нным страхом расстрела, виселицы, насилий и ограблений. Весь юг страны, занятый армиями белогвардейцев, был усеян контрразведывательными отделами, снискавшими себе мрачную славу бесчисленными злодеяниями против народных масс.
Интервенты и белогвардейцы пытались упрочить свое господство также идеологическими средствами: погромно-черносотенной агитацией и пропагандой. На средства англо-американских и французских интервентов было создано так называемое «осведомительное агентство» (Осваг) — рупор самой разнузданной антисоветской пропаганды. В городах и селах деникинцами насаждались «осведомительно-агитационные» пункты. Попутно с черносотенной агитацией эти пункты занимались шпионажем, регулярно составляли донесения о положении на местах, дублируя контрразведку. Ложью, грязной клеветой на Советскую власть, различными провокациями деникинцы пытались отравить сознание рабочего класса и трудового крестьянства, сломить дух сопротивления, ослабить влияние Коммунистической партии на народ.
Представители Антанты и Деникин уделяли Освагу особое внимание, старались придать ему как можно больший вес и значение в глазах населения. В августе 1919 года на территории, захваченной белыми, действовали 232 пункта и подпункта Освага, куда входили и особые местные отделы пропаганды на Дону и Кубани.
Но несмотря на все усилия, белогвардейская пропаганда не имела успеха.
Генерал Лукомский впоследствии признавал, что белогвардейская пропаганда никакой пользы им не принесла. Не принесла пользы белогвардейцам и бешеная антисоветская агитация, которую вела реакционная часть духовенства. Подавляющее большинство верующих осуждало выступления черносотенно настроенных церковников. Призыв к «крестовому походу» против большевиков не получил поддержки в массах.
Народ судил о деникинцах не по их словам, а по делам. А жизнь беспощадно разоблачала антинародную, крепостническую суть деникинщины. Захватывая тот или иной район, белогвардейцы прежде всего восстанавливали помещичью и буржуазную собственность. Все фабрики и заводы, всю землю и другие средства производства деникинские власти возвращали иностранным и российским капиталистам и помещикам, следовавшим в обозе белых армий.
Неуверенные в прочности и долговечности деникинского режима, капиталисты и помещики хищнически грабили богатства юга Россия, разрушали его производительные силы, стремясь обеспечить себя «на всякий случай» солидными вкладами в лондонских и парижских банках.
В районах, занятых белогвардейцами, царила дикая спекулятивная вакханалия. Крупнейшие предприятия — железные дороги, шахты, рудники, заводы — закладывались и перезакладывались иностранным капиталистам, продавались каждому, кто мог предложить иностранную валюту. Многие предприниматели, не имея возможности быстро сбыть свое предприятие, распродавали его оборудование по частям. В Англию, Францию, Италию, США за бесценок вывозились хлеб, сырье, уголь.
М. И. Калинин, характеризуя поведение буржуазии при Деникине, говорил:
«Как пропившиеся старые помещики в 60 годах проматывали за границей крестьянские деньги, так они и теперь, эта буржуазная свора, проматывает русское достояние, раздает фабрики и заводы, дома и наделяет другие государства целыми лоскутами русской земли» [297].
За короткий срок своего хозяйничания интервенты и белогвардейцы вывели из строя почти всю промышленность юга.
В полный упадок пришли угольные шахты Донбасса. Большая часть крупных шахт была заброшена и подверглась затоплению. Около них стали возникать мелкие, примитивные шахты — «журавки», владельцы которых хищнически эксплуатировали недра. Добыча угля к 1 октября 1919 года сократилась на 80 процентов, антрацита — на 70 процентов, отправка угля по железным дорогам — на 80 процентов. Число рабочих, занятых в каменноугольной промышленности, уменьшилось в три раза.
В катастрофическом положении оказалась металлургия юга. Из 65 доменных печей действовали лишь две. Крупнейшие металлургические и металлообрабатывающие предприятия — Дружковский, Краматорский, Луганский и другие заводы — полностью прекратили работу. На других заводах действовали лишь силовые станции. Число рабочих в железорудной промышленности уменьшилось в 25 раз. Богатейший Криворожский железорудный бассейн, дававший в 1917 году три четверти всей добычи железной руды, превратился в мертвую пустыню.
В полуразрушенном состоянии находилась нефтедобывающая промышленность Грозного и Майкопа. Интервенты вывели из строя судостроительные заводы Николаева. Захирела легкая и пищевая промышленность: кожевенная, сахарная, табачная, винокуренная, соляная и т. д. Добыча соли в Бахмутском районе, на который приходилось 90 процентов производства каменной соли в России, почти прекратилась. Сахароварение сократилось в семь раз.
«Наш когда-то цветущий и шумный район, — констатировало правление Марьевских рудников в Екатеринославской губернии, — превратился ныне в рудничное кладбище; не видно дымящихся труб, не слышно часовых гудков; изредка только кое-где одиночный гудок напоминает о том, что есть еще пар в котлах; не видно рабочих, отправляющихся и возвращающихся густыми вереницами на смену. Все вымерло. Дороги и стежки поросли густым бурьяном, казармы заколочены, полуразрушены. В районе не осталось и десятой части рабочих… и только незначительная горсточка мыкается на местах, голодные и оборванные…» [298].
Так было всюду, где хозяйничали белогвардейцы и интервенты.
С большими перебоями работал транспорт. Несмотря на то, что на юге находились крупнейшие паровозостроительные и ремонтные заводы, подвижной состав не только не изготовлялся, но и не ремонтировался. Количество «больных» паровозов и вагонов катастрофически росло.
Разруха в промышленности, развал на транспорте, расцвет черного рынка и невиданный рост цен, как первое следствие восстановленной белогвардейцами «свободы торговли», — все это своей тяжестью ложилось на плечи трудящихся.
Рабочий класс на территории, занятой белогвардейцами, был фактически вне закона.
Массовые казни рабочих стали правилом. Только за первые дни своего господства в Одессе деникинцы повесили и расстреляли без суда и следствия три тысячи рабочих, в Харькове — свыше двух тысяч, в Гришино (Красноармейское) — около полутора тысяч. В день своего вступления в Екатеринослав белогвардейцы арестовали свыше тысячи рабочих, среди них много женщин и подростков, и на Александро-Невской площади расстреляли каждого третьего из арестованных. За первые четыре дня хозяйничания в городе белые убили более трех тысяч рабочих. На Константиновском и Краматорском заводах они расстреляли каждого десятого рабочего. В Майкопе белогвардейцы убили две с половиной тысячи рабочих. Деникинцы громили квартиры рабочих, насиловали женщин. На рабочие кварталы города была наложена контрибуция в миллион рублей.
За коммунистами белогвардейцы вели настоящую охоту. Контрразведчики подвергали их изуверским пыткам. В Енакиево белогвардейцам удалось схватить коммунистов Воротилова и Власова. Взбешенные их стойкостью при допросах, контрразведчики переломали своим жертвам руки и ноги, выбили зубы, отрезали уши. Оба коммуниста погибли мученической смертью, не выдав своих товарищей. Таких фактов было тысячи.
В своей лютой ненависти к рабочим наиболее оголтелые белогвардейцы договаривались даже до того, что следует уничтожить большую часть кадровых российских пролетариев и заменить их более «послушными» иностранными рабочими.
«Если рабочие не сумеют найти в себе нравственных сил для самообуздания, придется создать новые рабочие кадры, быть может, даже ввозить рабочих из-за границы» [299], — писала осенью 1919 года черносотенно-кадетская газета «Свободная речь».
Рабочие под игом Деникина были лишены не только всяких политических прав, но и возможности предъявлять и отстаивать самые элементарные экономические требования. Белогвардейские власти одну за другой громили рабочие организации: профсоюзы, кооперативы, рабочие клубы, больничные кассы. Подпольная газета «Одесский коммунист» в сентябре 1919 года сообщала:
«почти во всех профсоюзах города зарегистрированы аресты и затем «пропажи» активных членов союза. Лишились своих помещений союзы строителей, печатников, домашних служащих и многие другие».
В Полтаве контрразведчики арестовали президиум совета профсоюзов, в Екатеринославе без суда расстреляли членов заводского комитета Брянского завода. Кровавые расправы с профсоюзным активом имели место и в Киеве, Кременчуге, Елизаветграде и других городах.
Жестоко карались «по законам военного времени» устройство рабочими собраний, стачек, организация без разрешения властей профессиональных союзов, издание газет. Рабочие находились под неослабным наблюдением контрразведки. Всем подозревавшимся в сочувствии Советской власти грозила смерть.
Капиталисты зверски эксплуатировали рабочих. Они отменили 8-часовой рабочий день, неуклонно снижали заработную плату. В ноябре 1919 года заработная плата чернорабочих в Лисичанском районе составляла девятую часть прожиточного минимума рабочей семьи и всего лишь 40 процентов стоимости продовольственного пайка, необходимого для поддержания жизненных сил одного человека. В Макеевском районе и в Александровске-Грушевском (Шахты) в октябре 1919 года мужчины получали только четвертую, а женщины — восьмую часть заработка, который они имели при Советской власти. Во многих местах предприниматели месяцами не выдавали рабочим ни денег, ни хлеба. Капиталисты тысячами выбрасывали на улицу «непокорных» рабочих. В сентябре 1919 года в Одессе было зарегистрировано 40 тысяч безработных. Огромное количество безработных было в Киеве, Екатеринославе, Харькове, Ростове-на-Дону и в других городах, захваченных белогвардейцами.
Чрезвычайно тяжелое положение трудящихся усугублялось неимоверной дороговизной, спекулятивной гонкой цен на товары первой необходимости. Трудящиеся хронически голодали. На почве голода росли эпидемические заболевания и прежде всего тиф, вызывавший огромную смертность среди трудящихся. На шахтах Юзовки (Сталино) из каждых 50 рабочих болело 29 человек, половина из которых умирала.