— Как? Неужто до сих пор мозги со столешницы не отскребли? — хохотнул Петрухин. Секретарша глянула на него с нескрываемым ужасом, и Дмитрий поспешил поправиться: — Хм… Прошу прощения. Это всего лишь черный юмор. Я просто хотел сказать, что мы с коллегой не столь суеверны и впечатлительны. В общем, Аллочка, будьте так любезны, проводите нас…
— …На место преступления, — докончил фразу Купцов.
Несколько минут спустя партнеры молча сидели в кабинете покойного Тищенко, на стене и на полу которого и в самом деле профессиональным взглядом угадывались следы картечи и не очень симпатичные бурые пятна. Петрухин и Купцов сидели и курили общую, одну на двоих, думку: что же все-таки произошло здесь двадцать четвертого числа? Кто стрелял первым — Строгов? Трубников? Зачем потребовался второй выстрел? Ведь оба были сделаны в голову… Если бы первый пришелся в грудь или в живот, то ничего странного во втором выстреле нет: добивали… А может, сделали «контрольку»? Но в Тищенко стреляли в упор. С метра-полутора. В голову. В прокуратуре Брюнету показывали фотографии, ознакомили даже с заключением экспертизы… То бишь никакой необходимости во втором выстреле спустя минуту после первого не было. Однако он прозвучал…
— …Ладно! Чего зря голову ломать? — Петрухин вальяжно затушил хабарик о (все едино ремонт делать!) столешницу. — Будем прозванивать адреса. Чисто на экспромте… А, ч-черт, надо было для начала разузнать за коды городов!
— Уже.
— Что уже?
— Уже разузнал.
Дмитрий недоверчиво покосился на приятеля:
— Когда умудрился?
— А пока ты перед Аллочкой соловьем разливался и хвост распускал — вот когда.
— Ой, вот только не надо! Ничего я не распускал. Просто… хм… устанавливал оперативный контакт. Секретарша, к твоему сведению, очень ценный источник.
— Источник чего? — невинно уточнил Купцов.
— Тьфу на тебя! Всего!.. Короче, Склифосовский! Что там у нас с географией вырисовывается?
— «8172», как нам и верилось, код Вологды. А «87273» — это Буйнакск, Дагестан.
— Однако! Солидная география телефонных метаний: с севера на юг. Ну да тем интересней. Особливо для Брюнета.
— В каком смысле?
— Он же у нас корнями как раз из Вологодской области, из Череповца. Так что — чем черт не шутит — ну как Витюша своего зёму опознает? Шарик-то маленький, скученный…
— Угу, маленький. Только смотря с чем сравнивать.
— Отставить! Неча тут пессимизм разводить… Ну, с какого начнем? С севера или с юга? Для чистоты эксперимента предлагаю кинуть монетку.
— Я не против. Пусть будет: «орел» — Вологда, «решка» — Буйнакск.
Леонид порылся в карманах, сыскал предмет жребия, подбросил, перевернул на ладони и огласил:
— Вологда!
Петрухин кивнул, пододвинул к себе телефонный аппарат, щелкнул переключателем громкой связи и набрал вологодский номер.
Естественно, Дмитрий не мог знать, кто подойдет к телефону на другом конце провода. Возможно, друг или родственник Трубникова. А возможно, и… сам Трубников. Предвидеть пол, возраст, реакцию человека, которому предстояло сейчас взять трубку, было невозможно. Так что предстояло работать с колес. И здесь все зависело от умения импровизировать, находить нужные интонации и правильные слова. От артистизма, если хотите. От интуиции. Именно поэтому первый звонок взялся совершить экс-оперативник Петрухин. Как более опытный в искусстве лицедейства товарищ…
…В трубке звучали длинные гудки. Дмитрий сидел с прижатой к уху трубкой, внутренне собираясь, настраиваясь на работу.
— Але, — ответил наконец детский голос.
— Привет, — сказал Петрухин. — Тебя как зовут?
— Сережа.
— Ты смотри-ка — и меня Сережа. А взрослые-то есть дома?
— Мама ушла с бабушкой в магазин, а папа напился пьяный и спит… а вам кого?..
«День сегодня, — оптимистично подумал Петрухин, — похоже, прушный!» Поводом к охватившему его оптимизму служил тот бесспорный факт, что нет ничего проще, чем качать информацию из доверчивого ребенка.
— Мне тебя, тезка. Ты что же, меня не помнишь?
— Не-ет, — неуверенно ответил вологодский «тезка». Судя по голосу, мальчик пяти-шести лет.
— Ну здрасте… А помнишь, мы с тобой играли?
— Во дворе?
— Конечно, во дворе… вспомнил?
— Не-ет…
— Ты какой, тезка, забывчивый. Ну а фамилию-то свою помнишь?
— Помню. Сережа Костиков.
— Костиков, — повторил Петрухин для Купцова. — А как папу зовут?
— А вы разве не знаете? — спросил Сережа удивленно.
— Я-то, брат, знаю. Я тебя проверяю. Может, ты и папу забыл.
— Нет, не забыл. Папу зовут Володя. А маму Инна.
— Вот теперь вижу, что ты, Серега, парень с головой, толковый. А кем папа-то работает, не забыл?
— Мой папа на машине работает, мебель возит.
— Ну молодец, Серега… Что не спросишь — все знаешь. А вот скажи-ка: дядя Саша давно у вас был? — спросил Петрухин и несколько напрягся. Нельзя было исключить, что Сережа ответит вдруг: дядя Саша тоже спит. Они с папой водки выпили и спят сейчас.
— Какой дядя Саша? — спросил Сережа. — Который Саша Матвеев, что у нас долги занял и в Питер уехал?
О как! Деньги занял и в Питер уехал… Прушный день, прушный! Информация сама текла в руки.
— Да-да, он самый, — сказал Петрухин. — Давно был он у вас?
— Давно… еще снег был. Это еще когда я Толику снежком в глаз попал, а его мама приходила к моей маме ругаться.
— Ух ты! Глаз-то, надеюсь, цел?
— Ага. Только синяк был.
— Ну и слава богу!.. Хорошо, Сережа. Спасибо тебе, здорово мы поговорили. Я, пожалуй, завтра позвоню. Вы завтра дома будете? На дачу не уезжаете?
— Нет. У нас нет дачи. Мы в двенадцать часов в гости к тете Вере пойдем.
— Вот и хорошо. Я папе утром позвоню. До свиданья, тезка.
— До свиданья, дядя Сережа…
Петрухин бросил трубку на рычаг и весело посмотрел на Купцова:
— Ай да дядя Саша! Он еще до кучи и долги отдавать не любит!..
— И не противно тебе из доверчивого ребетенка информацию качать? — с легким укором поинтересовался Леонид.
— Согласен, противно… Но зато — легко. Ладно, завтра с утреца я этого папу Володю достану. Ну что, звоним в Буйнакск? Раз пошла такая масть?
— Звоним! Только теперь, когда нам известна предполагаемая фамилия, неплохо бы для начала прозондировать почву через местных копов.
— Хм… А у тебя, оказывается, котелок того… Варит, когда захочет, — искренне-уважительно произнес Петрухин. — Вот только: у кого мы в такое время сможем выспросить за телефоны горячих дагестанских ментов?
— Да легко! Как поется в одной известной песне: «Я спросил у Яндекса, где моя любимая…»
— Нет, Леонид Николаевич, ты решительно начинаешь меня радовать! Не зря, ой не зря я все эти дни тебя кормлю, пою и всячески ублажаю.
— Ага. Чего ж не кормить, за чужой-то счет?
— А вот это уже детали. К общей концепции отношения не имеющие… Ладно, давай, буди своего Яндекса. А то я с ним, если честно, не очень дружу.
— Ффу! Пещерный человек!
— Сам ты… неандерталец. Я ж говорю: дружу, но не очень.
— Понятно. «Правильнописание есть, но оно хромает…»
…За каких-то пять минут приятели разыскали во Всемирной паутине телефон справочной службы Буйнакска и через нее вызнали, как позвонить в дежурную часть местного уголовного розыска. Короче, пёрло! Ух как же сегодня пёрло частным сыщикам-предпринимателям!..
— Теперь моя очередь общаться! — перехватил трубку Купцов.
— Да за-ради бога! Прошу! — великодушно разрешил Петрухин. — Запомни! Главное в разговоре: побольше цинизЬму. Людям это…
— Знаю-знаю, мать писала…
Но не успел Леонид набрать первые заветные цифры, как в кабинет, предварительно постучавшись, заглянула секретарша Алла:
— Я прошу прощения, господа. Виктор Альбертович вернулся и требует вас к себе.
— Ого! Прямо-аки и требует?.. Что ж, раз такое дело, придется пойти. Уважить господина работодателя. Лёньк?
— Слушай, сходи один. На фиг я там нужен? А я пока в Буйнакск попробую дозвониться. А?
— Вот так всегда… — поднимаясь, показушно вздохнул Дмитрий. — Как на ковер к начальству, так Петрухин…
Слегка приобняв — как бы рассеянно и невзначай, — секретаршу чуть пониже талии, — впрочем, та особо не возражала, — Петрухин покинул кабинет. Купцов же поплотнее прикрыл за ними дверь, положил рядом с аппаратом свой мобильник, переведенный в режим диктофона, и нетерпеливо снял телефонную трубку…
— …Ало! Кто это гаварыт? — отозвался после первого же гудка голос с ярко выраженным «кавказским» акцентом.
— Здравствуйте. Майор Андреев из уголовного розыска Санкт-Петербурга беспокоит.
— Старший лэтенант Гаджиев слюшает.
— Слушай, брат, выручай! У нас тут проблемка образовалась. Без твоей помощи никак… Как тебя зовут, старший лейтенант?
— Намик, тавариш майор.
— Брось, зови меня… хм… Игорь… Слушай, Намик, нам край нужно одного человечка прощупать. Я, конечно, могу послать официальный запрос. Но ты же понимаешь, сколько времени уйдет, пока я получу ответ. Помоги, брат! А я тебе здесь, в Питере, помогу, если возникнет такая потребность.
— А из какого райёна твой человек?
— А черт его знает из какого он района! Какая разница?
— Э-э, есть разница, дарагой. Если земляк мой — извини — я тебе ничего не скажу. У нас так принято, брат.
— Я понял, Намик. Нет так нет… но если сможешь — я твой должник. Короче, все, что у нас на него есть, это местный телефон — 64-61-17. И имя — Саша. Александр. Фамилия, предположительно, Матвеев.
— Харашо. Повиси, да?..
…В общей сложности «висел» Купцов минут семь. И все это время нервно гадал: то ли Намик элементарно забыл про него, то ли поставленная перед Буйнакском задача оказалась технически невыполнимой.
Но все-таки старший «лэтенант» разродился. И как разродился!..
— …Эй! Игорь! Ты еще тут?!
— Да-да, Намик. Слушаю тебя внимательно!