Акира ушёл жить своей жизнью, и в семье быстро назрели проблемы. Дети перестали спешить домой, Эна и Такао начали отдаляться от Ацуко и Харуо с неприятно высокой скоростью. Баланс готовился обрушиться в пропасть. Первая же чугунная подсказка, в виде удравшей к Акире Эны, оказалась последним камешком, подломившим ноги верблюда. Чета Кирью потеряла малейшую веру в собственные силы и… нужность.
– Как думаешь, они будут по нам скучать? – качаться просто так в парке Ацуко не хотелось, и она решила поговорить со своим качателем.
– Будут, но недолго, – Харуо был задумчив и малоразговорчив, – Таки найдет себе работу, а Эна, ну…
– Это Эна… – кивнула самой себе миниатюрная многодетная мать, – Она не умеет унывать.
– К тому же, мы не насовсем, – говорил муж, продолжая качать свою жену как маленькую девочку, – Поработаем, посмотрим мир, деньжата, опять же. Если не будут справляться, то вернемся. Или… знаешь, что, милая? Пусть они здесь заканчивают учебу, а потом…
– А потом! – глаза Ацуко загорелись, – Мы же их сможем перевезти! Позовем! Ну ладно, парни останутся, но Эна-то обязательно захочет увидеть мир! Может, станет нашей преемницей?!
– Это мысль! – весело откликнулся супруг, – Давай её обдумаем получше! К тому же, мы еще не выбрали, где поселиться!
На самом деле, они не выбирали еще ничего. Предложение, которое получил Харуо от одного из своих старых знакомых, было совсем свежим, но решение по нему приняли сразу же. С такими вещами не шутят!
Харуо шёл по дороге домой, придерживал руку жены, взявшей его под локоть, и чуть грустно улыбался. Нехорошо обманывать самых родных тебе людей, но иногда приходится. Как сейчас.
Хотя… не то, чтобы это было можно назвать обманом…
«Отец, у меня к тебе серьезный разговор», – с такими словами к нему подошёл старший сын пару месяцев назад, – «Мы должны с тобой кое-что обсудить. Возможно, нам всем придётся уехать из этой страны. Возможно, в большой спешке. Нужно предпринять кое-какие подготовительные шаги. Давай посоветуемся, как это лучше будет организовать?»
Глава 7Пересмешники
Переход на третий, последний курс старшей школы Аракава-коу-коу гакко мне ничем не запомнился. Конец марта, начало апреля, всё это время погрязло в делах и бдении за компьютером. Хлопот добавил и спешный отъезд родителей, случившийся несмотря даже на то, что они, по сути, оставили шестнадцатилетнего парня, то есть Такао, жить одного в своем доме. Эна наотрез отказалась «толкаться жопами» с братом, да еще и утрясать с ним разные стыдные вещи, когда тот неминуемо захочет привести себе «какую-нибудь бабу», поэтому осталась на моем попечении.
Так и договорились, тем более что у среднего сына семьи Кирью открывалась новая страница жизни – он перешел в мою школу, став старшеклассником.
– А он ничего, – с нотками одобрения кивает Рио, глядя, как Такао, постриженный и в униформе школы, заходит на территорию учебного заведения, – Напоминает помесь тебя и меня, только приличную и добрую.
– Он пакет взял? – интересуюсь я просто для того, чтобы что-то сказать.
– Отказался, – ухмыляется друг, – Сэкономил мне пару йен.
– Его проблемы, – мой вердикт скор и неминуем, – Впрочем, в средней школе было также.
– Ты не боишься, что Эна за год разнесет эту среднюю школу? – вопрос Коджима задал почти серьезным тоном.
– Обязательно разнесет, – указываю я на еще одного первокурсника, робко поглядывающего по сторонам, – Это Хидэо Мидзутани, парень Эны. Она без него злой станет.
– А он, гм, в курсе? – «грязный блондин» озадачен, – Своего высокого звания?
– Без разницы, – качаю головой я, – Не интересовался такими мелочами.
– А вот мне интересно! – на лицо Рио надвигается осознание какой-то своей цели, – Так, я пошёл. Этому парню определенно нужен друг! Соратник! Товарищ! Советчик!
Смотрю в спину целеустремленно уходящему Коджиме и ловлю внутри слабую искру сочувствия по отношению к самому обычному школьнику, увлекающемуся рисованием. Его жизнь, после того как он попался на глаза моей сестре, больше никогда не станет прежней. Хотя прямо сейчас происходит еще один крутой поворот, потому что остро заинтересованный в том, чтобы пристроить Эну замуж, психопат с фамилией Коджима врывается в эту самую жизнь тихого школьника струей острой и токсичной субстанции.
Плохо это? Хорошо? Не моё дело.
– Кирью-кун? – ко мне подошёл наш лысый и однорукий преподаватель по истории, – Можно тебя на пару слов?
– Да, Хаташири-сенсей?
Разговор был интересный, но малоинформативный. Очень воодушевленное тем, что нас троих осталось терпеть всего лишь год, руководство школы было сильно озабочено появлением в ней еще одного Кирью, поэтому доносило через историка свою надежду, что первокурсник будет менее проблемным, чем его старший брат. За осуществление этой надежды, директор чуть ли не прямым текстом обещал закрывать глаза вообще на все наши посещения, тем более что большинство учеников дышит куда ровнее, когда не видят никого из нас.
– Довольно странно, учитывая, что мы лично школе проблемы не создавали, – поделился я своим видением ситуации с преподавателем.
– Ваши характеры уже приносят проблемы, – не стал юлить тот, – Как и достижения, внешность, да и сами фамилии. Кирью-кун, никто не любит выделяющихся из общества.
– И особенно не любят тех, кому на это мнение чхать.
– Особенно их, – согласился преподаватель.
– Мой брат куда тише меня и не такой грубый, – подумав, сообщил я учителю, – Но, если к нему полезут – он ответит.
– Умеренно? – прищурился бывший военный.
– Да, – кивнул я, – Он знает, что делать в таких ситуациях.
– Видимо, ты учил его после того, как он избил трех девушек в средней школе? – Хаташири Ода был по-прежнему недоверчив.
– Трех сукебан, которые хотели завербовать мою сестру, Хаташири-сенсей, – ровно ответил я, – А после этого, к вашему сведению, я наведался к остальной банде и избил уже их.
– Открыто в этом признаешься?
– Вы не можете не знать о том, кто и как поддерживают покой в районе Аракава. Думаю, что этот разговор теряет смысл.
– А я думаю, – неожиданно посуровевшим голосом проговорил преподаватель, – что ты, после того как буквально избил нескольких полицейских, слегка отрешился от реальности, Кирью-кун. Из-за безнаказанности?
– Это когда такое было?
– Когда ты избивал полицейских и тебя показывали по телевизору. А еще комиссара, Соцуюки Шина, если я не ошибаюсь. Я, видишь ли, служил с этим человеком…
– И? Вам не пришло в голову, что у моего поведения были основания? – развернулся я целиком к человеку, нависнув над ним.
Тот прямо встретил мой взгляд своим.
– Пришло, – спокойно кивнул Хаташири Ода, – Более того, я уверен в том, что эти основания были достаточно весомыми, раз ты до сих пор находишься не в тюрьме. Тем не менее, Кирью-кун, ты всего лишь школьник, а тот человек… был героем Японии. Я уверен в том, что его действия и решения тоже имели очень веское обоснование. Куда большее, чем могло быть у тебя.
Немного подумав, я ответил на это почти неприкрытое обвинение:
– Точки зрения, подобные этой, Хаташири-сенсей, проверяются на поле боя. В месте абсолютного беззакония, где решающим фактором служат сила и ум. Никто не ожидает от школьника, что он может выйти на это поле боя, тем более победить. Соцуюки Шин, при всем моем к нему уважении, был, в первую очередь, человеком. Просто человеком.
– Хвалишься своей силой? – даже удивился учитель истории, – Серьезно?
– Силой? – вздёрнул бровь я, – Хаташири-сенсей… любая личная сила нивелируется одним пистолетом, а у людей Соцуюки-сана была целая куча таких игрушек. Я просто был умнее его. Этого достаточно. Этого всегда достаточно.
Разговор, тяжелый и малопонятный, был уже закончен, но раз мы живем в Японии, то вам обязательно в таком случае пытаются что-то бросить в спину. Закон природы? Неумение не оставлять за собой последнее слово? Не понимаю.
– Нобунага Ода, Кирью-кун, – медленно проговорил лысый преподаватель, – Был тем еще аморальным ублюдком. Да…был, но он ярко отметился в истории нашей страны, я вам это рассказывал. Ты даже присутствовал. Желаешь себе таких же лавров? Такого же конца?
– Вы очень хорошо рассказываете, Хаташири-сенсей, но плохо слушаете, – качнул я головой, не оборачиваясь, – Я вам только что сказал, что поле боя – это место абсолютного беззакония, на котором решающим фактором служит то, что у тебя есть. Убеждениями нельзя убить человека, нельзя его воскресить. Зато именно благодаря им и выходят на это поле боя. В мире, где учитель истории, не дав себе труда разобраться, становится на сторону военного, а не своего ученика, люди создают нового Оду Нобунагу. Вы это должны знать лучше всех.
Я ушел, не оборачиваясь, но с уверенностью, что Хаташири сейчас стоит красный как рак. Еще один мастер намеков, что раз моя семья спутана с якудза и разными подозрительными бойцами, то нужно сидеть тихо и выглядеть прилично. Нельзя сказать, что подобное глупо, но если ты берешься равнять всех под одну гребенку, то должен быть готов к тому, что тебя причешут против шерсти.
Через пару занятий наша классная руководительница, Кумасита Оюки, сделала неожиданное объявление – Хаташири Ода уволился одним днем.
После школы я неожиданно обнаружил, что возвращаюсь домой в компании не только Маны, но еще и Рио с… Хидэо Мидзутани, волочащимся за блондином с видом идущего на казнь, но попутно еще и успевающего на меня посматривать с ужасом и непониманием.
– Мы к тебе в гости, – пояснил свои движения друг, – Позырить на новый дом. Ты как?
– Да нормально, – пожал я плечами, – Эна будет рада.
– Кому именно? – тут же скорчил рожу Рио.
– Слушай, я думаю, что ты буквально напрашиваешься на…
– Нет!! – замахал руками Коджима, – Клянусь – нет!!
– Тогда не провоцируй меня.
– Эй!! – нас догонял Такао, – Почему меня не подождали?!!