Да, всё верно, качает Мана головой. Всё правильно, Мотосуба-сан. Я, тихая и скромная девушка, ни в коем случае не скажу вам о том, что курс японской йены в данный момент летит в пропасть, а экономика страны шатается, как шаталась тридцать лет назад. Конечно, я подпишу бумаги. Муж не будет против, уверяю вас, он сам не рад такому вниманию к своей персоне. У него, Мотосуба-сан, всегда очень и очень мало времени.
Мана хорошая японская жена, примерная и правильная. Настолько, что у сидящей напротив неё японки сводит зубы. Выглаженное, пусть и робкое поведение, игра, хлопки ресницами. «Невинная жертва обстоятельств», на счета которой сейчас упадёт восемнадцать миллиардов йен. Ой, не ей, конечно, не ей, а Харуо Кирью, но это же не проблема? Наш ото-сан следит за тем, чтобы мы распоряжались деньгами разумно, на него выписаны доверенности…
Это оказывается неприятным сюрпризом для Мотосубы, из чего Мана делает вывод, что ей не собирались надолго оставлять эти восемнадцать миллиардов. Выпустили бы из здания, а дальше…
Видимо, так и будет, просто требовать деньги будут не у неё, а у отца Акиры. Логично, но это уже даст дополнительное время.
Сделка проходит через пятнадцать минут, практически в молниеносном порядке. Стрекочет принтер, печатая банковскую выписку перевода, Мана кивает, глядя на документ, а затем ставит подписи, в том числе и на бумаге, подтверждающей отказ её мужа от интеллектуальных прав на программное обеспечение, как используемое в компании, так и некий «прототип», который находится у Акиры на руках. Лица окружающих становятся счастливыми, как будто у них на руках индульгенция и билет на Небеса.
Мана улыбается и кланяется, давая лишь легкий намек на счастье подростка, ставшего внезапно безумно богатым. Очень легкий, но его видят, потому что хотят. А вот дальше…
– Не смею вас больше задерживать, Кирью-сан, – улыбается Кимико Мотосуба, когда они остаются вдвоем, – Хотите вернуться в Огасавару?
– Да, пожалуй… – кланяется Мана, но не успевает договорить.
Ей мешает громкий хлопок в коридоре, а затем еще и вопли, стрекот автоматического оружия и шум выбиваемых дверей. Девушка едва успевает спрятаться за диваном, как дверь в их огромную комнату выбита крепким мужским ботинком, а затем, ворвавшийся огромный мужчина, с ног до головы одетый в черную форму, короткой отмашкой отправляет Кимико Мотосубу в полёт на пол. Кажется, он стоит женщине нескольких зубов…
– Цель обнаружена! – хрипит басом человек в маске, заметивший испуганно выглядывающую Ману, – Приступаю к захвату!
Мана легко захватывается. Ей попросту вздёргивают с паркета и вешают на плечо, как эполет, задницей вверх. Поздравляя себя, что надела в деревне джинсы, девушка едет на своем новом похитителе в новое похищение, делая большие шокированные глаза, а внутри хладнокровно повышая долю участия в происходящем Спящего Лиса до ста процентов.
Отовсюду, на пути следования её переносчика, вылетают новые люди в черном, тут же начиная по-всякому охранять и сопровождать их двоих. Спускаясь на лифте в тот самый гараж, откуда ранее и поднялась, Мана улавливает определенную иронию в происходящем. Прекрасно знакомый ей грузовик для перевозки «надевших черное» раскрывает перед ней свой фургон, в который она попадает в сопровождении аж трех людей. Визг шин, и вот они едут неизвестно куда.
Мана снова боится. Волнуется. Бегает взглядом по закрытым масками лицам. Немного подумав, подпускает слезы в глаза, а затем, продемонстрировав их, сворачивается на сиденье, обнимая колени, и начинает беззвучно плакать. Сопровождающие не обращают на это внимания.
Это не имеет значения.
Путь занимает порядка четырех часов. Она чувствует голод, жажду, желание сходить в туалет, но решает придержать эти козыри, ситуация может потребовать их продемонстрировать, чтобы провернуть все в более выгодном ключе. Пока же…
Двери фургона открываются в вечер. Девушку куда-то ведут, почти тащат, её сопровождает трое вооруженных громил с автоматами. Она не услышала в свой адрес ни единого слова с тех пор, как похитивший её человек вышиб ногой дверь в ту комнату. Сейчас, закрываемая со всех сторон массивными телами, она даже не может определить, где находится. Разум, спрятавшийся за ужасом и отчаянием, изображаемыми оболочкой, хладнокровно подмечает детали, достраивает общую картину. Глаза не завязывали, права не зачитывали, операция нелегальна? Скорее всего. Она в духе тех решений, которые осуществлял Соцуюки Шин, так может…?
Нет, всё слишком открыто. Она видит бегущих туда-сюда солдат, среди которых довольно мало людей в черной форме, слышит выкрики и ругань. Это… база? Нет, это аэродром, возле которого разбито несколько палаток. Шум вертолетов. Она в руках не у людей Соцуюки, а у бывших людей этого человека. Находящихся по-прежнему на службе.
Здание аэропорта, они спускаются вниз по лестнице. Сырой полутемный коридор. Её заталкивают в комнату, закрывая позади дверь. Злой щелчок замка. Мана в одиночестве, закрыта в совсем небольшой, но совершенно пустой комнате. Дверь хоть и деревянная, но довольно прочная на вид, одинокая лампочка под потолком, следы пыли… это помещение совсем недавно и в большой спешке подготовили для неё.
Выводы сделаны, время осуществить единственное действие, которое сейчас будет оптимальным. Кто бы её сюда не упрятал, этот человек не будет играть в ту же игру, что и Мотосуба Кимико.
Отойдя в угол, девушка быстро расстегивает джинсы и облегчает переполненный мочевой пузырь.
Затем она ждёт. Недолго, максимум десять минут. Приблизительно через это время в комнату врываются три человека, у одного из них открыто лицо. Мана знает его, хотя и не должна никоим образом. Этот человек был заместителем Соцуюки Шина, он же ему выстрелил в спину во время операции, когда генерал спасался бегством от бронированного «надевшего черное». Уйгура. Муж рассказал ей…
– Где Акира Кирью? – вопрос задан холодным металлическим тоном. Человек подходит к ней быстрым шагом, Мана пытается отшатнуться, её дополнительно пихают в плечо, чтобы она грянулась о стену. Девушка в шоке прикрывает лицо, её руки отводят, следом летит сильная пощечина, сопровождаемая тем же вопросом, – Где Акира Кирью?!
– Я… я не знаю! Не трогайте меня!! Не причиняйте мне боль! – прорывает Ману.
Две пощечины, а за ними удар, сбивающий её с ног.
– Говори! – доносится требование.
Мана тихо рыдает, пытаясь спланировать, что делать дальше. Мужчина настроен серьезно, чувствуется по силе его ударов. Видимо, это красная линия, ей придётся нейтрализовать всех троих, чтобы уцелеть самой. Может, взять его в заложники?
– Я не знаю!! За что вы меня бьете?!
– Говори или я тебя искалечу!
– Тайчо… – очень несмелый голос одного из сопровождающих, – Она гражданская, на неё ордера нет…
– Заткнись, Наги! Вставай, сука!
Ману вздёргивают за кофту. Девушка хрипит, раскачивается, непроизвольно пытается ухватиться за своего мучителя, но тот, легко оторвав её от себя, отвешивает еще три очень злых пощечины, угрожая изуродовать, если та немедленно не расскажет ему, где её муж. Ману мотает, с её губ и носа начинает капать кровь.
– Тайчо…! – вновь не выдерживает тот же.
– Еще звук, Наги, и пойдешь под трибунал! – шипит начальство, пытаясь поднять всхлипывающую Ману, уже готовящуюся к ликвидации всех троих, – Шин еще не то…
Выстрел.
Стоящий над избитой девушкой мужчина вздрагивает, она, бросив взгляд снизу вверх, видит, как в изумлении и неверии раскрываются его глаза. Тот же голос, ранее чуть ли не паниковавший, а теперь спокойный и довольный, спрашивает:
– Как ощущения, тайчо? Хорошо вам на месте Соцуюки, мм?
Выстрел. Выстрел. Выстрел. Все пули летят четко в спину цели, две из них пробивают тело насквозь, обрызгивая Ману кровью. Тело мешком падает около неё.
Тишина.
– Ноги, все записал?
– Да, картинка будет отличной. Обрезал тоже вовремя.
– Отлично. Госпожа Кирью, не бойтесь, мы друзья. Мы позаботимся о вас. Выведем на свободу. Вас теперь никто не обидит.
Мана не боится, даже не беспокоится, она, резко выдохнув ради избавления носа от сгустков крови, начинает размышлять о том, уместно ли будет что-то сломать Ивао Хаттори, которого она очень скоро увидит. Судя по всему, её использовали для создания этой сцены, этой видеозаписи… как приманку. Как жертву, которую предателю Соцуюки Шина нужно было допрашивать именно лично. Именно такими методами. В спешке. Подставив спину.
Нет, понимает она, конвоируемая, спустя десять минут, своими спасителями к машине. Она лично ничего делать не будет. Нельзя. Сейчас нельзя. Но Акире расскажет.
Да. Этого будет достаточно.
Глава 16В глуши
– Моя жена была родом из Коулуна. Про него не пишут в учебниках для истории. Крошечный пятачок китайской земли в окружении британских территорий Гонконга. Земля, до которой никому не было дела. Настоящий город-государство, застроенные трущобы. Там не было ни закона, ни порядка, ни справедливости. Выживание или существование, как можно более незаметным образом. Нищета и Триады правили бал. Моя Ния помогла нам выйти на укрывшегося в Коулуне китайского урода, наследившего у нас в стране. За это я её выкупил у местной банды, увез в Японию, выхлопотал гражданство. Через три года я взял её с собой, туда же, в этот забытый ками нарыв на теле земли. Очередная миссия. Мы выполнили её, но потом Ния решила навестить свою семью.
– Они убили её, – предположил я, стараясь добавить в голос немного эмоций.
– Как ты догадался? – очень ровно, но далеко не сразу, спросил сидящий за рулем учитель истории.
– Это было несложно. Коулун, трущобы, восточный деспотизм, проявляемый куда как острее в бедных семьях. Если у вашей Нии был выход из этого гетто, то значит, к нему прилагался существенный по местным меркам заработок. Вряд ли ошибусь, если предположу, что семья от неё зависела. По этой же причине девушка не сталкивалась с… яркими проявлениями деспотизма. Когда она ушла в лучшую жизнь, её семья тут же скатилась вниз по местной социальной лестнице. А если семья была большая…