– Мы можем встретиться, прямо сейчас? – спрашиваю я надтреснутым хриплым голосом. – Нам нужно кое о чем поговорить.
38Уилла
Суббота, 6 мая 2017
Я просыпаюсь, как от толчка, и осовело озираюсь. До меня не сразу доходит, где я – задремала на родительском диване в дальней комнате. Хотела дождаться возвращения Кит, чтобы добиться правды: где она на самом деле была сегодня вечером. Но несколько бессонных ночей не прошли для меня даром, и меня сморило. Я сажусь, тру глаза. Спросонья сердце в груди колотится. Что-то меня разбудило. Какой-то звук? Это Кит?
За окном негромко рокочет мотор. Выругавшись, я бросаюсь к окну. На подъездной дорожке вижу свет фар. К открытой дверце белого внедорожника подбегает Кит и легко, как эльф, вспархивает на сиденье. Я успеваю разглядеть ее лицо – нервное, смущенное, как будто она и сама не уверена, стоит ли ей это делать. Машина чихает. За темным стеклом водителя не разглядеть. Хлопает дверца, и внедорожник, взвизгнув шинами, трогается с места.
– Кит! – вскрикиваю я, хотя от этого мало толку. Но мне тревожно, уж очень странно выглядит все происходящее. Отъехавшая машина… Это было похоже на… бегство. В это мгновение машина выезжает под уличные фонари, я вижу вспышку света на белом борту внедорожника. И меня охватывает страх. Одного человека с такой машиной я точно знаю: видела, как они с женой и младенцем уезжали после похорон Грега. Это же Олли Апатреа. Коп. И убийца? Так это к нему в машину села моя сестра?
– Господи, – шепчу я, прижимая ладони к щекам. Это все из-за того, что раньше я позвонила ему домой? И Олли догадался, что мы знаем? Что он мог такого наговорить Кит, чтобы она решилась по своей воле сесть в его машину? Проклинаю себя за то, что сразу не позвонила Кит и даже не отправила СМС, чтобы поделиться своей догадкой насчет Олли. Правда, я не представляю, как в коротком СМС сообщить, что у ее покойного мужа ребенок от другой женщины, и все же – нельзя было терять времени. Кит явно доверяет Олли и не боится его. Но это ужасное заблуждение.
Я вылетаю из дома, но догнать машину вряд ли возможно: я не успеваю добежать до дорожки, а он уже свернул с улицы. Бегом я возвращаюсь домой, включаю на кухне свет, пытаюсь сообразить, что делать. Нельзя дать им уйти. Я хватаю со стола ключи от «фольксвагена» и бросаюсь в гараж. Мотор оживает мгновенно, я выезжаю на дорожку и поворачиваю туда же, куда поехала их машина, – в сторону университета. Если буду мчаться во весь дух, то есть надежда их нагнать. Куда, куда они могут ехать?
Одной рукой я включаю телефон и, набрав номер Кит, ставлю на громкую связь. Но слышатся только гудки, гудки, а потом автоответчик. Я даю отбой и снова набираю. Автоответчик. У меня сводит кишки от волнения и ужаса. Звонить в третий раз или от этого будет еще хуже? Если за рулем Олли (и если Олли убийца), с него станется навредить Кит, когда он поймет, что кому-то известно, с кем она уехала.
Далеко впереди, на светофоре, мерцают задние огни. Это они. Поняв, что вижу их, снимаю ногу с педали газа – и вдруг меня как обухом по голове ударяет. Что я делаю? Я действительно готова на что угодно? Готова действовать в одиночку? Как бы мне ни хотелось со всем справиться самостоятельно, сейчас я, кажется, поступаю глупо.
Я не отрываю глаз от машины – на пассажирском сиденье угадывается неясный силуэт моей сестры. Я снова достаю мобильник. Поглядывая то на экран, то на дорогу, открываю список контактов и набираю нужный мне номер. От гудка до гудка каждый раз проходит целая вечность. Я жду, затаив дыхание, и молюсь, чтобы он ответил.
– Алло! Уилла? – слышу я, наконец, сонный голос Пола. Он встревожен, ничего не понимает. – У т-тебя все нормально?
Я сглатываю.
– Нет. Мне нужна твоя помощь.
39Кит
Суббота, 6 мая 2017
Несколько минут мы едем молча, я не открываю рта. Сердце в груди бьется учащенно, потому что меня грызут сомнения. В голове словно матч по пинг-понгу: я то схожу с ума, думая, что убила мужа, то возмущаюсь – нет, я никогда не сделала бы ничего подобного! Только допустив мысль о том, что могу быть виновна, я будто приоткрыла какую-то дверь, которую следовало держать на замке. Так нужно ли еще и делиться этим с кем-то, может, лучше затаиться и молчать? Да, но этот телефонный звонок. Кто-то пытался угрожать мне. Мне сейчас просто необходимо опереться на кого-то. Поэтому я поворачиваю голову и смотрю на человека, которого вытащила из постели среди ночи. Патрик. – Спасибо, что пришел, – дрожащим голосом благодарю я.
Он косится на меня, почти неприязненно, но ничего не говорит. Мне становится не по себе. Садясь во внедорожник Патрика, я надеялась, что он встретит меня с сочувствием, утешит, пожалеет за все, через что мне пришлось пройти, но настроение в машине чуть ли не противоположное. Еще одна странность: он даже не поинтересовался до сих пор, о чем я хотела с ним поговорить. Есть ли вероятность, что он уже знает? Что, если тот человек и ему позвонил?
Я поглядываю на Патрика с опаской. У него подергивается глаз. Волосы взъерошены. Его словно ударили электрическим током. Я прочищаю горло.
– Получается, ты, э-э-э, все равно не спал, когда я позвонила?
Патрик несется на красный свет, не ответив на мой вопрос. Блу Хилл в это время суток будто вымер, и громадная белая машина Патрика, отражаясь в витринах, несется по темному городу, как призрак. Притормозив на большом перекрестке перед университетом, он, наконец, отвечает на мой вопрос утвердительным кивком.
– Не спал, вообще-то, – наконец, подает он голос. – Странная выдалась ночка.
– У меня тоже, – говорю я, а в душе все нарастает тревога. Значит, ему наверняка тоже позвонили. Видимо, об этом он и говорит.
И все-таки почему-то до сих пор не поинтересовался у меня, что все это значит.
Мы лихо сворачиваем на желтый свет и выезжаем на дорогу, по которой я не ездила много лет. Она ведет к окраине, застроенной более новыми домами, но там мы не задерживаемся и направляемся к лесопарку, в котором, как гласит указатель, имеется маршрут для пробежек, открытый бассейн и площадки для выгула собак.
Парк мне знаком. Сто лет назад мама водила нас с Уиллой сюда кататься на коньках. Конькобежцы из нас были никудышные, мы то и дело хватались друг за друга, чтобы не упасть, и только ждали, когда же можно будет, сделав несколько шагов на льду, вернуться к спасительным скамейкам и получить горячий шоколад.
Свернув к парковке, Патрик выбирает место в самом начале ряда. Затем выключает мотор и быстро, даже стремительно выскакивает из машины, точно боится куда-то опоздать. Он прохаживается перед лобовым стеклом, заложив руки за спину и любуясь высокими деревьями.
Я выхожу следом, скрипя кроссовками по гравию. На нас набрасывается порывистый ветер. В лесу темно, хоть глаз выколи.
– Думаю, здесь достаточно укромный уголок, – нервно хихикнув, заявляю я.
Мне виден лишь профиль Патрика, который четко вырисовывается на фоне луны.
– Я просто счел, что нам обоим нужно тихое место, чтобы все обдумать.
Голос его звучит… опустошенно. Безжизненно. Я вспоминаю фильмы ужасов, в которых у пациента из головы вынимают мозг, а он все равно может говорить, действовать, реагировать. Но у Патрика, как мне кажется, удалили не мозг, а всю его сущность.
– По-моему, это достаточно тихое место. – Мне больно глотать. Обойдя Патрика так, чтобы видеть лицо, я вынуждаю его посмотреть мне в глаза. – Что-то случилось? Ты так странно себя ведешь…
И тут, перебивая меня на полуслове, в моем кармане начинает трезвонить мобильник. Я смотрю, кто вызывает, до жути боясь, что это все тот же таинственный незнакомец. Но, к моему удивлению, на экране появляется имя Линн Годфри.
Патрик замечает это раньше, чем я успеваю снова убрать телефон в карман. Он мрачнеет на глазах и глядит на меня чуть ли не с отвращением.
– Почему она тебе звонит?
– Я п-понятия не имею, – заикаюсь я.
– Вы что же, с ней теперь подружки?
– Нет! – Я смотрю на него, как на безумца. – Конечно, нет!
– Так она с тобой еще не разговаривала сегодня? – У него странный взгляд, как у загнанного зверя. – И она тебе ничего не рассказала?
Он так нависает надо мной, что мне вдруг хочется отодвинуться хоть на несколько дюймов. О чем он вообще говорит?
– Нет, – я стараюсь говорит спокойно. – А что она должна была рассказать? Вы с Линн поругались?
Патрик отворачивается. Лицо у него перекошено, он барабанит пальцами по бедру.
– Линн сумасшедшая. Не верь ни единому ее слову.
У меня сводит кишки. Мне совсем не нравится то, как Патрик произнес это слово – «сумасшедшая».
– Ладно…
– И она в курсе про нас. Она узнала. – Он кривит рот в горькой усмешке.
Я изо всей силы кусаю себя за губу.
– Но как?
Он обвиняющим жестом указывает на меня пальцем.
– Что только на тебя нашло? Как ты догадалась надеть браслет на свою гребаную работу? И еще вертела им перед ней?
Я по-прежнему не могу ничего понять.
– Постой… браслет? По нему она догадалась?
– Захотелось ее подразнить, утереть ей нос? Пометить свою территорию?
– Патрик, какого черта? – визжу я. Здесь, в этом темном и безлюдном парке, меня бесит нервозность Патрика и моя собственная тревога – а ведь мы даже не поговорили еще о моем деле, ради чего, собственно, я его сюда и вытащила. – Я не разговаривала с Линн. Ужасно, что она обнаружила. И прости, что я надела браслет. Но как она сумела догадаться?
Патрик шумно выдыхает. Он выглядит так, будто вот-вот взорвется и разлетится на куски, но спустя минуту отворачивается и прячет лицо в ладонях. Я наблюдаю за ним в полном недоумении, теряясь в догадках, что происходит. В мыслях я возвращаюсь к Линн. Боже, как несладко ей, наверное, пришлось, когда она обо всем догадалась. Не могу даже представить, какая ярость сейчас кипит в ней – и какую месть она готовит. Сами посудите, если ради того, чтобы отбить клиентов, она бросила мне снотворное в коктейль, чего ждать теперь, когда я увела у нее мужа?