда я беру меню и смотрю на цены, то уже предполагаю, что оплачивать счет буду я.
Более того, теперь я чертовски подозрителен, поскольку каждый раз, когда моя мать начинает предложение словами «мне нужно тебе кое-что сказать», за этим обычно следует признание, что она снова уезжает из города или из-за нехватки денег ей нужны наличные. Это всего лишь второй раз, когда я вижу ее с тех пор, как согласился дать ей еще один шанс. На прошлой неделе мы обедали рядом с недорогим отелем, где она работает горничной. Шелли не просила у меня денег во время той встречи, но мне не стоило предполагать, будто это продлится долго.
Заметив мое настороженное выражение лица, она быстро машет рукой, отметая мои опасения.
– Нет, нет, ничего плохого. Обещаю. – Но она не вдается в подробности. Ее щеки слегка розовеют.
– Что тогда? – настаиваю я, но меня прерывает официант, который возвращается, чтобы принять наши заказы на напитки.
Шелли просит газированную воду. Я заказываю светлый эль, что может оказаться рискованным шагом в зависимости от новостей Шелли. Всю прошлую неделю я проверял себя – смогу ли жить под тем дурацким девизом, который провозгласил, обращаясь к Джен, на вечеринке: научись быть умеренным. Я бы никогда не стал навязывать Женевьеве алкоголь, ведь она теперь заядлая трезвенница, но лично я хотел бы иметь возможность выпить пару кружек пива за покерным столом, не беспокоясь о том, что это зайдет слишком далеко.
– Ты знаешь, как мне всегда нравилось делать прическу, макияж и тому подобное? – Шелли неловко ерзает на стуле, едва прикасаясь к стакану с водой. – У меня это неплохо получается.
– Да?.. – Понятия не имею, к чему она клонит.
– Так что, Райя… помнишь, коллега, о которой я рассказывала тебе на прошлой неделе?
Я киваю.
– Точно. Цыпочка с психованным ребенком, который угробил их золотую рыбку.
Шелли прыскает со смеху.
– Эван! Я же говорила, милый, это был несчастный случай. Кэссиди всего три года. Она не знала, что рыба не может дышать без воды.
– Так бы сказал психопат.
Мама громко фыркает, из-за чего пара за соседним столиком смотрит на нас, сильно нахмурившись. На женщине нитка жемчуга и шелковая блузка с высоким воротом, в то время как мужчина поправляет широкий галстук в горошек. Я удивлен, что они не делают все возможное, чтобы заставить нас замолчать. Выглядят они как настоящие снобы.