Я без сил падаю на табуретку. Лицо Сиенны искажено стыдом. Я хочу подойти к ней, но не могу. Все, что я сейчас могу, – это вспоминать слова в тех письмах. Грег говорил там такие грубости и пошлости. И вы хотите, чтобы я поверила, что это писала Сиенна?
– Зачем? – шепчу я.
От волнения Сиенна начинает всхлипывать.
– Я-я х-хотела, чтобы ты увидела, во что он превратился. Поэтому и поместила письма в папку «удаленные». И-и я надеялась, что ты когда-нибудь залезешь к нему в компьютер, найдешь эти письма и покончишь с ним раз и навсегда. Я же не знала, что будут хакеры и все это всплывет. Но даже после взлома мне в голову не пришло, что их кто-нибудь найдет. А они… нашли.
Какой мерзкий вкус у меня во рту. Значит, Сиенна действительно хотела поговорить со мной об этих письмах перед благотворительным балом. Не выразить свой гнев, а признаться, что это сделала она. Но я не дала ей говорить. Заткнула ей рот, сделав свои выводы, поспешные и неверные. Я обвинила Грега, оставила его одного – и вот, его убили у нас на кухне. Это все из-за меня?
Пораженная новой мыслью, я бросаюсь к ней.
– Что ты имеешь в виду? Ты хотела показать мне, во что он превратился… Он обижал тебя? Или Аврору? – Я гляжу на младшую дочь, свернувшуюся в клубок на своем стуле. Господи, только не это.
Сиенна мотает головой.
– Нет. Просто… мне стало известно, что он тебе изменяет, и захотела, чтобы ты тоже узнала. Я взломала его электронную почту и стала искать что-нибудь, что его компрометирует, какие-то сообщения, чтобы доказать тебе. Но ничего не нашла. И тогда я решилась на подделку. Я не вру, честное слово. Просто я хотела посеять сомнение, потому что ты заслуживаешь лучшего.
– Господи, – шепчу я. Потрясение так сильно, что я даже не могу сглотнуть. – Сиенна, ты? Серьезно?
– Прости меня! – Сиенна закрывает руками лицо. – Я не знала, что еще придумать! Я тебе добра желала!
– Но откуда ты вообще узнала, что у него кто-то есть? У тебя есть доказательства?
– Т-типа того. – Она всхлипывает. – В прошлом году кое-что случилось, зимой. После вьюги. У Грега была долгая операция. Я не спала и смотрела «Нетфликс». Уже после двенадцати ночи я услышала ключ в замке. Что-то треснуло. Я испугалась, что это грабитель, и выбежала на лестницу. И увидела, как внизу ковыляет Грег.
– Ковыляет, – повторяю я.
– Он на ногах не стоял. – Девочка кривит рот. – Совершенно пьяный.
Я кусаю щеку. Бывало, Грег заходил куда-нибудь после операций. Ему требовалось выпустить пар. Случалось, бывал он и на официальных ужинах – с главврачом, представителями фармацевтических компаний, а иногда даже с репортерами, которые хотели взять у него интервью.
– Напиться – еще не преступление, – замечаю я.
– Я знаю, но… – Сиенна вздыхает. – Он меня не заметил. Реально надрался как свинья. Пошел на кухню. И тогда я обратила внимание, – она медлит. – Он него странно пахло.
– В смысле… алкоголем?
– Нет. Скорее… духами, но не твоими. Одним словом, мне стало ужасно… противно. И обидно за тебя, мамочка. Я пыталась узнать, с кем он был. Поэтому выждала, когда он лег, и спустилась. Взяла его телефон. Но не знала пароль. Я уже собралась идти спать, и тут кое-что увидела на его пиджаке. Это был очень длинный волос.
Следует целая пантомима – она как бы снимает волос с ткани, держа его за кончик.
Все это выглядит нелепо и бездоказательно.
– Волос мог упасть с головы официантки. Или пациентки. Ты точно не знаешь. – Сиенна разводит руками, соглашаясь, но я вижу, что не убедила ее. – А еще когда-нибудь ты замечала что-то?..
– Только в тот раз.
Я смотрю на Аврору, которая сидит не шевелясь.
– Ты об этом знала?
У Авроры затравленный вид.
– О чем?
– Хоть о чем-то из этого!
Аврора облизывает губы. Боже, думаю я. Конечно, знала.
Я хлопаю себя по бедрам.
– Вы что же, вместе этим занимались?
– Нет, – решительно заявляет Сиенна. – Не трогай Аврору, она тут ни при чем. Я ей рассказала только на похоронах. Я просто умирала, была в полной безнадеге. Мне нужно было кому-то рассказать. Эти имейлы всплыли из-за хакера… а потом Грега убили. Это из-за меня?
Я провожу языком по зубам. Головная боль все усиливается. Мысли буксуют.
Уилла переглядывается с Сиенной.
– Это… пьяное ковыляние. Когда ты его слышала?
Сиенна на миг задумывается.
– Прошлой зимой. Точную дату я не помню.
Я чувствую, что Уилла повернулась ко мне. Она хочет о чем-то спросить, но я останавливаю ее движением руки. Я слишком устала и не могу больше в этом копаться. Ненавижу ее за то, что выставила наружу притворство моей дочери. И себя ненавижу за то, что ничего не замечала. Предполагается, что я как мать должна знать своих дочерей лучше, чем кто бы то ни было другой.
– В ночь спонсорского бала, – обращаюсь я к Сиенне хриплым от ужаса голосом. – Я должна знать. Тебя действительно там не было? Ты правда не видела Грега? Ты правда не… – я не нахожу сил закончить фразу. Я словно бросила гранату и теперь спешу убежать, пока она не взорвалась.
Глаза Сиенны как два круглых темных озера. Она разлепляет губы.
– Правда нет. Точно.
– Хорошо, – я киваю и никак не могу остановиться. – Хорошо.
Запрокинув голову, я смотрю на висящую лампу, сияющую, как солнце. У меня столько вопросов. Как Сиенна писала эти письма, как смогла подбросить их в его электронную почту? Почему она просто не пришла ко мне со своими подозрениями? Думала, что я ей не поверю?
И в этом тоже виновата я. Кругом виновата.
Я задумываюсь о текстах имейлов, о выборе слов. Агрессивные и пошлые атаки Грега. Отступления Лолиты. В конце она умоляла его вернуться. Могло ли все это быть выдумкой? Как это связано с убийством Грега? И связано ли? Или, может быть, Сиенна права и у Грега было что-то на стороне – но не с Лолитой. И та женщина почувствовала себя обманутой.
Тяжесть давит на меня, прижимает к земле. Все это не укладывается в моем сознании. Я не могу сфокусировать внимание на мысли об убийце собственного мужа. Да я вообще еще не осознала до конца, что Грега больше нет. А под этим слоем – другой, это моя злость на него. А под этим слоем – чувство безысходности из-за того, что у Мартина было больное сердце, что я потеряла двух близких людей, людей, которых любила, и теперь я не могу избавиться от мысли, что вселенная ко мне не слишком справедлива.
– Я на минутку, – говорю я и бегу в коридор. Но у самой двери меня настигает резкий металлический сигнал. На столе экраном вверх лежит телефон Сиенны. На нем появляется имя звонящего: «Райна».
Аврора хмурится. Сиенна дотягивается до телефона и переворачивает его. Мобильный звонит снова, вибрирует так, что дребезжит столешница, воздух и зубы у меня во рту. Бззз, пауза, бззз, пауза. Наконец, Сиенна нажимает кнопку на боку и отключает его.
Чувствуя, что Уилла сверлит меня глазами, я, наконец, отвечаю на ее взгляд. Она явно тоже прочитала имя на телефоне и сделала те же выводы, что и я. Рай-на. Вспоминаю голос Сиенны по телефону в ночь, когда убили Грега, ее оживление, когда она уверяла меня, что не пьяна. Я дословно помню и следующую ее фразу: «Вот только найду Райну и сразу отчалю».
Может быть, Райна тогда хотела создать впечатление, что была с Сиенной, когда та узнала новости, – да и вообще всю ночь, – чтобы прикрыть задницу, создать себе алиби. От Олдрича до моего дома на Хейзел-лейн всего полмили. За час можно без проблем добраться до него из кампуса и вернуться.
Я выхожу из кухни через заднюю дверь во дворик. Ноги утопают в мокрой земле. Ветер налетает на меня свирепо, леденя кожу. Но я почти ничего не чувствую. Я слишком захвачена тем, какая картина рождается в моем мозгу. Правда о любовнице Грега, судя по всему, все это время была у меня перед носом. Не исключено, что и правда об убийце тоже совсем рядом.
20Лора
Понедельник, 1 мая 2017
В шесть часов вечера Олли открывает холодильник и сообщает, что у нас ничего нет на ужин.
– Сейчас я что-нибудь придумаю, – говорю я ему. – В морозилке есть куриные грудки.
– Да ладно, все нормально. Просто хочется чего-нибудь другого. Я сам сбегаю. У тебя усталый вид.
С этим мне трудно спорить. Перед уходом Олли, приобняв меня, целует в макушку. В ответ я пытаюсь изобразить нежность, хотя не испытываю ничего, кроме глухого страха. Потом я смотрю, как он хватает в охапку куртку и выходит из дома. Дождавшись, когда отъедет его машина, я сползаю вниз по стенке, будто у меня переломаны все кости. Сегодня Олли работает дома, а поскольку у меня отгул, мы постоянно рядом – домик у нас маленький, мы целый день тремся боками. Теперь он вышел, и у меня такое чувство, что я могу, наконец, вздохнуть. И, наконец, подумать.
– Как ты быстро! – щебечу я, спускаясь по лестнице. – Взял что-то навынос?
Но в руках у Олли нет магазинных пакетов. Он даже входную дверь не запер, холодный ветер так и свистит. Он поднимает голову и смотрит. Но взгляд странный, пустой. Как будто он смотрит не на меня, а сквозь меня.
В душе у меня поднимает ужас.
– С-с тобой все нормально?
– Дай мне ребенка, – тихо приказывает Олли.
Я уже хочу это сделать. Но вместо этого крепче прижимаю Фредди к груди.
– Ч-что? Почему?
– Дай мне ребенка, – он протягивает к нам руки.
В его голосе слышится что-то, от чего у меня все в животе переворачивается. Я передаю ему ребенка и опускаю голову, глядя на свои дрожащие руки. Олли молча нависает надо мной, только ноздри раздуваются. У меня оглушительно колотится сердце.
– Я только что получил от Рердона электронную рассылку по убийству Грега Страссера. Думаю, они хватаются за любую зацепку, – не повышая голоса, говорит Олли. – Несколько кадров с камеры слежения их соседа, на них видны машины на их стоянке в вечер убийства.
Он поджимает губы. У меня темно перед глазами.