оскву через Воронеж, Козлов (Мичуринск), Рязань и через Новый Оскол, Елец, Каширу. Кавказская армия генерала Врангеля должна была, достигнув района Саратова, совершить глубокий фланговый маневр на Москву в северо-западном направлении через Пензу, Арзамас, Нижний Новгород и Владимир.
Директива предусматривала также нанесение частью сил армии Врангеля совместно с группой войск генерала Эрдели удара в юго-восточном направлении, на Астрахань. Находившиеся в этом районе советские войска угрожали тылу Кавказской армии Врангеля и мешали ей создать общий с уральскими белоказаками фронт на юго-востоке страны. Пока советские войска продолжали героически оборонять Астрахань, белогвардейскому командованию нельзя было всерьез рассчитывать на то, что армия Врангеля сможет развить наступление большого масштаба к северу от Балашова.
Далее в директиве намечалось занятие Херсона, Николаева, Одессы корпусом генерала Добровольского, находившимся в районе Перекопского перешейка. Боевые корабли белых совместно с эскадрой держав Антанты на Черном море должны были помочь белогвардейцам в этом районе. По планам второго похода Антанты, деникинским войскам должны были оказать помощь также все другие силы интервентов и внутренней контрреволюции.
Планы Антанты и в частности «директива 3 июля» отразили в себе всю порочность стратегии империалистов и их белогвардейских наемников. Белогвардейское командование вкупе с военными советниками Антанты, ослепленное ненавистью к Советской республике, неспособно было трезво оценить силы и возможности Красной Армии, прочность ее тыла, устойчивость и растущую мощь молодого Советского государства. Временное отступление советских войск на юге в мае — июне 1919 года было воспринято врагами чуть ли не как полный крах советской обороны на этом театре войны.
Летние успехи Деникина, вызвавшие ликование в лагере империалистов и белогвардейцев, мешали им здраво оценить обстановку. Особенно радовались враги падению Царицына. Английский король Георг V даже наградил Врангеля, армия которого захватила Царицын, орденом св. Михаила и Георгия.
Белогвардейское командование предполагало, что наступление всех контрреволюционных сил и особенно «вооруженных сил юга России» будет идти согласованно и быстро. Деникинцы рассчитывали к зиме захватить Москву, с падением которой контрреволюция связывала свою окончательную победу. Деникин позднее писал, что в стратегическом отношении его «московская директива» предусматривала:
«нанесение главного удара в кратчайших к центру направлениях — курском и воронежском, прикрываясь с запада движением по Днепру и к Десне… В сознании бойцов она должна была будить стремление к конечной — далекой, заветной цели. «Москва» была, конечно, символом. Все мечтали «идти на Москву», и всем давалась эта надежда» [261].
Впоследствии белоэмигранты упрекали Деникина за чрезмерный оптимизм его плана. Но летом 1919 года не только главарям южной контрреволюции, но и политическим и военным деятелям Антанты казалось, что их оптимизм покоится на реальной основе. Они считали, что успехи деникинской армии настолько велики, что Советы находятся накануне гибели. Верили они и в то, что им удастся приостановить отход колчаковских войск и бросить их в новое наступление, как и заставить активно участвовать в походе малые страны. Но в действительности уже в самом начале похода стали проявляться противоречия между его участниками и недостаточная подготовленность сил для одновременного наступления на всех фронтах.
Первые же бои заставили начать пересмотр основных положений деникинской директивы, не раз вносить изменения в планы и все более сужать намеченный фронт наступления. К этому вынуждали многие непредусмотренные организаторами похода обстоятельства, важнейшими из которых были: растущее сопротивление Красной Армии, наносившей деникинцам удар за ударом, борьба трудящихся в тылу белых войск, отсутствие единства действий среди самих белогвардейцев.
Составители директивы игнорировали и тот факт, что белогвардейские армии юга фактически были лишены источников резервов, так как рабочие и крестьяне не желали идти в деникинскую армию. Трудовое казачество Дона и Кубани также не изъявляло никакого желания участвовать в «походе на Москву».
Интервенты и белогвардейцы, планируя операции, не учитывали повстанческой борьбы рабочих и крестьян, все шире и шире развертывавшейся в тылу белых армий.
Белогвардейские войска наносили свой главный удар на север в заведомо политически неблагоприятном для них районе с враждебным населением. В ближайшем тылу белых оставался залитый кровью рабочих, но фактически не покоренный пролетарский Донбасс.
Несостоятельность июльской директивы Деникина выявилась очень скоро в тех ожесточенных боях, которые развернулись в начале июля на левом крыле и центральном участке советских войск Южного фронта. Здесь, на рубежах, отделявших центр Советской страны от ее окраинных районов, усталые, поредевшие армии Южного фронта вновь обрели устойчивость. Могучая поддержка, забота и помощь трудящихся центральных районов страны служили им надежной опорой. Сила сопротивления советских войск нарастала с каждым днем. Решающие успехи Красной Армии на востоке позволяли начать переброску части войск с Восточного на Южный фронт. Общее количество подкреплений, прибывших на Южный фронт в мае — июне 1919 года, достигало 70 тысяч человек.
Не менее интенсивно продолжался приток подкреплений и в июле. К середине июля, когда бои достигли особенного напряжения, соотношение сил на Южном фронте складывалось следующим образом: Красная Армия имела 171 600 штыков и сабель, а деникинцы — 151 500 штыков и сабель. У советских войск было больше орудий и пулеметов, но они уступали белым в бронепоездах, бронемашинах и авиации. Особенно значительное преимущество противник имел в коннице. Кроме того, у деникинцев было несколько английских танков.
Правое крыло Южного фронта составляла советская 14-я армия, насчитывавшая 53 тысячи штыков и сабель при 116 орудиях. Она растянулась на огромном пространстве в 640 километров от Херсона до Ракитного. Против нее действовали в основном войска «Добровольческой» армии численностью в 24 600 штыков и сабель при 67 орудиях. Часть войск 14-й армии была отвлечена борьбой в своем тылу против многочисленных кулацко-националистических банд, рассеянных на территории Украины.
На центральном участке фронта от Ракитного до Станового в полосе 170 километров располагалась 13-я армия. Эта армия была особенно сильно утомлена предшествовавшими длительными боями. Она имела 17 600 штыков и сабель при 84 орудиях. Ей противостояли также войска «Добровольческой» армии, немногим более 13 тысяч штыков и сабель при 48 орудиях.
Левее 13-й армии, тоже в центре фронта, между Становым и Новохоперском в полосе 220 километров действовала 8-я армия. Она насчитывала 25 тысяч штыков и сабель при 157 орудиях. Армия вела бои с частью сил «Добровольческой» и Донской армий белых, имея против себя 15 610 штыков и сабель при 67 орудиях.
От Новохоперска до Елани занимала фронт протяжением в 158 километров 9-я армия, в которой было 16 тысяч штыков и сабель при 52 орудиях. Она прикрывала важное направление на Ртищево — Пензу. Против нее действовали главные силы Донской армии численностью в 25 тысяч штыков и сабель при 53 орудиях.
От Елани до Камышина и южнее в полосе 145 километров действовала 10-я армия, которая вместе с 9-й армией составляла левое крыло Южного фронта. В 10-й армии насчитывалось 26 тысяч штыков и сабель при 132 орудиях. Против нее наступала Кавказская армия белых. Противник имел на этом участке 18 350 штыков и сабель при 68 орудиях. Остальные войска той и другой стороны находились в резерве.
Из группировки сил на Южном фронте видно, что свыше 60 процентов советских войск было сосредоточено в центре и на левом крыле. Здесь же находилось и до 70 процентов всех орудий. Деникинцы также направили основную массу своих войск, примерно 73 процента, против центра и левого крыла Южного фронта. Такая расстановка сил обусловила исключительное упорство и напряженность боев, разгоревшихся в июле на дальних подступах к Курску, Воронежу, Саратову. Советские войска, осуществляя активную оборону, накапливая силы для контрнаступления, часто переходили в контратаки, нанося белогвардейцам серьезные потери. Об исключительном упорстве советских войск свидетельствовало то, что враг на протяжении всего июля и первой половины августа вынужден был, по существу, топтаться на одном месте.
Ожесточенная борьба шла за каждый населенный пункт, каждую пядь земли. За первые двадцать дней июля Новый Оскол трижды переходил из рук в руки, Борисоглебск и Балашов — четыре раза, Новохоперск за полтора месяца боев — шесть раз. Сводки белогвардейского командования пестрели сообщениями об «ожесточенных боях» и «боях с переменным успехом». Ни на одном из участков фронта от Белгорода до Волги противник в июле не смог добиться решительного успеха, хотя и продвинулся в некоторых местах на несколько десятков километров вперед.
Стойкость и героизм воинов Красной Армии развеяли надежды белогвардейцев на то, что им сравнительно легко удастся разбить советские армии Южного фронта и по установленному Московской директивой» плану двигаться на Москву.
Расчеты белогвардейцев на то, что трудовое крестьянство центральных районов России не поддержит Советскую власть в трудную минуту, также не оправдались. Наоборот, перед лицом опасности, созданной для Советской республики наступлением деникинских войск, широкие массы крестьянства теснее сплачивались вокруг Советов, активнее стали поддерживать Красную Армию. Трудящееся крестьянство участвовало в оборонительных работах, давало войскам продовольствие, фураж, обслуживало гужевым транспортом, собирало для Красной Армии оружие. Крестьяне Бузулукского уезда, например, сдали в эти дни 1454 винтовки, пулемет, до 70 тысяч патронов, около 120 пудов ружейных гильз и другое военное имущество.