Мы с Шелли одновременно закатываем глаза – общий забавный момент, который заставляет меня на мгновение замереть. Для нас это что-то совершенно новое в общении матери и сына. Я имею в виду, ужинать на набережной, обмениваясь заговорщическими взглядами по поводу встревоженных посетителей, сидящих рядом с нами. Смеяться вместе. Что-то нереальное.
И все же мне это даже отчасти нравится.
– В общем, – продолжает Шелли, поднимая свой бокал, после чего делает быстрый глоток. – Не уверена, упоминала ли об этом раньше, но у Райи есть вторая работа. По выходным работает в парикмахерской. А вчера она сказала мне, что ее салон открывает еще одно помещение и у нее будет куча стульев, которые можно взять напрокат.
– Стульев?
– Ага, так все заведено в этой индустрии. Стилисты арендуют стулья у салонов. – Она делает вдох. – Думаю, я решила заняться этим.
Я морщу лоб.
– Что? Станешь парикмахером?
Шелли серьезно кивает.
– Ладно. А разве для этого тебе не нужно какое-то образование? Или хотя бы сертификат?
Ее щеки краснеют еще больше. Если я все правильно понял, она смущена.
– Я, эм, поступила в школу красоты. Плата за первый семестр должна быть внесена в конце недели, и я начинаю со следующего понедельника.
– О. – Я медленно киваю, ожидая продолжения.
Я жду: «Но у меня немного не хватает средств, малыш, так что не мог бы ты…»
Или: «Мне придется бросить работу горничной, чтобы сосредоточить все свое внимание на учебе, а это значит, что мне понадобится место, где можно переночевать…»
Я смотрю на нее и жду… но ничего из этого не следует.
– Что? – Лицо Шелли становится встревоженным. – В чем дело, милый? Ты считаешь, это плохая идея?
– Нет. Вовсе нет. – Я прочищаю горло и пытаюсь изобразить ободряющую улыбку. – Звучит заманчиво. Это просто…
Она бросает на меня понимающий взгляд.
– Ты думал, я собираюсь выманить у тебя деньги.
– Ну… да.
В ее глазах мелькает сожаление.
– Ну, у тебя есть полное право думать обо мне самое худшее. Но позволь сказать: когда ты не тратишь всю зарплату на выпивку? Экономия безумная.
Я криво усмехаюсь.
– Пожалуй.
– У меня накоплено достаточно на первый семестр, – уверяет она меня. – И занятия проходят вечером, так что мне не нужно бросать свое место в отеле. Все будет хорошо, малыш. Я обещаю. – Она берет свое меню. – Что бы заказать? Мне хочется мидий. Кстати, я угощаю.
К счастью, ее голова уткнулась в меню, так что я успеваю стереть потрясение со своего лица прежде, чем она это увидит. Забудьте о нереальности происходящего – это просто чудо. Кто эта женщина и что она сделала с моей матерью?
Я продолжаю бороться со своим изумлением, пока мы заказываем блюда и наслаждаемся действительно вкусным ужином. Я не настолько наивен, чтобы сразу примкнуть к лагерю «Она изменилась», но я готов подойти к нему ближе на пару футов. Беседа протекает легко. Нет ни напряжения, ни неловкого молчания. Единственный раз, когда мы приближаемся к чему-то подобному, это когда она упоминает Купера, но я отмахиваюсь от этой темы со словами: «Давай не будем об этом», и мы двигаемся дальше.
– Ты не сказал мне, что Женевьева вернулась домой, – говорит Шелли неуверенным тоном, наблюдая, как я поглощаю свой сёрф-энд-тёрф[41].
– Да, – отвечаю я между укусами. – Она вернулась на похороны матери и задержалась, чтобы помочь Ронану с бизнесом.
– Мне было жаль услышать о ее маме. Я знаю, они не были близки, и, видит Бог, Лори была не самой простой женщиной, с которой можно легко поладить, но Женевьеве, должно быть, непросто.
– Ты же знаешь Джен. Она не унывает.
Шелли улыбается.
– О, эта девочка – настоящий боец. – Мать смотрит на меня с другого конца стола. – Ты женишься на ней?
Вопрос застает меня врасплох настолько, что я давлюсь морским гребешком. Дико кашляя, я хватаю свой стакан с водой, в то время как пара придурков за соседним столиком сердито смотрит на меня за то, что я им якобы помешал.
– Боже, – бурчу я после того, как откашлялся, и сердито гляжу прямо на них. – Извините, что побеспокоил вас своим предсмертным хрипом.
Женщина фыркает и, честное слово, сжимает в руках свой жемчуг.
Мама старается не смеяться.
– Эван, – предупреждает она.
Я проглатываю еще немного воды, а потом снова беру вилку.
– Отвечая на твой вопрос, – я понижаю голос, – я почти уверен, что Джен не заинтересована в том, чтобы выйти за меня замуж.
– Что за хре… глупости, – поправляет себя Шелли, бросая взгляд на соседний стол, ведь, не дай бог, мы расстроим миссис Жемчужное Ожерелье. – Вам двоим предназначено быть вместе. С той секунды, как вы начали встречаться, я знала, что когда-нибудь вы поженитесь и будете жить долго и счастливо и все такое.
– Ну-ну. Не сомневаюсь, ты поняла это с той самой секунды, как мы начали встречаться.
– Это правда, – настаивает она. – Спроси своего дядю. Я рассказала Леви о своем предсказании, и он, как обычно, наполовину вздохнул, наполовину поворчал. Ведь он знает, что мои предсказания всегда сбываются. – Мама самодовольно улыбается. – Я говорила то же про Леви и Тима, как бы ему ни было неприятно это признавать. И с твоим братом я тоже это поняла, когда познакомилась с его новой девушкой. Попомни мои слова, он женится на ней.
Я не сомневаюсь, что Купер и Маккензи – это окончательно и бесповоротно. Но это не значит, что я готов признать, будто моя мать, которая не сумела сохранить собственный брак, не говоря уже обо всех ее последующих отношениях, является своего рода любовной ясновидящей.
– Не думаю, что Джен так же уверена в нашем будущем, как ты, – уныло протягиваю я.
Черт, я едва могу убедить Джен остаться на ночь, не говоря уже о том, чтобы согласиться снова встречаться со мной. После того вечера у костра она приходила ко мне почти каждую ночь. Если бы я не знал ее лучше, то подумал бы, что она использует меня для секса. Но это нечто гораздо большее. Джен не сразу возвращается домой, когда мы приходим в себя после наших оргазмов, а остается, чтобы полежать и пообниматься. Ходит со мной и Дейзи на прогулки. Дважды она приносила мне ужин.
Но всякий раз, когда я прошу ее определить статус наших отношений, она замолкает, а затем советует мне не слишком задумываться над этим. Поэтому, конечно, все, что я делаю, – это задумываюсь.
– Тогда всели в нее уверенность, – Шелли пожимает плечами. – Ты хочешь ее вернуть, да?
– Еще как, – вздыхаю я.
– Тогда продолжай работать над этим.
– Поверь мне, я пытаюсь, – теперь я издаю стон. – Но она ясно дала понять, что не хочет снова быть моей девушкой и что все, чем мы занимаемся, – это трахаемся.
– Кх-м! – раздается рядом возмущенный возглас. Это муж миссис Жемчужное Ожерелье. – Вероятно, я слишком многого прошу, но можем ли мы насладиться ужином, не слушая ваши пошлые комментарии?
Я открываю рот, чтобы возразить, но мама опережает меня.
Раздраженно сверкая глазами, она обращается к соседнему столику, тыча пальцем в сторону мужчины.
– Эй, мистер, хотите поговорить о пошлости? Вы разглядываете мои буфера с того самого момента, как я пришла. А вы, – теперь ее внимание направлено на женщину, – не думайте, будто я не видела, как вы передавали свой номер телефона тому красивому молодому официанту, когда ваш муженек был в туалете.
Я смеюсь в ладонь.
– Я тут пытаюсь поговорить с сыном, так как насчет того, чтобы вы двое не совали нос в наши дела, а сосредоточились на своих собственных скучных жизнях?
Это затыкает рот им обоим.
Шелли приподнимает бровь, когда замечает мою ухмылку.
– Что? Возможно, я начала жизнь с чистого листа, но ты не можешь ожидать, что я всегда буду подставлять другую щеку. Даже у Иисуса имелись свои пределы, малыш.
Я чувствую странное головокружение, когда пересекаю мост и возвращаюсь в Авалон-Бэй после ужина с Шелли. Не могу лгать – это не было так уж ужасно. На самом деле я… и правда хорошо провел время. Кто бы мог подумать?
Желание рассказать об этом брату настолько сильное, что в итоге я сворачиваю с дороги домой, уезжая налево вместо того, чтобы повернуть направо. Нет, я не могу рисковать, встречаясь с Купером прямо сейчас. Он просто спросит, почему у меня такое хорошее настроение, и в этот момент мне придется солгать, а он раскусит ложь благодаря этой особой связи близнецов, и тогда мы подеремся.
Поэтому я направляюсь к Джен. Припарковавшись на обочине перед ее домом, я спрыгиваю с байка и, достав телефон из кармана, отправляю ей быстрое сообщение.
Я: Я стою возле твоего дома, как какой-то влюбленный сталкер. Размышляю, бросить ли камень в твое окно или просто постучать во входную дверь.
Она отвечает почти мгновенно.
Джен: Используй дверь, дикарь. Мы теперь взрослые, помнишь?
Я ухмыляюсь в телефон. И то правда. Но такое определенно впервые. Я поднимаюсь по дорожке к двери, которая распахивается прежде, чем я успеваю нажать на звонок. Меня встречает взгляд отца Женевьевы, который вздрагивает при виде меня.
– Эван, – хрипло говорит он, кивая в знак приветствия. Его взгляд скользит по моей одежде. – На тебе что, брюки цвета хаки?
– Э-э-э. Да. – Я засовываю руки в карманы упомянутых брюк. – У меня было одно дело в городе.
Он снова кивает.
– Джен наверху. Вообще-то, я как раз собирался встретиться с твоим дядей и выпить пива.
– О, мило. Передайте ему от меня привет.
– Кухня выглядит великолепно, – добавляет отец Джен, неопределенно указывая внутрь дома. – Новые шкафы получились очень симпатичными.
– Спасибо. – Я чувствую небольшой прилив гордости, поскольку я установил эти шкафы.
– Ага, в общем, ладно. – Ронан снова смотрит на меня. – Рад, что вы с Джен снова ладите. – Он хлопает меня по плечу, а после направляется к пикапу на подъездной дорожке.