При успехе группы Селивачева «Добровольческая» армия оказалась бы изолированной не только от Донской и Кавказской армий, но и от основных тыловых баз. Это положило бы конец наступлению «Добровольческой» армии на Украине и создало бы условия для дальнейшего продвижения группы Селивачева и войск 14-й армии через Донбасс на Таганрог, Ростов-на-Дону. Предполагалось, что группа Селивачева начнет наступление первой в начале августа и заставит противника оттянуть часть сил с левого крыла Южного фронта, что облегчит Особой группе Шорина нанесение главного удара. Планом предусматривался разрыв общего фронта противника не только на стыке «Добровольческой» и Донской армий, но и между Донской и Кавказской армиями.
Центральный Комитет партии и Совет Обороны, придавая важное значение готовившемуся контрнаступлению, оказывали большую помощь Реввоенсоветам фронта и армий. В. И. Ленин лично следил за подготовкой контрнаступления. Он торопил с переброской резервов и подкреплений на Южный фронт, разъяснял всю важность контрнаступления.
Вот только некоторые примеры, свидетельствующие о том, какое большое внимание уделял В. И. Ленин осуществлению одобренного ЦК РКП(б) июльского плана борьбы с Деникиным. Выяснив, что не все войска Южного фронта обеспечены одеждой и обувью, В. И. Ленин посылает 8 августа от имени Совета Обороны следующую телеграмму начальнику снабжения Южного фронта: «В течение июля Вам было послано значительное количество обмундирования и обуви. Несмотря на это, во всех армиях Южфронта некоторые части разуты и раздеты.
Предлагаю под угрозой строжайшей личной ответственности принять решительные меры к немедленному распределению полученного между нуждающимися частями» [289].
Предвидя возможность продвижения деникинцев в глубь Центральной России, В. И. Ленин еще в июне от имени Совета Обороны обязал губернские и уездные исполкомы Советов Воронежской, Тамбовской, Саратовской и других прифронтовых губерний привлечь население и подводы для работ по укреплению позиций, производимых военно-полевыми строительствами. В. И. Ленин предупреждал об ответственности губисполкомов за проведение указанных мероприятий и требовал, чтобы исполкомы выделили ответственных лиц.
В. И. Ленин приветствовал и поддерживал инициативу рабочих в увеличении производства оружия и боеприпасов. В телеграмме тульскому съезду металлистов 11 июля он писал:
«Приветствую от всей души решение тульского съезда металлистов удесятерить выработку оружия и прочее. Прошу сообщать мне ежемесячно, почтой или с оказией, какие именно фактические успехи по всем вашим решениям достигаются» [290].
Когда в августе противник усилил наступление на Украине, В. И. Ленин проверил, как идет подготовка войск к контрнаступлению. Выяснив, что переход в наступление группы Селивачева задерживается, В. И. Ленин 10 августа писал заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому:
«Опоздание наступления в Воронежском направлении (с 1 августа по 10!!!) чудовищно. Успехи Деникина громадны.
В чем дело? Сокольников (член Реввоенсовета Южного фронта. — Ред.) говорил, что там (под Воронежем) у нас в 4 раза больше сил. В чем же дело? Как могли мы так прозевать? Скажите главкому, что так нельзя. Надо обратить внимание серьезно.
Не послать ли в Реввоенсовет Южного фронта такую телеграмму:
Совершенно недопустимо опаздывать с наступлением, ибо это опоздание всю Украину отдаст Деникину и нас погубит. Вы отвечаете за каждый лишний день и даже час проволочки с наступлением. Сообщите тотчас Ваши объяснения и срок, когда наконец начинаете решительное наступление» [291].
13 августа Б. И. Ленин обратился с телеграммой в Реввоенсовет Южного фронта, в которой потребовал дать подробнейший ответ, как идет подготовка к контрнаступлению и будет ли оно начато в установленный срок:
«Сообщите немедленно, достаточно ли энергично идет перегруппировка и сосредоточение, приняты ли все необходимые меры к ускорению. Произойдет ли операция в срок или будет промедление? Когда начинаете? В связи с положением Украины очень беспокоюсь» [292].
Контрнаступление затягивалось по ряду причин. Сказывалась неповоротливость органов военного ведомства в переброске пополнений и резервов на Южный фронт, в подвозе оружия, боеприпасов и продовольствия. Тяжело отражались разруха на транспорте, недостаток опытного командного состава.
Особенно отрицательно отзывалось на подготовке и проведении контрнаступления то, что Троцкий, будучи не согласен с планом контрнаступления, одобренным Центральным Комитетом, не только не принимал энергичных мер к его реализации, но, выезжая на Южный фронт, сеял среди высшего командного состава неуверенность в успехе контрнаступления.
Естественно, что такое поведение Троцкого и его сторонников в Реввоенсовете Южного фронта сильно затрудняло подготовку и развертывание контрнаступления. Большой вред причиняли и поездки Троцкого по Южному фронту. Разъезжая в поездах и автомобилях по прифронтовому тылу, он беспрерывно вмешивался в дела командования, отдавал и тут же отменял бесчисленные приказы, что вносило дезорганизацию, мешало правильному руководству операциями и порождало в штабах армий Южного фронта суетню и неразбериху.
В ряде телеграмм Троцкий возражал против принятого ЦК партии плана. ЦК отверг все домогательства Троцкого. 6 сентября Политбюро, выразив удивление «по поводу новых попыток пересмотреть решенный основной стратегический план», дало указание твердо держаться принятого плана [293].
Противник, узнав через свою агентуру о подготовляемом советским командованием контрнаступлении, в свою очередь, делал все, чтобы сорвать его. Он сосредоточивал в местах возможного удара наиболее стойкие и маневренные части, главным образом конницу. За четыре дня до контрнаступления советских войск белогвардейское командование бросило конный корпус генерала Мамонтова в рейд по тылам советских армий Южного фронта. В корпусе Мамонтова, формировавшемся в районе станицы Урюпинской, насчитывалось в это время до 6 тысяч сабель и 3 тысяч штыков при 12 орудиях. Предполагалось направить в прорыв еще и корпус генерала Коновалова из Кавказской армии. Однако активные операции Красной Армии на левом крыле Южного фронта не позволили сделать этого.
10 августа конный корпус Мамонтова прорвал фронт на левом фланге 8-й армии в районе Новохоперска и, выйдя в тыл советских войск, двинулся на Тамбов — важный железнодорожный узел, через который шло снабжение Южного фронта; здесь же находилась база фронта.
Прорыв корпуса Мамонтова и его движение по тылам советских войск вынудило главное командование и командование Южного фронта потребовать от Шорина и Селивачева выделить часть войск для борьбы с рейдирующей конницей. Так, Шорин уже в первые дни контрнаступления должен был бросить из района Кирсанова против Мамонтова 66-ю стрелковую дивизию, составлявшую резерв Особой группы, а для прикрытия участка железной дороги Тамбов — Балашов направить кавалерийскую бригаду 36-й стрелковой дивизии из 9-й армии. Против конницы Мамонтова начали вводиться в действие местные формирования, а также части и соединения, перебрасываемые с Восточного фронта на Южный.
По указанию Центрального Комитета партийные организации центральных губерний выделили 10 процентов бойцов из частей особого назначения и направили их для укрепления войск, боровшихся с мамонтовцами и бандами на Украине, которые орудовали в тылу 12-й и 14-й армий.
Рейд Мамонтова оказал сильное влияние на подготовку и на само контрнаступление Южного фронта. Значительные силы, крайне необходимые для ударных групп и прежде всего для группы Шорина, отвлекались на борьбу с Мамонтовым. Это делалось по требованиям Троцкого и его единомышленника Лашевича, возглавлявшего специально созданную «Особую группу войск по борьбе с Мамонтовым». В то же время борьба с Мамонтовым была организована плохо. Несмотря на то, что против него были брошены крупные силы, мамонтовцы выходили из-под ударов и, действуя по тылам советских войск, жгли и разрушали склады, взрывали железнодорожные пути, разгоняли следовавшие на фронт пополнения, уничтожали средства связи, убивали коммунистов и советских работников.
Почти одновременно с прорывом Мамонтова деникинцы 12 августа направили в стык 13-й и 14-й армий 1-й армейский корпус под командованием генерала Кутепова и начали теснить части правого фланга 13-й армии к Курску, а левый фланг 14-й армии — к станции Ворожба.
Но все же Деникину не удалось сорвать контрнаступление советских войск. 14 августа начала наступление Особая группа Шорина: вначале 10-я армия с приданным ей Конным корпусом Буденного, а затем 9-я армия. 15 августа перешла в наступление группа Селивачева. Начавшееся контрнаступление сопровождалось упорными боями.
На фронте Особой группы вначале обозначился успех в полосе действий 10-й армии. Деникин впоследствии признавал, что удар группы Шорина и особенно 10-й армии поставил в крайне тяжелое положение Кавказскую армию. Он называл эти бои одними из самых тяжелых, какие вела за свою историю Кавказская армия.
«1 августа (14 августа. — Ред.), — писал в своих воспоминаниях Деникин, — 10-я армия Клюева с многочисленной конницей Буденного на западном крыле, поддержанная Волжской флотилией в составе до 20 вооруженных судов, обрушилась на Кавказскую армию. Ведя непрерывные тяжкие бои, под напором сильнейшего противника, в течение трех недель армия вынуждена была отходить на юг, отдав Камышин, и к 23-му (5 сентября. — Ред.) дошла до самого Царицына» [294].
28 августа Конный корпус Буденного в районе западнее станицы Островской разгромил казачью дивизию генерала Сутулова. В конце августа корпус во взаимодействии с частями 10-й армии нанес сильный удар по противнику в районе станций Себряково — Зеленовская и захватил четыре бронепоезда. Стрелковые дивизии 10-й армии, умело взаимодействуя с конницей, наносили тяжелые потери белым, заставляя их расходовать последние резервы.