Из вражеских армий одна под командованием Виллеруа находилась во Фландрии, вторая под главенством Таллара — на верхнем Рейне между Мангеймом и Страсбургом. Объединенная армия баварцев и французов, которой руководили курфюрст Баварии Максимилиан и маршал Марсень, — между Ульмом и Дунаем. Она угрожающе продвигалась из Баварии в направлении Вены. Мальборо намеревался перебросить английскую часть своей армии, оставив позади себя голландцев, из Меца на Дунай, а затем нанести решительный удар по баварцам, младшему партнеру вражеской компании. Эта дальнобойная операция в точку, столь удаленную от его базы и от прямых интересов, которые Мальборо защищал на севере, была отчаянно дерзкой по любым стандартам, но еще более — по канонам осторожной стратегии его времени. Безопасность ее зиждилась на воздействии внезапности, нарушающем равновесие противника. Когда он пошел на юг по Рейну, казалось, что он нацелился на французские войска на этом театре военных действий, и, демонстративно занявшись приготовлениями к переправе через Рейн у Филипсбурга, Мальборо укрепил эту естественную иллюзию правды. Но, дойдя до Мангейма, когда его очевидным дальнейшим направлением должен был быть юго-запад, он повернул на юго-восток, исчез в долине Неккара, а затем по основанию треугольника Рейн — Дунай проследовал в сторону Ульма. Соединившись с маркграфом Баденским и принцем Евгением Савойским, он пошел дальше вместе с войсками первого, а второй отошел назад, чтобы удержать или, по крайней мере, задержать французские армии на Рейне, а Виллеруа запоздало последовал за Мальборо из Фландрии.
Но, хотя Мальборо оказался в тылу франко-баварской армии по отношению к Франции, он все еще был перед ее фронтом по отношению к Баварии. Такое положение его войск в сочетании с другими условиями не давало ему возможности использовать созданные им благоприятные стратегические преимущества. Одно из условий было обычным для того времени — отсутствие гибкости в тактической организации войск, что затрудняло завершение стратегического маневра. Британский командующий мог заманить противника к «воде», но не мог заставить его выпить ее — не мог заставить врага принять бой против его воли. Другим условием было то, что Мальборо должен был поочередно (через день) меняться главенством командования с осторожным маркграфом Баденским.
Враг обосновался на сильной позиции у Ульма на Дунае. Мальборо сначала думал отыскать неохраняемый проход дальше на восток, чтобы проникнуть в тыл противника, но скорее из риска, чем из-за задержки осторожного маркграфа выбрал свой день командования для успешного, хотя и дорого стоившего нападения на отряд противника, прикрывавший переправу у Донауверта. Однако главная армия благополучно отошла к Аугсбургу. Тогда Мальборо опустошил Баварию из стремления принудить ее курфюрста к миру либо принять бой в невыгодной позиции. Эта цель оказалась обесцененной еще одним условием того времени — поскольку войны велись правителями, а не народами, эти побочные неприятности оказали очень малое влияние на самого курфюрста Баварского. Так что у Таллара было время прийти с Рейна, но его приход был компенсирован прибытием Евгения Савойского, который избрал дерзкий маршрут, ускользнув под носом у Виллеруа, чтобы присоединиться к Мальборо. Затем Мальборо и Евгений (имея 48 тысяч) неожиданно пошли в атаку на объединенную армию Таллара, Марсеня и курфюрста (всего 47 тысяч) и, хотя полная внезапность достигнута не была, застали тех у Бленхейма (в нашей историографии — у Гохштедта (Хехштетта). — Ред.) в такой невыгодной диспозиции, что дали Мальборо (прежде всего Евгению Савойскому. — Ред.) возможность опрокинуть войска противника. Помимо поражения франко-баварской армии и поблекшего ореола «непобедимости» французского оружия, младший партнер Франции, Бавария, был вычеркнут из состава ее союзников. (Французы и баварцы при Хехштетте потеряли, по разным данным, от 5 до 12 тысяч убитыми и от 9 до 14 тысяч пленными. Победители потеряли около 5 тысяч убитыми — по большей части австрийцев Евгения Савойского, на которых легла основная тяжесть битвы. — Ред.)
Потом Мальборо вернулся во Фландрию, после чего французская армия отошла за свою новую оборонительную линию — от Антверпена до Намюра. В 1705 году он снова отвлек французскую армию в ложном направлении и, изменив направление, прорвался через слабый сектор только для того, чтобы лишиться победы из-за своих голландских «деревянных башмаков». В кампании следующего года Мальборо задумал еще более непрямое воздействие — соединиться с Евгением Савойским в Италии, но голландская «скромность» накрепко привязала его к Фландрии. Тем не менее внезапная вспышка активности Виллеруа, рискнувшего выйти за свои укрепленные позиции, позволила Мальборо, который не стал дожидаться отрядов своих союзников, перехватить французов до того, как они могли добраться до крепостей Меца. При Рамийи (в 1706 г.) блестящий тактический непрямой подход принес ему победу, которой он воспользовался, эффективно преследуя противника, и вся Фландрия и Брабант оказались у него в руках. В том же году война в Италии завершилась практически еще одним примером непрямых действий. На начальном этапе принц Евгений Савойский был вынужден отойти на восток до самого озера Гарда и далее в горы, в то время как его союзник, герцог Савойский, был осажден в Турине. Вместо того чтобы пробиваться вперед, Евгений перехитрил и ускользнул от противника, бросив свою базу на произвол судьбы, прошел с боями через Ломбардию и Пьемонт, а при Турине нанес решающее поражение численно превосходящему (45 тысяч против 36 тысяч), но морально подавленному неприятелю.
Приливная волна войны уже докатилась до французских границ, как северных, так и южных. Но в 1707 году отсутствие единства цели среди союзников дало Франции время собрать силы, а в следующем году она сосредоточила свои главные силы против Мальборо (и принца Евгения Савойского. — Ред.). Привязанные к Фландрии и значительно уступая в численности, он и Евгений «повторили в обратном направлении» Дунайскую операцию, перебросив армию Евгения с Рейна для соединения с Мальборо. Но сейчас французами командовал способный военачальник Вандом, и они перешли в наступление еще до прибытия Евгения. Вынудив Мальборо отступить к Лувену своей прямой угрозой, Вандом реализовал свою первую хитрость, неожиданно повернув на запад, чем отвоевал Гент, Брюгге и практически всю Фландрию к западу от Шельды без усилий. Но вместо того, чтобы отправиться навстречу на бой лицом к лицу, Мальборо (и Евгений Савойский. — Ред.) азартно и рискованно ударил в направлении на юго-запад, чтобы встать между ним и французской границей. При Ауденарде первоначальное преимущество, завоеванное стратегическим маневром, было развито тактическим успехом (11 июля 1708 г. французы потеряли 15 тысяч, из них 8 тысяч пленными (из 100 тысяч), союзники 3 тысячи из 105 тысяч. — Ред.).
Если бы Мальборо удалось осуществить свое желание начать быстрое наступление на Париж, война могла бы быть закончена. И в реальности Людовик XIV искал мира той зимой, предлагая условия, которые вполне удовлетворяли целям союзников, но те отвергли условия перемирия ради перспективы полного унижения французского короля. Так что эта война вспыхнула вновь в 1709 году. План Мальборо заключался в непрямом военном действии на ключевую политическую цель — его идея состояла в том, чтобы проскользнуть мимо вражеских войск, блокируя их крепости, и нацелиться на Париж. Но это было слишком дерзко даже для Евгения Савойского. Так что план был переделан, и в новом варианте исключалась прямая атака на траншейные позиции, прикрывающие границу между Дуэ и Бетюном, но вместо этого план был нацелен на то, чтобы захватить фланговые крепости Турне и Монс в качестве предварительного шага перед вторжением во Францию по дороге, проходящей восточнее укрепленной зоны. И опять Мальборо удалось ввести в заблуждение оппонентов. Его угроза прямой атаки на укрепленные позиции заставила противника отвести большую часть гарнизона Турне для их укрепления, и в ответ на это Мальборо развернулся и замкнул кольцо вокруг Турне. Но тем не менее эта крепость столь упрямо сопротивлялась, что это стоило ему двух месяцев задержки. Однако затем он обрушился на Монс и обложил его. Но французы достаточно быстро передислоцировались, чтобы блокировать Мальборо и Евгению Савойскому путь вперед и помешать дальнейшему развитию намеченного плана. Теперь Мальборо впервые сам занялся организацией прямого воздействия, проявляя меньшую мудрость, чем Кромвель перед Данбаром, и, хотя атака хорошо окопавшегося и подготовленного противника, удерживавшего «ворота» Мальплаке, закончилась победой, она стоила таких непропорциональных потерь, что маршал Виллар (тяжело раненный в этой битве), командующий французской армией, писал Людовику: «Если Господь дарует нам еще одно такое поражение, противники вашего величества будут уничтожены». (11 сентября 1709 г. при Мальплаке атаковавшие союзники (117 тысяч) под командованием Евгения Савойского и Мальборо потеряли 25–30 тысяч убитыми и ранеными. Французы (90 тысяч), потеряв 14 тысяч убитыми и ранеными, в полном порядке отступили. В результате в октябре пал Монс, которому они не смогли помочь. — Ред.) Его приговор содержал пророческую истину, потому что победа у Мальплаке стоила союзникам их надежд на победу в войне.
В 1710 году воцарилась тупиковая ситуация, когда Мальборо оказался, как в клетке, за решеткой укрепленных оборонительных сооружений, которые французы соорудили от Валансьена до моря, а его политические враги получили новый рычаг для ослабления его позиций у себя дома. Вскоре Мальборо отозвали на родину, чтобы встретить с позором (обвинен в растрате. — Ред.), и в 1712 году Англия покинула своих союзников, предоставив им возможность воевать без нее (подобное британцы делали много раз в своей истории. — Ред.). Австрийцы и голландцы под началом Евгения Савойского все еще какое-то время держались, и обе стороны в равной степени все более и более изматывались. Но в 1712 году Виллар совершил сложный маневр и в результате одержал недорогой ценой решающую победу над союзниками у Денена (18–24 июля 1712 г. армия Виллара (108 тысяч) нанесла поражение австро-голландской армии (122 тысяч) Евгения Савойского. Французы взяли Денен, потеряв 2 тысячи. В Денене погибло две трети его 12-тысячного гарнизона. —