Пока я запираю здание, на парковку въезжает знакомый пикап. Мои плечи напрягаются, когда Купер выходит из машины и направляется ко мне с решимостью человека, у которого на уме что-то недоброе.
– Привет, Куп.
Они с братом идентичны: темные волосы, грозные карие глаза. Куп высокий и стройный, обе руки покрыты татуировками. И все же, как ни странно, меня никогда к нему не тянуло. Мне сразу приглянулся Эван, и даже с закрытыми глазами я всегда могла их различить, будто у них совершенно разная аура.
– На пару слов, – бросает он с ноткой гнева в голосе.
– Ладно. – Его резкий тон отталкивает меня, вынуждая воздвигнуть перед собой невидимую стену. Я росла средним ребенком с пятью братьями. Абсолютно никто не может запугать меня, поэтому я натягиваю успокаивающую улыбку. – В чем проблема?
– Держись от Эвана подальше.
Что ж, по крайней мере, он прямолинеен.
Я знала, что показываться на пляже прошлым вечером было плохой идеей. Внутренний голос просто кричал о том, что идти туда, где будет Эван, не закончится ничем хорошим, но я убедила себя, что сумею держать дистанцию, не общаться с ним, и тогда все обойдется. Очевидно, я подошла слишком близко к краю.
– Наверное, тебе стоит поговорить с ним, Куп.
– Я говорю с тобой, – огрызается он, и какую-то секунду я нервничаю. Мне так и не удалось избавиться от странного ощущения, возникающего, когда вроде бы общаешься с Эваном, а тебе слышатся слова его брата. Я знаю парней с детства, и при нашем с Эваном прошлом трудно сопоставить это чувство близости с совершенно другим, но похожим человеком. – У него все было нормально, пока ты не вернулась. И вот ты тут не больше пары недель, а он уже избивает какого-то придурка из колледжа, потому что ты снова заморочила ему голову.
– Это нечестно. Мы виделись всего пару раз.
– И посмотри, сколько вреда это принесло.
– Я твоему брату не сторож, – напоминаю я, чувствуя себя неловко из-за исходящей от него враждебности. – Что бы Эван ни задумал, я не отвечаю за его поведение.
– Нет, ты – причина его поведения.
Купера не узнать. Раньше он был милым. С ним можно было договориться. Ну, насколько вообще можно договориться с кем-то из семейки Хартли. Подлавливать меня на парковке – не в его стиле.
– Откуда все это? Я думала, у нас все нормально. Мы же дружили.
Раньше наша троица вечно вляпывалась в какие-нибудь неприятности.
– Да пошла ты, – горько усмехается он. Это поражает меня. Он мог бы с тем же успехом плюнуть мне в лицо. – Ты вырвала моему брату сердце и свалила, даже не попрощавшись. Насколько хладнокровной стервой надо быть, чтобы так поступить? Ты хоть знаешь, что сделала с ним? Нет, Джен. Мы не друзья. Ты потеряла это право. Никто больше не ранит Эвана.
Я даже не знаю, как на это реагировать. Просто стою там, во рту пересохло, в голове ни одной мысли, и гляжу на этого человека, которого знаю практически всю жизнь, а он смотрит на меня так, будто я самая последняя дрянь. Горло прожигает вина, ведь я знаю, что он прав. То, что я сделала, действительно было хладнокровно. Ни предупреждения, ни прощания. Можно было точно так же взять спичку и поджечь всю нашу с Эваном историю. Но я не думала, что Куперу будет дело до того, что я бросила его брата. Если уж на то пошло, мне казалось, он воспримет это с облегчением.
Очевидно, я была неправа.
– Я серьезно, Джен. Оставь его в покое.
И, снова окидывая меня презрительным взглядом, он садится в свой грузовик и уезжает.
Позже, в «Пляжном баре Джо», я все еще отвлечена мыслями о встрече с Купером. Играет дурацкая музыка, запахи парфюма и спрея для тела смешиваются с соленым воздухом, дующим из открытого патио, а я продолжаю прокручивать в памяти его обидные слова. Тревожным кажется то, что он выследил меня, лишь бы сказать, чтобы я держалась подальше от Эвана. Если бы я не знала Купера, то у меня были бы все причины испугаться. Но так или иначе я его знаю. И Эвана тоже. Поэтому чем больше я вспоминаю наш разговор, тем сильнее злюсь: да как он посмел вот так подойти ко мне и потребовать отвалить? Точно Эван не был взрослым мужчиной с кучей проблем, которые не имеют ко мне никакого отношения. Куп хочет поиграть в защитника? Ладно, плевать. Но, несмотря на мое затянувшееся чувство вины за внезапный отъезд, когда я собственными глазами увидела, как Эван по-прежнему создает проблемы, это только укрепило меня в убеждении, что отъезд стал правильным решением. У Эвана было полно времени, чтобы привести свою жизнь в порядок. Если он этого не сделал, то меня его дела не должны волновать.
– Эй.
Хайди, сидящая за стойкой напротив, щелкает пальцами у моего лица, пробуждая от тяжелых мыслей. Из всех девушек в нашей компании я ближе всего общаюсь с ней, потому что она, наверное, больше других на меня похожа. С ее платиновым бобом и острым как бритва язычком Хайди – настоящая крутая девчонка, то есть мой типаж. Она тоже слишком хорошо меня знает.
– Ты там жива? – она глядит на меня с подозрением.
Я отвечаю нерешительной улыбкой, приказывая себе поддерживать хотя бы видимость присутствия в компании. Конечно, мы часто переписывались после моего отъезда, но я уже давно не зависала с друзьями.
– Извини, – смущенно выдавливаю я.
Я колю соломинкой лед в своем безалкогольном коктейле. В такие ночи мне не помешало бы выпить по-настоящему.
– Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь покрепче? – спрашивает Алана, соблазнительно протягивая свой стакан текилы с легким лаймовым ароматом и простым сиропом.
– Оставь ее в покое. – Стеф, вечная защитница слабых, бросается на амбразуру, вставая между мной и девчонками. – Ты же знаешь, если она выпьет, монастырь ее не примет.
Ладно, не такая уж она и милая.
– Да, сестра Женевьева, – поддерживает Хайди с саркастичной ухмылкой, произнося слова медленно, будто я студентка по обмену или что-то в этом роде. Попытка выяснить, насколько сильно я изменилась за время отсутствия. – Должно быть, тебе непривычны все эти огни и громкая музыка. Ты еще помнишь, что такое музыка?
– Я переехала в Чарльстон, – говорю я, показывая средний палец, – а не в деревню амишей[4].
– Точно. – Алана отпивает еще немного своего напитка, и солено-сладкий запах возбуждает во мне жажду. – Печально известный «сухой»[5] город Чарльстон.
– Ага, как забавно, – отвечаю я на ее поддразнивание. – Ты просто уморительна.
Они не понимают. Не совсем. И я их не виню. Эти девчонки были моими подругами с детства, так что они всегда считали меня нормальной. Но это не так. Когда я пила, мною руководила неконтролируемая склонность к саморазрушению, определявшая каждый мой шаг. Я принимала неудачные решения. Не могла найти золотую середину между сдержанностью и уничтожением. Если не упоминать о досадном промахе в прошлом месяце во время поездки во Флориду, когда я проснулась в чужой постели, мне довольно неплохо удавалось сохранять трезвость. Впрочем, не без усилий.
– Тогда за Джен, – Хайди поднимает стакан, – которая, может, и забыла, как хорошо проводить время, но мы все равно принимаем ее назад.
Хайди всегда умела делать двусмысленные комплименты. Это ее язык любви. Если она хотя бы изредка не оскорбляет тебя, то, считай, ты для нее мертв. Я ценю это качество, поскольку всегда ясно, что она думает. Честность – лучшая политика.
Но, снова смягчая свой тон, она ставит меня в тупик.
– Добро пожаловать домой, Джен. Я и правда скучала по тебе. – Затем, поняв, что проявила эмоции, Хайди хмурится, добавляя: – Никогда больше не бросай нас, сучка.
Я прячу улыбку.
– Постараюсь.
– Добро пожаловать, – повторяют за ней Алана и Стеф, поднимая бокалы.
– Итак, просветите меня, – я предпочла бы говорить о чем угодно, потому что в связи с похоронами и возвращением домой все спрашивают у меня только одно: как я держусь. Мне уже тошно от этого. – Что вообще происходит?
– Алана трахается с Тейтом, – выдает Стеф с излишней дозой энтузиазма, будто до этого едва сдерживалась, лишь бы не разболтать. Если Хайди с Аланой молчаливы, то Стеф – большая любительница сплетен, была такой с детства. Ей нравится драма, только если та случается не с ней.
– Господи, Стеф, – Алана кидает в нее бумажную подставку под напитки. – Скажи погромче.
– Что? Это правда. – Стеф потягивает свой напиток с искоркой в глазах, намекающей на то, что она совершенно не раскаивается.
– Как такое произошло? – с любопытством спрашиваю я. Наш друг Тейт, мягко говоря, тот еще потаскун. Даже среди самых неразборчивых в связях людей в нашем широком кругу он пользуется дурной славой. Обычно такие Алане не нравятся. Она… ну, привередливая, если можно так выразиться.
Алана в ответ пожимает плечами.
– Да просто ужас. Однажды я бродила в темноте, и тут – бац! – споткнулась и упала прямо на его член.
Занятно. Сейчас сезон летних перепихонов. Наверное, ей это на пользу.
Хайди закатывает глаза, недовольная уклончивостью Аланы.
– Скорее уж, вы трахаетесь с прошлой осени.
Я приподнимаю бровь. С прошлой осени? Я и не знала, что они заинтересованы в долгосрочных отношениях.
– Так, значит, у вас серьезно, или…
Она еще раз уклончиво наклоняет голову, но это только раззадоривает мое любопытство.
– Нерегулярные связи на одну ночь. Крайне эпизодического характера.
– А еще есть Уайет, – глупо улыбаясь и изгибая бровь, вставляет Стеф, словно раскрывая страшный секрет.
– Уайет? – удивленно повторяю я. Это откровение еще больше сбивает с толку, нежели информация о Тейте. – А что насчет Рэн? – спрашиваю я.
– Ты же знаешь, как они вечно то сходились, то расходились на протяжении трех лет? Бросали друг друга каждую неделю? Ну, это в конце концов аукнулось, – с усмешкой произносит Хайди. – Рэн снова бросила его из-за какой-то ерунды, и он решил двигаться дальше.