Захват деникинцами Украины и отход на прежние позиции группы Селивачева коренным образом изменили в первой половине сентября обстановку на правом крыле и в центре Южного фронта. Инициатива в боевых действиях на важнейшем московском стратегическом направлении перешла в руки врага. Деникинцы, пользуясь ослаблением 13-й армии, готовились к прорыву фронта на ее участке и развитию наступления по линии Курск — Орел — Тула — Москва. Одновременно они расширяли операции на флангах: в сторону Воронежа, на участке 8-й армии, ив сторону Брянска, где вела бои 14-я армия.
12 сентября Деникин отдал новую директиву войскам о наступлении на Москву. Эта директива существенно отличалась от прежней — июльской. Идея одновременного наступления к центру страны всех армий — «Добровольческой», Донской и Кавказской — была теперь оставлена. Наступление на Москву должна была развивать лишь «Добровольческая» армия, усиленная конными корпусами Шкуро и Мамонтова. Донская армия должна была помогать этому наступлению. Кавказской армии предстояло сковывать своими действиями группировку советских войск на левом крыле Южного фронта.
Новый оперативный замысел белогвардейцев учитывал особенности расположения советских войск на юге: относительную малочисленность их в центре фронта и значительную плотность на левом его крыле. Деникин стремился полностью использовать благоприятную для него обстановку.
В новой директиве белогвардейцев отразилось также нарастание противоречий внутри деникинского лагеря. Многие рядовые казаки Дона не желали воевать за пределами своей области. Колебания усиливались и среди кубанского и терского казачества, которое с опаской поглядывало на порядки, заводившиеся деникинцами. Кроме того, Деникин должен был считаться с тем, что значительная часть его войск была отвлечена на подавление восстаний в тылу.
Наступать по всему фронту белогвардейцы теперь уже не могли, хотя деникинская директива и гласила о переходе в общее наступление по всему фронту «от Волги до румынской границы». Однако армии Деникина и, прежде всего, наиболее боеспособная из них — «Добровольческая», были еще достаточно сильны. Наступление деникинцев на московском направлении представляло большую опасность для Советского государства.
Английские, французские и американские империалисты в эти дни лихорадочно вооружали деникинские войска. В черноморских портах спешно разгружались транспорты с оружием и боеприпасами. На фронт прибывали один за другим эшелоны с танками, орудиями, снарядами. В захваченных деникинцами губерниях шли насильственные мобилизации крестьян в белую армию. Сформированные части немедленно посылались на фронт.
Одновременно империалисты Антанты продолжали вооружать армии Юденича и Колчака, которые собирались с силами для нового удара по Советской республике.
Буржуазия всего мира вновь ликовала. Капиталисты Донбасса назначили миллионный приз тому из белогвардейских полков, который первым ворвется на улицы «белокаменной Москвы». Весь мир, затаив дыхание, следил за развитием событий в России.
Белогвардейцы, поддерживаемые международной контрреволюцией, яростно теснили к северу утомленные и обескровленные боями советские войска. На всем центральном участке Южного фронта — от Курска до Воронежа — наступали отборные соединения «Добровольческой» армии: корпус Кутепова, конные корпуса Шкуро и Юзефовича. Им противостояли части 14-й армии, шестой месяц не выходившие из тяжелых боев, части 8-й и 13-й армий, проделавшие за месяц трехсоткилометровый боевой путь. Поредевшие советские армии с трудом сдерживали натиск врага.
События развивались с исключительной быстротой.
15 сентября отходившие 13-я и 8-я армии достигли рубежа, с которого они за месяц перед тем начали свое наступление на юг. Но закрепиться, здесь им уже не удалось. Наступление деникинских войск продолжалось. 19 сентября комбинированный удар конницы Шкуро с фронта и возвращавшегося из рейда корпуса Мамонтова с тыла поколебал оборону 8-й армии и принудил ее к дальнейшему отступлению на северо-восток. Фронт на стыке 8-й и 13-й армий оказался прорванным, и разрыв расширялся с каждым днем. 20 сентября противник, нанеся поражение частям 13-й армии, ворвался в Курск. Нависла угроза и над Воронежем.
Весь центральный участок Южного фронта, прикрывавший путь к Москве, был взломан противником. Овладев Курском, «Добровольческая» армия энергично развивала свой успех на брянском, орловском и елецком направлениях. Линия Орел — Брянск — Елец рассматривалась белогвардейцами как исходный рубеж для решающего наступления на Москву.
Части 14-й, 13-й и 8-й армий отходили с тяжелыми боями к северу. Разъединенный на отдельные боевые участки, Южный фронт находился в тяжелом состоянии.
Советская республика оказалась перед лицом новых тяжелых испытаний. Никогда еще враг не был так близок к жизненным центрам Советской страны, как теперь. Нужны были чрезвычайные усилия, чтобы остановить, а затем разбить врага, рвавшегося к Москве.
К осени 1919 года войска Деникина заняли огромную территорию. Они захватили большую часть Украины, Крым, Северный Кавказ, Донскую область, часть Курской, Орловской, Воронежской губернии и район Царицына. На всем этом пространстве при активном содействии империалистов Англии, Франции, США был установлен террористический режим военной диктатуры.
Деникинская военная диктатура являлась властью капиталистов и помещиков, господством воинствующей, оголтелой реакции. Ее целью была ликвидация всех завоеваний Октябрьской революции, восстановление старых, дореволюционных порядков.
Вокруг Деникина сплотились все контрреволюционные силы. Опорой его был блок антинародных партий — от черносотенцев и октябристов до эсеров и меньшевиков. Им помогали буржуазные националисты всех мастей и оттенков. Меньшевики и эсеры, верой и правдой служившие Деникину, своей «социалистической» ширмой прикрывали его черносотенно-погромную политику, проповедовали классовый мир в белогвардейском тылу. Осенью 1919 года, в самый опасный для Советской республики момент, меньшевики опубликовали обращение к рабочим Западной Европы с гнусной клеветой на Советскую власть. При активном содействии блока контрреволюционных партий Деникин восстанавливал в захваченных им районах административно-полицейский аппарат буржуазии и помещиков, сметенный Октябрьской социалистической революцией.
Вся власть на территории, контролируемой деникинцами, принадлежала военному диктатору и приставленным к нему миссиям и представительствам держав Антанты. Английским представителем при Деникине был генерал Хольман. Франция была представлена миссией во главе с генералом Манженом. При белогвардейской ставке находилась также специальная миссия США, возглавляемая адмиралом Мак-Келли.
С осени 1918 года при Деникине существовал совещательный орган — так называемое «особое совещание», призванное создавать видимость демократичности деникинского режима. Задачей «особого совещания» была разработка разного рода законопроектов. С санкции военного диктатора оно исполняло также некоторые правительственные функции. Большинство членов «особого совещания» составляли черносотенцы. «Левая» его часть была представлена наиболее реакционными лидерами кадетской партии.
Органы власти на местах создавались с таким расчетом, чтобы они могли быстро восстановить собственность иностранной и российской буржуазии и помещиков, подавить революционное движение трудящихся масс и национально-освободительную борьбу народов юга России.
В Кубанской, Донской и Терской областях власть осуществлялась белоказачьими «войсковыми правительствами» — органами военной диктатуры верхушки казачества: кулаков, помещиков, фабрикантов и генералов. Однако эти «правительства» под давлением народных масс нередко вынуждены были становиться в оппозицию к белогвардейскому правительству Деникина. Эти колебания порой усиливались стремлением верхов казачества Дона и Кубани сохранить автономность своих областей в составе воссоздававшейся Деникиным «единодержавной империи».
Неказачьи территории, захваченные белогвардейцами, были разделены на области, в состав которых входило по несколько губерний. Во главе области стоял военный начальник — так называемый «главноначальствующий», назначавшийся непосредственно Деникиным из наиболее близких ему генералов. В руках «главноначальствующих» находилась вся полнота военной, административной и судебной власти в области. В губерниях власть принадлежала губернаторам, облеченным неограниченными полномочиями. В уездах административно-полицейская власть сосредоточивалась в руках уездных начальников, назначавшихся губернатором. В деревне восстанавливалась царская волостная и сельская администрация.
Таким образом, система единоличной военной диктатуры, наиболее отвечавшая интересам интервентов и белогвардейцев, была последовательно проведена сверху донизу. Вся эта военно-полицейская машина, посредством которой деникинцы осуществляли свою антинародную политику, держалась исключительно на силе белогвардейской армии.
Были восстановлены дореволюционные судебные органы. В них назначались наиболее реакционные чиновники. Высшей судебной инстанцией служил сенат — копия царского «правительствующего сената». Но фактически деникинское «правосудие» олицетворялось военно-полевыми судами, узаконивавшими безудержный террор и зверства белогвардейцев.
Важным звеном деникинской администрации являлась «государственная стража» — военизированный орган для подавления сопротивления рабочих и крестьян, созданный по образцу царского жандармского корпуса. В 20 губернских, краевых и городских бригадах «государственной стражи», не считая железнодорожных, речных и других бригад, к сентябрю 1919 года насчитывалось около 80 тысяч человек. Это была внушительная тыловая армия, укомплектованная почти целиком из кулаков, сынков помещиков и буржуазии. Содержание «стражи» обходилось ежемесячно в 100 миллионов рублей.
Одной из главных опор деникинского режима была контрразведка — аппарат террора и шпионажа против трудящихся. В деникинской контрразведке обосновались самые темные, преступные элементы, державшие население под постоя