К концу июня войска Северной группы Восточного фронта подошли к Каме от Сарапула до Перми, обеспечивая себе выгодное положение для форсирования этой реки и удара в направлении центра Урала — Екатеринбурга.
Переход войск Восточного фронта в контрнаступление севернее Камы имел одним из своих важнейших результатов окончательный провал плана интервентов соединить свои войска, действовавшие на севере, с колчаковским фронтом.
Империалисты Антанты не хотели примириться с этим. Когда колчаковская армия потерпела поражение не только на центральном направлении, но и на северном участке фронта, руководители Антанты решили снова использовать находившиеся еще в Сибири чехословацкие войска.
Правда, после понесенного осенью 1918 года поражения на Волге чехословацкие части уже не представляли надежной боевой силы. Чехословацкие солдаты начали понимать истинные цели, ради которых английские, французские и американские империалисты держали их в Сибири. Они открыто отказывались участвовать в боевых действиях против Красной Армии и все настойчивее требовали отправки на родину. Интервенты вынуждены были отказаться от использования чехословацких солдат в операциях на фронте. Тем не менее их продолжали держать в тылу колчаковских армий, поручив им охрану Сибирской магистрали. Однако и здесь эти войска показали себя малонадежными; все чаще чехословацкие солдаты отказывались вести борьбу с партизанами.
Командующий американскими войсками в Сибири Грэвс еще в конце марта 1919 года писал в Вашингтон:
«Чехословацкие офицеры желают остаться сколько необходимо под руководством союзников для выполнения задач, которые они преследуют, но армия хочет только одного — вернуться на родину, не считаясь ни с какими другими обстоятельствами. Если не будут приняты меры к урегулированию создавшегося положения, то чехи могут оказаться скорее угрозой, чем помощью в Сибири» [172].
Эти опасения американских интервентов усилились, когда колчаковская армия откатилась к Уфе. Поражение колчаковцев сильно отразилось на настроении чехословацких солдат. Руководитель американской железнодорожной администрации в Сибири Стивенс сообщал 13 июня Лансингу, что положение с чехословацкими войсками чрезвычайно серьезно.
«Они, — писал Стивенс, — выражают массовое недовольство, стремятся домой, а их командующий предупреждает меня, что удержать их в повиновении дольше, чем в течение трех месяцев, не удастся. Четыре полка уже отказались нести службу, иными словами, они не будут воевать. с большевиками. Существует серьёзная опасность, что они расправятся со своими офицерами и попытаются договориться с большевиками о пропуске их домой через Россию»[173].
Интервенты не хотели удовлетворить законного желания чехословацких солдат вернуться на родину. Наоборот, стремление чехословацких войск скорее отправиться домой они решили использовать в своих целях. Черчилль, поддерживаемый американской делегацией в Париже, предложил Верховному совету Антанты следующий план «эвакуации» чехословацких войск из Сибири:
«… 30 тысяч чехословацких солдат должны, сражаясь, проложить себе путь по линии Вятка — Котлас на Архангельск…»[174].
Эту же точку прения высказал Лансинг, который считал, что чехословацкие войска сами должны пробить себе дорогу на север через районы, занятые Красной Армией [175].
Американские и английские империалисты хотели обманным путем втянуть чехословацкие войска в новую авантюру и ценой их крови еще раз попытаться осуществить план соединения контрреволюционных сил на севере и востоке. Но из этой затеи ничего не вышло. Под натиском советских войск Сибирская армия белых откатывалась все дальше на восток. Антанта была уже лишена какой-либо возможности изменить в свою пользу ход борьбы на востоке Советской страны.
Блестящий успех контрнаступления Южной группы благоприятно отразился не только на положении 2-й и 3-й армий. Он позволил ликвидировать опасность, создавшуюся и на самом южном участке Восточного фронта.
Во время контрнаступления, когда все усилия Южной группы были сосредоточены на главном направлении, ее командование не могло выделить сколько-нибудь значительных сил для обороны Оренбурга и Уральска. Белоказаки стремились воспользоваться этим, чтобы ударом в тыл Южной группы сорвать контрнаступление советских войск. Еще в начале мая Колчак потребовал от белоказачьей Оренбургской армии, чтобы она прервала железнодорожное сообщение между Самарой и Оренбургом и установила связь с уральскими белоказаками. Уральская белоказачья армия должна была наступать в направлении на Бузулук, а затем выйти к Самаро-Златоустовской железной дороге и, перехватив ее, нарушить связь Южной группы с Самарой. Одновременно уральским белоказакам ставилась задача прервать сообщение Южной группы с Саратовом. Осуществить эти планы белогвардейцы могли, только овладев Оренбургом и Уральском.
Начальник 25-й стрелковой дивизии В. И. Чапаев (X) и комиссар дивизии Д. А. Фурманов (XX) среди командиров и политработников дивизии. Июнь 1919 г. (Фото.)
В районе Оренбурга к началу контрнаступления Южной группы оставалось лишь три советских полка, два из которых были сформированы из оренбургских рабочих. В начале мая, когда белоказаки усилили натиск непосредственно на город, в нем было создано еще два рабочих полка. На Оренбург наступали два белоказачьих корпуса, состоявших в основном из конницы. Белоказакам удалось оттеснить советские части на ближние подступы к городу. Но попытки захватить Оренбург оказались тщетными. Оренбургские рабочие полки, поддержанные трудящимся населением, отбивали все атаки врага. Однако положение оренбургского гарнизона, неполучавшего подкреплений, с каждым днем становилось все более тяжелым.
В. И. Ленин, считая необходимым оказать помощь осажденному городу, 12 мая отправил следующую телеграмму М. В. Фрунзе в штаб Южной группы:
«Знаете ли Вы о тяжелом положении Оренбурга? Сегодня мне передали от говоривших по прямому проводу железнодорожников отчаянную просьбу оренбуржцев прислать 2 полка пехоты и 2 кавалерии или хотя бы на первое время 1000 пехоты и несколько эскадронов. Сообщите немедленно, что предприняли и каковы Ваши планы. Разумеется не рассматривайте моей телеграммы, как нарушающей военные приказания» [176].
М. В. Фрунзе в это время выезжал в штаб фронта. В середине мая он дал указание использовать для защиты Оренбурга часть сил 20-й дивизии 1-й армии. Кроме того, он намечал направить в Оренбург Казанский мусульманский полк из Самары. По возвращении в штаб Южной группы М. В. Фрунзе получил вторую аналогичную телеграмму В. И. Ленина от 22 мая и немедленно доложил о принятых мерах:
«… все, что только позволяли сделать средства, находившиеся в моем распоряжении, сделано, — сообщал он. — Должен доложить, что этих средств для исчерпывающей помощи Оренбургу и одновременного с этим разрешения задач на основном уфимском направлении совершенно недостаточно. Но, во всяком случае, помощь для удержания самого Оренбурга впредь до решения вопроса на основном направлении была подана достаточная, как это и подтверждают сообщения последних дней» [177].
К этому времени на положение под Оренбургом уже начали оказывать влияние успехи Южной группы на главном направлении. Колчаковское командование вынуждено было использовать один из корпусов, действовавших под Оренбургом, на другом участке. В результате белоказаки под Оренбургом перешли к обороне и уже не предпринимали активных действий.
Более сложным оставалось положение в Уральской области. Уральские белоказаки получали от английских интервентов помощь вооружением и боеприпасами, которые доставлялись через Кавказ и каспийский порт Гурьев. Благодаря превосходству в силах белоказакам удалось разъединить и оттеснить части 22-й дивизии непосредственно к Уральску. В первой половине мая противник перерезал последний путь, соединявший Уральск с Бузулуком, и гарнизон Уральска оказался блокированным.
Реввоенсовет Южной группы понимал всю серьезность положения Уральска. Еще 6 мая, обращаясь с телеграммой к Саратовскому губернскому комитету партии, командование Южной группы указывало, что дальнейшее продвижение белоказаков «грозит срывом успешно развивающихся наших операций на путях к Уфе». М. В. Фрунзе и В. В. Куйбышев выразили уверенность, что «Саратов окажет 4-й армии должную помощь и спасет положение всей южной части Восточного фронта» [178].
В первой половине мая для 4-й армии были направлены подкрепления. Посланные войска должны были предпринять наступление против Уральской белоказачьей армии, нанося удары в нескольких направлениях. Но этот план не удалось выполнить, так как части были малочисленны и слабо вооружены. Полк, выступивший из Николаевска, вскоре столкнулся с крупными силами противника и потерпел поражение. Самарская бригада, половина бойцов которой не имела еще оружия, в первую же ночь после выступления из Самары подверглась внезапному налету белоказачьей конницы и была разбита. Саратов также не мог быстро оказать помощь 4-й армии.
Поражение Самарской бригады открыло белоказакам путь на Самару. Эту возможность выхода в тыл Южной группы противник немедленно использовал. 30 мая вражеские разъезды появились у станции Кротовка. Через несколько дней белоказаки захватили несколько пунктов в 40–50 километрах юго-западнее Самары. Таким образом, над Самарой вновь нависла угроза, но на этот раз не с востока, а с юга и юго-запада. Между тем в Самаре после выступления бригады на помощь Уральску почти не осталось войск.
Военный совет Самарского укрепленного района, возглавляемый В. В. Куйбышевым, принял чрезвычайные меры по организации обороны города. Он призвал все трудовое население встать на защиту Самары. 5 июня В. В. Куйбышев обратился с воззванием к трудящимся Самарского уезда. Он призывал рабочих и крестьян дать решительный отпор белоказакам, которые своими бандитскими налетами на тылы советских войск пытались помочь отступавшей армии Колчака. Самарский уезд был объявлен на осадном положении.