За это он получает легкий шлепок по руке от Мак.
– Просто чтоб ты знал, – парирует Купер, когда Эван берет с разделочной доски огуречную дольку, чтобы отправить ее в рот, – я занимался с ней сексом на этой стойке. Так что наслаждайся.
– Господи! – Эван вздрагивает. – Я в курсе, что ты путаешь меня со своим отражением в зеркале, но на самом деле у нас нет общего члена, братец. Держи это при себе.
В последнее время значительная часть насмешек приходится на наш счет. Всего лишь добродушные поддразнивания по поводу нашей новоиспеченной помолвки. Что мы слишком молоды, чтобы жениться, и не успеем оглянуться, как нам обоим станет друг с другом скучно и мы утонем в детских подгузниках. И все же нас это не беспокоит. Как Эван сказал Куперу, когда мы объявили о женитьбе: мы знаем, что это навсегда. Всегда знали.
Когда Мак с Эваном уходят на заднюю террасу, я кладу прихватки на столешницу и искоса смотрю на Купера. Он приподнимает бровь, когда замечает мой взгляд.
– Что? – настороженно спрашивает он.
В ответ я слащаво улыбаюсь.
– Я все еще не получила извинения.
– Черт возьми. Ты серьезно собираешься обвинять меня в этом?
– Естественно.
Несколько дней назад мы с Купером прогулялись по пляжу – давно хотели поболтать. И для этого даже не потребовалось никаких уговоров со стороны Эвана или Маккензи. Мы с моим будущим родственником достаточно взрослые люди, чтобы понимать: нам нужно уладить конфликт. Итак, я извинилась за то, что в прошлом плохо влияла на Эвана, а Купер – за то, что выследил меня и заявил, каким ужасным человеком я была. Затем он снова предложил мне свою дружбу, на что я рассмеялась и ответила, что, если он правда хочет дружить, ему нужно будет извиняться передо мной каждый день до свадьбы. Когда бы она ни произошла. Сейчас идет четвертый день, и я просто в восторге.
– Ладно, – Купер раздраженно выдыхает. – Прости, что послал тебя к черту и сказал, будто мы не были друзьями.
– Спасибо, Куп, – подхожу, чтобы взъерошить ему волосы. – Я ценю это.
На кухню возвращается Мак и, застав наш обмен репликами, смеется себе под нос.
– Дай ему поблажку, Джен. Он обещал впредь быть милым.
Я обдумываю это.
– Хорошо. Освобождаю тебя от обязанности извиняться, – говорю я Куперу.
Он закатывает глаза и спешит на улицу к брату.
– Нужна какая-нибудь помощь?
Из открытых раздвижных дверей появляется Алана с нехарактерным для нее желанием помочь. Она практически выхватывает миску с картофельным салатом у меня из рук.
Я пристально смотрю на нее.
– Почему ты ведешь себя так странно?
Стоящая рядом со мной Мак выглядывает из-за плеча Аланы на веранду.
– Она избегает Уайета, – догадывается Маккензи. – Он прямо сейчас сверлит нас взглядом.
Не знаю, смеяться мне или сочувствовать. В то время как моя личная жизнь наконец-то наладилась, у Аланы, кажется, все становится сложнее.
– Что ты сделала с ним на этот раз? – спрашиваю я ее.
Подруга хмуро смотрит на меня.
– Ничего.
Мак приподнимает бровь.
– Ладно, – фыркает Алана. – На следующей неделе в честь моего дня рождения мне забьют левое запястье, поэтому я сделала эскиз тату.
Я в замешательстве.
– И?..
– Не у Уайета.
У меня перехватывает дыхание.
– Нет!
Даже Мак, которая прожила в Авалон-Бэй всего год, понимает последствия. Уайет – лучший художник в городе. Обращаться за подобной услугой к кому-то другому – святотатство.
– Я могу пойти к кому-то другому, – возражает Алана. – Предпочтительно к кому-нибудь, кто не воображает, будто влюблен в меня.
– Тогда, наверное, тебе и к Тейту идти нельзя, – усмехается Мак, и мы с ней обмениваемся улыбками.
Губы Аланы искривляются в еще одной хмурой гримасе. Она быстро накладывает картофельный салат.
– Знаете что? Я больше не буду помогать. Ненавижу вас обеих.
Она выбегает на улицу, оставляя нас смеяться ей вслед. Через раздвижные двери я наблюдаю, как Алана проходит мимо Уайета, дабы присоединиться к Стеф и Хайди на другой стороне веранды, где она пытается спрятаться за перилами.
– О, какую запутанную паутину мы плетем, – замечает Мак, все еще посмеиваясь.
Мы выходим на улицу и начинаем расставлять блюда с закусками на столе. На другом раскладном столике представлен широкий выбор напитков, а рядом на полу стоят несколько кулеров с пивом. Купер идет проверить мясо, которое он готовит на гриле, а Эван выходит со стопкой салфеток и кладет их рядом с посудой.
– Где Райли? – спрашивает он, оглядываясь по сторонам.
Я киваю в сторону заднего двора, где Райли с Тейтом сидят на песке и оживленно беседуют о парусном спорте. Тетя Райли, Лиз, в нескольких футах от меня проверяет свой телефон.
– Он сказал мне, что влюблен в девушку с совместного курса по биологии, – шепчу я Эвану, кивая на его младшего брата.
– О, Бекки? Ага, я все о ней знаю.
– Бекки? Нет, он упоминал, что ее зовут Эддисон. – У меня отвисает челюсть. – О боже мой! Он превращается в бабника.
Эван гордо улыбается.
– Хорошо. Пусть немного понаслаждается. Он слишком молод, чтобы остепениться.
Я вздыхаю и уже собираюсь возразить, но тут боковым зрением улавливаю какое-то движение. Поворачиваюсь к Эвану и делаю глубокий вдох.
– Какого черта, – шиплю я.
Эван по-прежнему улыбается.
– Харрисон! – окликает он помощника шерифа, одетого в брюки цвета хаки и поло и подходящего к веранде со стороны дома Хартли. – Рад, что ты смог прийти!
Он пригласил Харрисона? И он на самом деле называет его настоящим именем вместо очередной скрытой язвительной насмешки?
– Эван, – тихо рычу я. – Что ты наделал?
– Остынь, детка, – шепчет он в ответ. – Просто думай обо мне как о фее любви. Я распространяю вокруг любовь.
Это что еще за хрень?
Едва я успеваю осознать всю абсурдность этого замечания, как Эван неторопливо спускается по ступенькам навстречу новому гостю. Я встаю на ноги и спешу за ним, чтобы все уладить. Но сколько на это потребуется времени? Непонятно.
Я подхожу к ним как раз в тот момент, когда Эван хлопает Харрисона по плечу и говорит:
– Давно хотел вас познакомить.
Вас?
Я удивленно моргаю, когда мой сумасшедший жених подводит Харрисона к тете Райли и начинает представлять их друг другу. Харрисон и тетя Лиз? Это просто… гениально, наверное! Когда первоначальное удивление проходит, я убеждаюсь, что это, возможно, величайший план по воссоединению одиноких сердец в истории. Я почти разочарована, что не подумала об этом первой.
– Лиз, типа, лучшая медсестра на свете, – протягивает Эван. – По крайней мере, так я слышал от других медсестер.
Я подавляю смех и добавляю перчинки в это знакомство.
– Харрисон однажды голыми руками спустил аллигатора с крыши, – сообщаю я Лиз.
Брови Эвана приподнимаются.
– Серьезно? Чувак, мне нужно услышать эту историю…
– В другой раз, – щебечу я, хватая его за руку. – Сначала нам нужно вынести оставшуюся еду. Извините нас.
С этими словами мы отходим от слегка ошеломленного Харрисона и довольной Лиз.
– Черт тебя дери, мистер Фея Любви, – бормочу я, когда мы возвращаемся на кухню. – А это неплохая мысль. Они идеально подходят друг другу.
Эван энергично кивает.
– А то я не знаю.
Когда я достаю последние приправы из холодильника, раздается звонок в дверь.
– Я открою, – говорит Эван и уносится прочь. Я ставлю бутылки с кетчупом и горчицей, затем вытираю руки и иду посмотреть, кто к нам пожаловал.
А у двери стоит Шелли Хартли. Я не видела мать Эвана… даже не помню, сколько лет. Хотя она хорошо выглядит. Видимо, заботится о себе. Ее волосы больше не выкрашены в блонд, теперь они натуральные, темно-каштановые. Кожа у Шелли здоровая, подтянутая, а джинсы и майка прикрывают все важные части ее тела.
В прошлый раз, когда я спрашивала Эвана о ней, он сказал, что не совсем готов к нашей с ней встрече. Но, кажется, время уже пришло.
– Я испекла пирог. – Она держит в руках жестяную форму, завернутую в фольгу. Но затем ее улыбка увядает. – Ладно, это ложь. Я купила его в продуктовом магазине и переупаковала. Но это же начало, верно?
Эван явно старается не рассмеяться.
– Все классно, мам. – Он целует ее в щеку и приглашает войти. – Мы ценим это.
Когда она входит, Купер уже в гостиной. Он предлагает взять у нее пирог. Пока что ему тяжело дается улыбаться Шелли или целовать в щеку, однако он все же кивает ей.
– Спасибо, – отрывисто бросает Куп. – Это очень заботливо с твоей стороны.
Судя по облегчению на ее лице, это намного больше, чем Шелли надеялась.
– Мама, ты же помнишь Женевьеву? – Эван подталкивает меня вперед.
– Конечно, помню. И, боже, ты стала такой потрясающей. – Она заключает меня в крепкие объятия. – Эван рассказал мне о помолвке. Я так счастлива за вас двоих, – выпаливает она, пока обнимает меня, положив ладони на мои плечи. Шелли смотрит на своего сына со странно самодовольной улыбкой. – Видишь, малыш? Разве я тебе не говорила? Мои любовные предсказания всегда сбываются. – Она снова поворачивается ко мне: – Мне всегда нравилось, что вы двое вместе, даже когда ты была маленькой. Я сказала: «Когда-нибудь он женится на этой девушке, как только поймет, что для него лучше всего».
Мне не хватает воздуха.
– Это очень мило.
– Господи, а ваши дети, – восклицает Шелли, выпучив глаза. – У вас двоих будут такие красивые дети! Ох, не могу даже представить.
Шелли уже планирует нянчиться с внуками еще до того, как мы назначили дату свадьбы. Не то чтобы мы тянем время, но с приближением торжественного открытия «Маяка» планирование превращается в кошмар.
В общем, я думаю, папа пока еще отрицает всю эту тему с помолвкой. Он немного расстроен тем, что я попросила Эвана жениться на мне, не поговорив сначала с ним, и очень напуган, что его единственной дочери уже не пять лет. У отца уже случилась одна трагедия, ведь на следующей неделе он отправляет в колледж Крейга. Билли и Джей настаивают на том, что он справится с горем как раз к свадьбе. Ну, это если Эван переживет унижения и придирки, которые Шейн с Келланом обещали устраивать ему до тех пор, пока он не струсит или не побежит прятаться. Но я верю, что Эван сумеет постоять за себя. Так или иначе, мы сплотим наши семьи, и к черту последствия. Станем сопротивляться и скандалить, если понадобится.