ндиционирование, считай зомбирование. Применяется всё то, что запрещено конвенциями со Второй мировой, но всем чхать, персонал должен быть готов любой ценой. Охрана и безопасность должны быть на зашкаливающе высоком уровне, но я в этом испытываю огромные сомнения. Люди не могли не расслабиться, их никто не трогал годами. Основная проблема в том, что тебе придётся идти по дикой местности два, а то и три дня, а затем еще и найти способ передать нам информацию. Там обязательно есть каналы связи с внешним миром, но они должны очень жестко контролироваться. Как обойти этот контроль, как послать неотслеживаемый сигнал… это к тебе, Кирью.
– Хорошие новости есть? – с определенным скепсисом интересуюсь я.
– Есть, – уверенно кивает бывший генерал, ныне революционер, – Идем со мной, я познакомлю тебя с «Эфиром».
Так назвали разведывательный бесшумный дрон-конвертоплан повышенной прочности. Машинка была похожа на ромбоэдр, трехмерный ромб, и оснащена четырьмя пропеллерами. Антибликовое маскировочное покрытие, гарантия, что при необходимости «Эфир» прорубит себе дорогу сквозь тонкие ветки и листья кроны дерева, три камеры обзора с двенадцатикратным увеличением изображения. Ночной режим, возможность фотосъемки и видеозаписи, плюс…
– В эту штуку встроен мощный одноразовый маяк, – объяснил Соцуюки, – Тебе нужно будет, после использования, закопать его как можно ближе к городку, ну и… забыть о его существовании. Когда будет нужно, на сигнал с дрона будет произведен ракетный залп с корабля, но тебя уже там не будет.
Отвлекающая атака. Все фишки на зеро, чтобы облегчить путь тем, кто будет травить запасы веществ в центрах-распределителях…
Дрон был мне особо не нужен, также, как и пульт к нему, весящий дополнительные килограммы, но отказываться я не стал. Каждому по ноше его, а то, что от дрона и пульта не уйдет на сторону никаких сигналов, пока они со мной – Соцуюки знать незачем. Какой бы план эти два камикадзе не разработали бы, место для третьего, которого зовут Кирью Акира, там не будет. А то что-то мне подозрительно, такая удобная лично мне цель, как Баранов… логично обосновано, завербованного перебежчика как раз должны хранить в самом надежном месте, но я никогда не забывал, что Соцуюки и Хаттори мне не друзья. Просто потому, что они люди с Целью, а такие, уж кому как не мне знать, обожают жертвовать всеми подряд.
Цель оправдывает всё.
В дверь кабинета, в котором генерал выдавал мне ценные указания, коротко постучали. После разрешительного возгласа Соцуюки дверь открылась, впуская внутрь мужчину, который незамедлительно уставился на меня, как на новое чудо света.
– Это твой шофер и инструктор, – великодушно не замечал чужие реакции бывший комиссар, – Его дело – доставить тебя до точки, сориентировать на местности и уехать. Твоё дело во всем остальном. Я бы отправил его с тобой, но предпочту, чтобы этот человек вернулся живым, а у тебя, убийца, такой фокус вряд ли получится. Кстати да, Изао, будь с ним поосторожнее. Этому… школьнику… убить человека намного проще, чем вытереть нос. Или десять. Не носов, человек. Может сто, но мы не проверяли. Пока что. В общем, не подпускай его к людям.
– Слушаюсь, тайчо… – промямлил Тадамори Изао, продолжая смотреть на меня слегка выпученными глазами.
– Мне понадобится лесной камуфляж, пистолет с глушителем, три обоймы патронов, рюкзак для переноски дрона и фляга с водой, – перечислил я необходимое, – А еще я возьму катану. Озаботьтесь проверкой протеза у Тадамори-сана, он иногда клинит.
Тут уже и сам Соцуюки слегка обалдел, но быстро пришёл в себя, узнав откуда мы друг друга знаем. Собственноручно уводимый им на проверку протеза бывший учитель умудрился несколько раз оглянуться, кидая на меня сложные взгляды. Я же, в ожидании формы и шофера, просто расположился на подоконнике, открыв свою книгу. Нужно было немного разгрузить мозги.
Схема, которую активно играл Хаттори, не предполагала моего глубокого участия. Разумно, так как я уже был практически уверен, что для этих двух сообщников игра кончится смертью. Необходимый эпизод, громкая точка, которая повлечет за собой срыв покровов и взлом оставленных Хаттори закладок. Каких только? Оставалось только надеяться, что меня сюрпризы Спящего Лиса не затронут. Не должны, по крайней мере, потому что моя собственная страховка поставит крест на всех его стараниях. С бывшим комиссаром всё понятно – он последний раз на коне, поет свою лебединую песнь, отдавая жизнь за страну, а попутно губя таких как Тадамори. Что лысому не жить, это уже было пронзительно понятно. Со мной отправили будущего смертника, для которого операция по транспортировке школьника в лес станет предпоследней.
Когда Тадамори вернулся, то мы, нагруженные дополнительными сумками, самым прозаичным способом вышли из здания, сели в самую обычную машину, а потом поехали, почти сразу попав на трассу, выходящую из города. Впереди была долгая дорога, первый час которой прошел в полной тишине. Затем мой лысый бывший учитель всё-таки решил подать голос:
– Наверное, мне стоит перед тобой извиниться, Кирью… кун?
Интерлюдия
Мана слишком поздно поняла, что за ней приехала не полиция. Хотя, какая разница? У бабушки Мэй дома не водилось никаких «надевших черное», а эти люди показали им с бабушкой документы, у них была форма и машина. Лишь подъезжая к городу, Мана поняла, что это не полиция, а кто-то другой. Поразмыслив, девушка решила сидеть тихо и смотреть, как события будут развиваться. Муж предупреждал её, что, если за ней придут, действовать агрессивно сразу вовсе не обязательно – от неё могут понадобиться только сведения, а им, ей и Акире, нужно знать, кто именно смог проследить их путь до Огасавары.
Поэтому она будет простой испуганной школьницей. Пока что.
В городе её, уже ничего не объясняя и не улыбаясь, пересадили из полицейской машины в черную, с тонированными стеклами, а затем повезли дальше, в самый центр города. Там машина завернула в подземный гараж, из которого сопровождающие её люди, проконвоировав пленницу к лифту, поднялись с ней, судя по ощущениям, на один из самых верхних этажей, в большое, богато обставленное помещение, напоминающее помесь зала и комнаты отдыха. Там Ману и оставили одну.
Ненадолго.
Вскоре в комнату энергичным шагом вошёл гайдзин, за которым следовали еще два гайдзина, поминающие стереотипных телохранителей. Замыкающей стала японка средних лет, чуть ближе к закату, лицо которой Мана знала. Акира показывал.
Кимико Мотосуба.
«Неожиданно», – холодно про себя отметила девушка, – «Значит, её играют вслепую. У этой семьи нет ни связей, ни возможностей осуществить профессиональную слежку такого уровня. Пока всё указывает на Спящего Лиса, но непонятно, чего он добивается».
– К-кто вы? – талантливо сыграла она испуганную школьницу, – П-почему меня не отвезли в у-участок?!
– Не волнуйтесь, Кирью-сан, вам ничего не угрожает! – тут же взяла слово женщина, коротко кланяясь Мане, – Мы взяли вас под защиту. Видите ли, ваш муж пропал, а еще находится в розыске как особо важный свидетель…
Мана слушала, кивала, визуально показывая, что расслабляется всё больше и больше с каждым словом женщины. Она превосходно умела играть домашнюю застенчивую девушку, уязвимую и ранимую. Не купиться на подобное не могли.
…на это все покупались.
«Ты можешь постоять за себя в случае неожиданной опасности, но что будешь делать, оказавшись в ситуации, где последствия твоих решений будут опасностью пролонгированной?», – наставлял её в своё время муж, – «Решить проблему насилием легко, но решится ли она полностью? Не находясь в непосредственной опасности, наблюдай, играй, держись наиболее выгодной линии поведения, жди. Я приду».
«Придешь, но не сейчас», – понимает Мана, изображая из себя нервную и обездоленную девушку, совершенно ни в чем не уверенную и всего боящуюся, – «Пока нужно узнать больше, но не словами, наблюдением. Они расслабятся».
Так и происходит. Об Акире эти люди знают недостаточно, чтобы сделать предположение, что его жена тоже владеет английским языком. Удовлетворившись тем, что Мана сидит тихо и не привлекает к себе внимание, гайдзин и японка негромко общаются на английском, пока секьюрити бдят у входных дверей. На них, профессиональных охранителей, Мана действует точно также, как и на обычных людей. Она школьница, пусть и жена довольно известного человека.
Гайдзин американец, но, к легкому удивлению незаметно подслушивающей девушки, является подчиненным Кимико Мотосубы, точнее, её семьи. Сейчас эти два человека обсуждают не продажу «Нексу», а её срочный транзит в Соединенные Штаты Америки, перенос штаб-квартиры с сохранением вертикали власти и наследования. Конечно, в совет директоров, только учреждаемый в растущем цифровом гиганте, нужно будет ввести половину американцев, но подобный шаг Мотосуба не смущает. Сам Акира, до сих пор являющийся генеральным директором компании, их тоже не заботит… как интересант.
Восемнадцать с половиной миллиардов йен, оплата за условные двадцать лет, откупные для Кирью, уже готовы к передаче. Точнее… нет.
«Они… шутят?», – Мана в замешательстве, – «Восемнадцать с половиной миллиардов и одна йена? Выкуп? Не понимаю. Зачем тогда нужна я?»
Гайдзин уходит, а Мане улыбчивая и добрая Мотосуба-сан рассказывает, для чего она, Мана, нужна. Заключить с ней сделку при отсутствующем муже. Девушка получает на счет деньги, что требовал, как отступные её муж, а Мотосуба, наконец-то, приобретают «Нексу» целиком, с потрохами, так сказать. Вот, Кирью-сан, смотрите на графики динамики роста, вот они сейчас, а вот что прогнозировалось на двадцатилетний срок, учитывая тенденции развития. Деньги готовы, мы ждем юристов.
Понимаете, в чем дело, Кирью-сан… ваш муж пропал, а момент у нас срочный, острейший, поэтому прибегаем к подобной процедуре в обход вашего супруга. Тем не менее, его условия, причем лишь озвученные, не задокументированные, но вполне разумные, мы выполняем «от» и «до». Так ведь?