— Лично я — не против. А наоборот, всячески даже за.
— Я, в принципе, тоже не против, — согласился Купцов. — Но только не прямо сейчас. Есть тут у меня одно дельце. Неоконченное.
— У меня на сегодня тоже все довольно плотно. А вот, допустим, завтра вечерком? Тем более — пятница. Тут уж, как говорится, сам Заратустра велел… Короче, приглашаю вас завтра, в восемь, в одно приватное и во всех отношениях приятное место. С хорошей кухней, с хорошей музыкой. Расходы, естественно, беру на себя.
— Ну теперь мы и сами вполне себе. Платежеспособны, — довольно улыбнулся Петрухин, ощущая приятную тяжесть в карманах.
— Только вот надолго ли? — философски заметил на это Купцов.
Партнеры покинули кабинет Брюнета, прошли через приемную с удивленной Аллочкой и раскуроченным факсом. Миновали «зимний сад» с черепахами и офисный КПП, на котором подрабатывал седой флотоводец по фамилии Черный…
…Петрухин с Купцовым вышли на набережную. Светило солнце, ветер гнал по Неве волну… Стихийно-пророчески пробушевав накануне, в день гибели Саши Матвеева, природа теперь словно бы сменила гнев на милость. «Успокоилось синее море», и, в строгом соответствии с героем Пушкина, партнеры по частному сыску возвращались теперь к своим «корытам» и своим «старухам»… На парковке «Магистрали» они бросили прощальный взгляд на возвращенный законному владельцу, ставший уже чуточку родным «фольксваген» и загрузились в купцовскую некозырную «девятку». Странное дело — каждый из них сейчас испытывал словно бы некое ощущение потери. И это притом, что оба стали одномоментно богаче сразу на пять тысяч долларов. И все равно — ощущение потери никуда не девалось.
— Дай-ка сигаретку, Дима, — попросил Купцов. — Ну что, дружище, следствие закончено… забудьте?
Петрухин посмотрел на приятеля с немалым удивлением. Ибо примерно такие же слова сейчас крутились и в его голове.
— Жалеешь?
— Нет, просто начинаю ностальгировать.
— Эге ж, хлопчик! Не журись, завтра снимем напряг. Что немаловажно: за счет господина олигарха. Как тебе перспектива?
— Могла быть и лучше.
— Но ведь могла быть и хуже?
— Тоже верно. Тебе куда?
— До метро докинешь?
— Могу на Финляндском высадить. А хочешь, поехали со мной на Сенную.
— Вот уж фиг! Оно мне надо, в пробках гнить?! Давай уж тогда Финбан… Да, а что у тебя на Сенной?
— Апрашка.
— О как? Решил сразу спустить все полученные бабосы?
— Ничего подобного. Просто мне нужно там привет передать. Я обещал.
— Кому?
— Привет Мамуке от брата Намика.
— Эге ж, хлопчик! С вами приятно иметь дело!..
Купцов повернул ключ, двигатель «девятки» забормотал, и они поехали.
Поехали мимо «Крестов», в которые так и не удалось упрятать Сашу Матвеева.
— Я тоже сейчас об этом подумал, — перехватив взгляд Купцова, кивнул Дмитрий. — Не знаю — хорошо это или плохо, но меня воспитали безбожником. А потому — я не верю в Божий суд. А от людского наш Матвеев-Трубников ускользнул…
…На Финляндском вокзале Петрухин вышел.
Какое-то время он стоял, смотрел вслед удаляющейся в сторону Литейного моста «девятке» и мучительно вспоминал цитату, которую на днях услышал от своего друга.
«Как это он там говорил? Ну-ка, ну-ка… Ничто не пропадает бесследно, ничего и никогда… И все времена — одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам».
НА СТЫКЕ ИСТОРИЙ
13 мая 2011 года, пт.
— …Ну, мужики, — сказал, поднимая фужер, Брюнет, — за вас! Выручили вы меня.
— Пустое, — деликатно возразил Купцов.
— В нашем деле ведь как? Как карта ляжет, как повезет, — подхватил и развил мыслю приятеля Петрухин.
— Да-да. Дмитрий абсолютно прав — загадывать ничего нельзя и результат никогда не гарантирован.
— Э-э, господа сыщики… Это вы мне бросьте. И в бизнесе ничего нельзя загадывать. И в картах. И, допустим, в медицине… Но почему-то у одного хирурга все или почти все получается, а у другого — сплошь смиренное кладбище. Так в чем тут дело?
— В профессионализме. В профессионализме, Виктор Альбертыч. Это аксиома. Мои слова — относительно везения — распространяются на каждый конкретный случай, а не на статистику. Каждый отдельно взятый случай может быть провальным. Но статистика ставит все на место.
— Абсолютно с вами согласен. А посему — тост за профессионалов. За вас, господа сыщики. За вас, УМЕЛЬЦЫ.
— Спасибо, товарищ олигарх, — хмыкнул Петрухин.
«Господа сыщики» и «товарищ олигарх» выпили. В данный момент они вольготно расположились за столиком на верхней палубе ресторанного комплекса «Фрегат „Благодать“», стоящего на приколе в самом сердце Питера — у гранитных берегов Петровской набережной. Ресторан проходил по разряду весьма дорогих и престижных. Недаром среди его посетителей числились великие князья, принцессы, министры и даже отдельные звезды отечественного шоу-бизнеса.
По правую руку от выпивающей и закусывающей троицы простирался совершенно открыточный вид на Петропавловскую крепость — с позолоченным шпилем собора и золотой бабочкой порхающим в небесах ангелом. По левую — величаво плескалась красотка-Нева. Ну а непосредственно в створе уже достаточно хмельных взглядов со(буты)беседников, рядом с ведущим на нижние палубы трапом-лестницей, с каменным и немного туповатым выражением лица бдил Влад — телохранитель Брюнета. Он пил кофе и привычно как бы контролировал поляну. Уточнение «как бы» объяснялось полным отсутствием здесь посторонних, за исключением обслуги, людей. То ли местный ценник был настолько запределен, что посетители обходили фрегат стороной. То ли принимающая сторона, в лице олигарха Голубкова, была настолько крута, что могла позволить себе снять на вечер всю палубу…
— …А у меня, господа сыщики, есть к вам предложение, — некоторое время спустя запустил пробный шар Брюнет.
— И что за предложение? — спросил, а сам уже знал Петрухин.
Вернее — догадывался. Потому как еще под занавес истории с поимкой Саши Матвеева партнеры предполагали, что подобного рода предложение вполне может последовать. И — вот оно, не ошиблись.
На внешне невинный петрухинский вопрос Брюнет весело рассмеялся, промокнул губы салфеткой и сказал:
— Да ведь и сами уже догадались… а?
Партнеры дипломатично промолчали, а Виктор Альбертович, оценив такт и выдержку, глянул на них с легким прищуром:
— Хочу предложить вам работу у меня в «Магистрали»… Представляет интерес?
— Хм… Возможно. А что за работа?
Щелкнув «Ронсоном», Голубков закурил. Покачал в задумчивости головой:
— Как бы это правильно сформулировать? Если в двух словах, речь идет об обеспечении безопасности деятельности фирмы. У меня ведь, как вы уже могли убедиться, хозяйство немалое.
— А не поздновато ли, Витюша, ты о безопасности задумался? — не без доли сарказма поинтересовался Петрухин. — Я к тому, что, в идеале, бизнес должен выстраиваться параллельно с созданием собственной силовой структуры. По-другому не выжить. В наших, разумеется, Пенатах.
— Ну начнем с того, что все ж какая-никакая охрана у нас имеется, — возразил Брюнет.
— Это ты про флотских офицеров на вахте?
— И про них. Но не только. Впрочем, здесь я с тобой, Борисыч, абсолютно согласен — сей немаловажный момент, по ходу дела, мы малость упустили.
— Я думаю, Дима, что в бизнес-кругах само репутационное имя Виктора Альбертовича… э-э-э… служит, скажем так, определенной гарантией безопасности, — психологически тонко подметил Купцов.
— И это тоже, — неожиданно серьезно подтвердил Брюнет, внутренне оценив вброшенный Леонидом комплимент. — И все-таки, по большому счету, пока у нас в «Магистрали» вся СБ — если не считать бойцов-штыков, способных лишь адекватно среагировать на команду «фас!», — почитай, лишь один полковник-отставник с Суворовского. Иногда бывает трезвый.
— А разве в середине девяностых легче было? — невольно подыграв напарнику, «сочувственно» спросил Петрухин.
Брюнет и это оценил. А ответил так:
— В середине девяностых легче не было. Там было все ПО-ДРУГОМУ! Ты же сам помнишь? Верно?
Еще бы! Лихие девяностые помнили все. Ну, скажем так: все те, кто выжил и доселе пребывал в здравом уме и трезвой памяти. То было время криминального беспредела! Когда вопросы «безопасности» решались на стрелках, а самым веским аргументом в «арбитражных спорах» выступала «эфка». На крайняк — ТТ. Проигравшие в таких спорах оказывались кто на больничной койке, кто в морге. Кладбища Санкт-Петербурга прирастали дорогущими памятниками — братва прощалась с «реальными пацанами», павшими в боях… А выстрелы гремели днем и ночью. И в ту пору казалось, что этой войне не будет краю… Много с тех пор утекло воды, крови и денег. Но абсолютно прав Брюнет: в те времена не было легче или — наоборот — труднее. Тогда просто было ПО-ДРУГОМУ.
— Помню. А чего конкретно ты бы от нас хотел, Витя? Обозначь, будь ласка, круг вопросов. Хотя бы в общих чертах.
— Круг вопросов?.. Широкий, друзья мои, круг вопросов. Ширее — некуда. У меня ведь восемь объектов, а это без малого четыреста человек персоналу…
— У тебя или все-таки у «Магистрали»?
— Не цепляйся к словам, Борисыч! Ты прекрасно все понимаешь.
— Угу. Мы говорим «Магистраль» — подразумеваем Голубкова. Мы говорим Голубков — подразумеваем…
— Смешно. И отчасти — верно. Но — лишь отчасти! Так вот: четыре сотни рыл, договора, поставки, рекламации… Одних сторожей на восемь объектов — полроты. В основном — бывшие и действующие морские офицеры. Этих как раз Игорек Строгов курировал. Плюс — моя личная охрана. И на все это дело — один пьяный эмвэдэшный полкан.
— До чего же вы, олигархи, злые люди! Все вам худо, все вам не так. Ты же сам сказал: почти непьющий милицейский полковник. Иногда трезвый бывает.
— В том-то и беда! Пока он пьяный, от него проблем нет, сидит себе безвылазно в универсаме. А как трезвый — все! Беда!.. Полный армагеддец!