– В этих описаниях нет конкретики, – слабо сопротивляется Джордж, но тут же сдает назад, осознав, что он только что ляпнул. – Я, конечно, не преуменьшаю тяжести содеянного, если только все это правда было…
– Вот именно, – влезаю я в разговор.
Я не слишком вслушивалась в то, о чем сейчас говорили, – просто соглашаюсь с Кит, чтобы проверить, как она отреагирует. Но Кит неподвижна как камень, делает вид, что меня не слышала. Значит, она все-таки знает. Я нервно поджимаю пальцы ног в туфлях. Вот так дерьмо. Что она намерена сделать – устроить мне скандал? Теперь меня ждут неприятности? Да нет, это невозможно. Я хочу сказать – что с того, что я подмешала ей немного снотворного? Я просто хотела, чтобы она немного расслабилась. Помочь хотела!
Но тут я вижу его.
Настает очередь Кит отчитываться. Говоря, она взмахивает рукой, и рукав ее блейзера приподнимается, открыв запястье. А на нем поблескивают бриллианты. Сердце в моей груди останавливается. Браслет – та самая тоненькая змейка, которую я рассматривала неделю назад. То самое украшение, которое – я в этом почти уверена – лежало в той бархатной коробочке в багажнике моего мужа.
Этого не может быть. Но я заставляю себя посмотреть еще раз. Сверкающие бриллианты. Изящная змейка. Они идентичны. У меня сводит желудок.
Видимо, я непроизвольно издала какой-то звук, потому что внезапно все в комнате поворачиваются ко мне. Я хватаюсь за живот, прикидываясь, что мне стало плохо.
– Простите, – бормочу я и вскакиваю на ноги.
Задыхаясь, я вбегаю в туалет и запираюсь в кабинке. Это тот браслет. Тот же оттенок золота. Те же маленькие, сияющие камни. Таким образом Кит хочет показать мне, что она здесь главная? Но… Патрик? Он-то какое отношение имеет к Кит? И когда это началось? Хочется ответить текстом эсэмэски, которую я однажды увидела в телефоне дочери: «ХЗ» – «хотелось бы знать».
Волосы стали мокрыми от пота. Тело сотрясает крупная дрожь. Вдруг я понимаю, что про эмбиен ей наверняка рассказал Патрик. На балу он, видимо, глаз не спускал с Кит и заметил, как она набралась, – наверное, даже встревожился из-за этого. Возможно, потом они даже это обсуждали. Воображаю, как она ахала: Боже, кажется, меня отравили. А я-то какова: разоткровенничалась в ресторане и сыграла им на руку. Чувствую себя полной идиоткой. Так подставиться!
Хотя подождите. Патрик почти не видел на балу пьяную Кит. Ну, может, она немного покачивалась, но в полную мощь развернулась, когда мой муж уже ушел. Мне вдруг делается очень тревожно. Я ни на минуту не поверила, что у Патрика скрутило живот. Он драпанул с этого спонсорского бала, как олимпиец. Тогда я решила, что он убегает от меня, но что, если он бежал куда-то? Или чтобы что-то сделать?
Я вспоминаю, как вернулась в ту ночь домой и не обнаружила его машину на обычном месте. А ведь именно в это время кто-то прокрался в дом и убил мужа Кит. Но нет. Это невозможно. Я даже мысли такой не должна допускать.
Потому что – быть женой убийцы? Нет уж, мне такое совершенно ни к чему.
29Уилла
Пятница, 5 мая 2017
Забрав в кафе купленную еду навынос, я подхожу к отцовскому дому. Это навевает массу воспоминаний, ведь после гибели мамы еда навынос долгое время была нашим спасением. Страшно вспомнить, как мы пережили те годы. Видимо, отцу хватало сил на то, чтобы регулярно водить нас с Кит по врачам и позаботиться о том, чтобы у нас были все документы для подачи заявления в колледж, но мне трудно представить, как он с этим справлялся, ведь от горя все мы буквально окаменели. Конечно, во многом отец тогда упустил ситуацию с нашим воспитанием. Особенно с моим.
Я решительно настроена на то, чтобы докопаться, с кем у Грега мог быть роман. На этот раз – редкий случай – отец дома. На предложение отведать тайской лапши он отнекивается со слабой улыбкой – говорит, что не голоден. Это меня тревожит.
– Пап, ты точно нормально питаешься? Ты что-то очень бледен.
Он неуверенно кивает.
– Я плотно пообедал. Честно.
Папа возвращается к себе в кабинет. Я обмениваюсь озабоченным взглядом с Кит, которая вынимает из буфета тарелки. Отцу, конечно, достается, сказывается постоянный стресс. Он был вынужден уволить множество народу. Плюс все эти пресс-конференции, которые приходится давать. А ведь он не молодеет. Но отец всегда был упрямым – ни грипп, ни снежные заносы не заставят его отменить работу, он не перестал работать даже сразу после несчастного случая с мамой. Он, наверное, считает, что ответственность за будущее университета целиком лежит на его плечах.
Мы открываем картонки с едой и зовем девочек к столу. Телефон звонит, как раз когда Кит накладывает себе в тарелку рис. Она смотрит на экран, и ее лицо проясняется.
– Мне надо идти, – шепчет она, ставя тарелку на стол.
– Далеко ли? – меня это вдруг настораживает. Кит почти не выходит из дома, только на работу. Вокруг до сих пор кружат репортеры с новостных каналов, и ее это заметно нервирует.
– Это по работе. – Кит вылетает, поднимается по лестнице. – Скоро вернусь.
– Что там по работе? – кричу я ей вдогонку. Но она не отвечает.
Сиенна и Аврора слоняются вокруг, как привидения, почти не поднимая на меня глаз. Подозреваю, что планов на выходные у них нет. Молча наполняют тарелки и собираются удрать к себе наверх – но тут я шумно прокашливаюсь. – Стойте. Девочки, у меня есть к вам пара вопросов.
У них вытягиваются лица. Мои вопросы им уже поперек горла.
– Простите, простите, но это не о чем-то ужасном, – успокаиваю я их. – Я не хочу никому навредить. Вы же это знаете, правда?
Ни одна из девочек не отвечает на вопрос – возможно, потому, что до сих пор все, что я делаю, им вредило. Но послушно садятся на место. Уже хорошо. Пока я наливаю в их стаканы минералку с газом (они просили диетическую колу, но я агрессивно воспротивилась и прочитала лекцию о том, во что химикаты из колы превращают внутренности человека), возвращается Кит. Она переоделась в мягкое, облегающее льняное платье и надушилась. Я молча наблюдаю, как она хватает телефон и сует ноги в туфли на шпильках. Но когда она уже собирается выйти, я спешу за ней.
– Кит, – я понижаю голос, чтобы не услышали девчонки. – Это как-то связано с той женщиной с работы?
Кит хмурится.
– Нет, конечно.
Однако при этом она на меня не смотрит. Она мне врет? Это как-то связано с мужем той женщины? Нагнувшись, Кит чмокает меня в щеку, чего мы с ней никогда не делали.
– Я скоро вернусь.
Хлопает дверь, и я плетусь на кухню, кидаю какую-то еду на тарелку, начинаю есть. Вообще, я не большая любительница дешевых забегаловок, где продают еду навынос. Каждый знает, что в ней полно консервантов и прочей химии, так что я планировала вечером приготовить себе салат, но фортель, который только что выкинула Кит, настолько выбил меня из колеи, что необходимо приободриться. Может, надо было за ней проследить?
– Тетя Уилла! – Сиенна смотрит на меня испуганным зверьком. – Я хочу к себе наверх. Что ты хотела спросить?
– Угм. – Я спешно проглатываю жирную, сказочно вкусную лапшу, пытаясь собраться с мыслями. Кит сама разберется. Мне нужно ей верить. – Так вот, ты рассказывала, что Грег однажды явился домой навеселе, и упомянула, что тогда был сильный снегопад. Я подняла данные по снегопадам за прошлый год – если мы сопоставим эту информацию с календарем Грега, то у нас появится шанс выяснить, с кем он был в тот вечер. Ты случайно не помнишь, когда это было, в январе, феврале или марте?
Положив в рот кусочек курицы, Сиенна задумчиво жует.
– Я бы сказала, в январе. Это было до Дня святого Валентина.
Сверяясь с заметками, полученными вчера от Пола, и глядя на его мелкий, аккуратный округлый почерк, я чувствую укол сожаления. Его, наверное, сильно смутило мое поведение там, на ферме. Черт, да я сама до сих пор в смятении… хотя, в то же время, нисколько не удивлена.
– Десятое января, – читаю я. – Выпало восемь дюймов снега. Подходит?
– Не знаю. Наверное.
Я открываю файл, предусмотрительно скопированный мной из взломанной базы данных. Это данные Грега – я хотела, чтобы они были доступны мне в любое время, на тот случай, если вдруг снова окажусь в дыре без сигнала сотовой связи. Вот папка с календарем Грега. Я открываю его и нахожу прошлый январь.
Судя по его календарю, плотно забитому операциями, совещаниями и деловыми встречами, на тот вечер он ничего не планировал. Зато на одиннадцать утра записано четверное коронарное шунтирование для некоего Л. Витрильо. Я иногда забываю, что Грегу приходилось вскрывать людям грудные клетки и работать с их сердцами. Есть какая-то ирония судьбы в выборе рода занятий таким бесчувственным человеком.
Я смотрю на девочек.
– Грег часто заходил куда-нибудь выпить после трудных операций – ну, чтобы расслабиться, выпустить пар?
Они обмениваются взглядами.
– Я, вообще-то, не знаю, – мямлит Аврора. – Может быть.
Я вытягиваю под столом ноги.
– А если ходил, то с кем?
– С другим врачами? – гадает Сиенна. – Или с друзьями?
Ей явно нечего сказать по этому поводу.
Аврора морщит нос.
– Хотя Грег вечно жаловался на других врачей. Говорил, что был бы счастлив выходить на смену в одиночку.
Она с преувеличенным интересом изучает свои ногти.
– Тогда кто-то еще из больницы? Администратор? Медсестра?
Девчонки снова переглядываются и пожимают плечами.
– Мы не особо интересовались его работой.
Мне вспоминается только одна сестра из отделения Грега: та женщина, что явилась на похороны с младенцем. Кит называла мне ее имя. Лора… какая-то. Неожиданная мысль заставляет меня выпрямиться. Те женщины на поминках, три сплетницы – они тоже говорили про Лору. Лора Апатреа. Это она же? Возможно, она достаточно близко знала Грега?
Я поднимаю палец, прося девочек потерпеть еще немного, и хватаюсь за мобильник. Первым на экране появляется оповещение о новых публикациях на страницах тех девочек, которые писали о насилии на олдричских студенческих вечеринках. Очень неприятно, что приходится пока отложить это дело в сторону. Я решительно захожу на сайт со взломанной базой и углубляюсь в папку Лоры.