ий полки. Красноармейцы этих полков во главе с коммунистами вступали в рукопашные схватки с противником, штыками и гранатами обращали его в паническое бегство. Колчаковцы, чтобы остановить это наступление и ликвидировать прорыв, перебросили сюда целую дивизию. Но все попытки их разбить 26-ю дивизию неизменно наталкивались на железную стойкость ее бойцов и командиров.
Одновременно с контратаками 26-й дивизии 2-я бригада 27-й дивизии, действуя совместно с Уфимским рабочим полком, прорвала фронт белых на реке Чермасан и заняла станцию Буздяк на Волго-Бугульминской железной дороге. Белогвардейцам, однако, удалось отрезать прорвавшиеся части. Уфимский рабочий полк после двухдневных боев, несмотря на большие потери, совершил по тылам врага почти 100-километровый героический поход, пробился через линию фронта к своим войскам и вынес при этом всех раненых и больных.
Задержка наступления вынудила колчаковское командование вновь перегруппировать свои силы. 29 марта два белогвардейских корпуса (3-й и 6-й) были объединены в так называемую «уфимскую группу», которая должна была сломить сопротивление советских войск к югу от Уфы. Но и эта мера не дала результатов. 31 марта начальник штаба Западной армии генерал Щепихин вынужден был признать, что «уфимская группа истекает кровью» [92].
В помощь ей была привлечена Южная армейская группа генерала Белова, которая получила задачу наступать на Стерлитамак.
Сдерживать дальше натиск все нараставших сил противника советские части не могли и 1 апреля снова начали отход. Командование Западной армии белых пыталось взять в клещи и окружить отходившие советские войска между Самаро-Златоустовской железной дорогой и Стерлитамакским трактом. Но эта попытка не увенчалась успехом, благодаря героическим действиям 26-й дивизии. Она с боями совершила смелый фланговый марш с целью выйти со стерлитамакского направления на Самаро-Златоустовскую железную дорогу южнее Белебея. Этот маневр проводился в очень сложных условиях. Белогвардейцы 5 апреля захватили Стерлитамак, а 6 апреля — Белебей. Они стремились отрезать пути отхода 26-й дивизии. Некоторым полкам пришлось пробиваться из окружения. Особую стойкость и упорство в боях во время отхода проявил отряд охотников-лыжников из рабочих Миньярского завода.
Еще в феврале Миньярские рабочие, спасаясь от мобилизации в колчаковскую армию, покинули родной завод и ушли в лес, а затем пробрались через фронт в расположение советских войск. Здесь из них и сформировался отряд охотников-лыжников, насчитывавший 200 человек, в том числе 50 коммунистов. Отряд активно участвовал в первых же боях, когда началось наступление колчаковцев на Уфу. Затем он мужественно дрался с белогвардейцами во время отступления от Уфы на юг. Не было такого трудного положения, когда миньярцы растерялись бы и дрогнули. 9 апреля под деревней Поповкой они были окружены в несколько раз превосходящим по численности противником. Несмотря на тяжелые потери, отряд в жестоком бою пробил себе путь через белогвардейские цепи и вышел из окружения. В этом бою погиб командир отряда Ахматов. Окруженный врагами, он отстреливался до последнего патрона, а затем, чтобы не попасть в плен, покончил с собой. Вместе с ним геройской смертью погиб и комиссар отряда Горячев.
На бугульминском направлении, где совершала отход 3-я бригада 27-й стрелковой дивизии, также происходили упорные бои. Однако здесь противник продвигался быстрее, так как 27 я дивизия была обескровлена тяжелыми боями под Уфой и потеряла почти всю свою артиллерию. В начале апреля ее 3-я бригада с помощью Самарского рабочего полка и полка особого назначения попыталась остановить продвижение белых. После ожесточенного штыкового боя 5 апреля она при поддержке бронепоезда даже продвинулась на 20–30 километров восточнее реки Ик. Но отсутствие резервов и отход соседних частей вынудили ее прекратить контратаки и 7 апреля снова начать отход. Белые, возобновив наступление, 10 апреля захватили Бугульму.
Чрезвычайно опасное положение сложилось на мензелинском направлении, на открытом стыке 5-й и 2-й армий. Здесь против свежих колчаковских частей единственным заслоном была караульная рота Мензелинского уездного военкомата. 22 марта Мензелинск был захвачен белыми. 27 марта советским частям, выделенным из 2-й армии, удалось отбить город. Но продержаться там долго они не смогли и 5 апреля вновь оставили город. Для белых оказалась открытой теперь дорога на Чистополь, где были сосредоточены миллионы пудов хлеба и находились пароходы, баржи и два миноносца. В случае падения Чистополя серьезная угроза создалась бы и для Казани.
Отход 5-й армии поставил в трудное положение 1-ю армию, которая довольно глубоко продвинулась в пределы Южного Урала. Она также вынуждена была отходить ввиду угрозы ее флангу и тылу. Совершая с боями большие переходы, 20-я стрелковая дивизия 1-й армии к 10 апреля отошла на рубеж в 40 километрах южнее Стерлитамака и прикрыла с севера направление на Оренбург. Действовавшая на правом фланге 1-й армии 24-я стрелковая дивизия 6 апреля оставила Орск и отступила в район Бугульчана и южнее. В последующие дни она сосредоточилась в районе Михайловского (Шарлык), а 20-я дивизия отошла за реку Салмыш.
В начале апреля Оренбургская белоказачья 1 армия Дутова подошла к линии Орск — Актюбинск и 11 апреля захватила Актюбинск, перерезав железную дорогу Оренбург — Ташкент. Советские войска Туркестана, находившиеся у Актюбинска, были вынуждены отойти в район станций Челкар — Аральское Море. Туркестан снова оказался отрезанным от Советской России. С приближением белых в районе Оренбурга начались мятежи в казачьих станицах, расположенных по реке Урал.
Отправка рабочего полка на Восточный фронт. Самара (Куйбышев). 1919 г. (Фото.)
В середине апреля наступление белых достигло высшего напряжения. Их армии находились в 85 километрах от Казани, немногим более 100 километров от Симбирска, в 85 километрах от Самары, захватив свыше 300 тысяч квадратных километров территории с населением более пяти миллионов человек. В руках врага оказались города: Оса, Оханск, Воткинск, Бирск, Уфа, Мензелинск, Стерлитамак, Белебей, Бугульма и множество других населенных пунктов. Центр Восточного фронта был прорван. Между 5-й и 2-й армиями создался огромный разрыв — более 150 километров, — где действовали крупные силы противника. Дальнейшее продвижение белых к Волге в районе Самары ставило под угрозу охвата все правое крыло Восточного фронта, а отход советских армий за Волгу неминуемо привел бы к соединению Колчака с Деникиным и поставил бы под удар центральные районы Советской страны.
Положение Советской республики осложнялось еще и тем, что одновременно с наступлением войск Колчака на востоке начались наступательные действия контрреволюционных сил на других фронтах.
Повсюду на захваченной колчаковцами и интервентами территории устанавливался жестокий режим террора и произвола. Опираясь на интервентов, Колчак осуществлял помещичье-буржуазную диктатуру в форме единоличной военной власти.
В. И. Ленин указывал, что «Колчак — это представитель диктатуры самой эксплуататорской, хищнической диктатуры помещиков и капиталистов, хуже царской…» [93].
В захваченных районах восстанавливались порядки и законы, действовавшие во времена царизма. Возрождались полиция, названная для видимости милицией, старые суды и органы прокуратуры в прежнем их составе. Снова были учреждены земские управы и городские думы. На поверхность выплывали прежние губернаторы, которых теперь именовали «управляющими губерниями», были восстановлены старые уездные, волостные и сельские власти.
Колчаковский режим опирался на кадетов, монархистов и другие буржуазно-помещичьи организации, а также на реакционных царских генералов, офицеров и чиновников. Присланный Деникиным к Колчаку для связи генерал Лебедев — монархист, активный участник корниловского мятежа в 1917 году — был назначен начальником колчаковского штаба. Помещик И. Сукин — бывший секретарь царской дипломатической миссии в Вашингтоне, прозванный в омских белогвардейских кругах «американским мальчиком», стал начальником дипломатической канцелярии при ставке, а затем управляющим министерством иностранных дел. В. Пепеляев — кадет, член московского контрреволюционного «национального центра» — получил пост начальника департамента полиции. Он стал правой рукой «верховного правителя», палачом рабочих и крестьян Сибири. Феодосьев — бывший царский министр и петербургский биржевик — возглавил так называемый «чрезвычайный государственный экономический совет».
В руках буржуазии и помещиков находились армия, полиция и все важнейшие посты государственной власти. С колчаковцами открыто сотрудничали меньшевики и эсеры. Кадетствующий эсер Вологодский был председателем колчаковского «совета министров», а эсер Михайлов — министром финансов, правый эсер Яковлев — управляющим Иркутской губернии, меньшевик Шумиловский входил в правительство Колчака в качестве министра труда. Меньшевики и эсеры служили в колчаковских войсках, подвизались в колчаковских земствах, городских думах и кооперативах.
Участие меньшевиков и эсеров в колчаковском правительстве было выгодно интервентам, так как социал-соглашатели в какой-то мере прикрывали помещичье-буржуазную диктатуру ширмой демократии.
Колчаковское правительство было создано в расчете на всероссийскую власть. Соответственно этому строился весь государственный аппарат. При Колчаке был создан так называемый «совет верховного правителя», ведавший политическими вопросами. Общее руководство внешней и внутренней политикой должен был осуществлять «совет министров»; но фактически он только штамповал решения, принятые «советом верховного правителя». Высшим кассационным органом был «правительствующий сенат», созданный в январе 1919 года. Были организованы также министерства, департамен