Тем временем на участке основного удара наших частей бой только разгорался. Штурм высоты 269,8 затянулся, ценой огромных потерь пехотинцы 270-го и 335-го полков, поддерживаемые «тридцатьчетверками», медленно вгрызались во вражескую оборону на высоте. Несмотря на явное неравенство сил, немецкие пехотинцы обороняли позиции с не меньшим упорством, но все-таки медленно отступали.
В середине дня отброшенный противник при поддержке нескольких танков предпринял попытку контратаковать. Немцы пытались классической для них тактикой «коротких» контратак пехотных подразделений, поддержанных бронетехникой, восстановить положение, однако тщетно. Не помог даже бомбовый удар группы Ju-87, выполненный в шесть заходов непосредственно перед началом атаки.
Для парирования удара противника и удержания захваченных позиций в пекло боя был брошен последний советский тактический резерв на этом участке фронта — 170-й стрелковый полк 58-й стрелковой дивизии. Усиление нашей ударной группы на высоте 269,8 еще одним стрелковым полком возымело должный эффект — немецкая контратака была с огромными потерями у обеих сторон отбита, бой на время принял позиционный характер, превратившись в перестрелку.
Наспех подготовленные «тридцатьчетверки» в этом бою одна за другой выходили из строя из-за поломок изношенных за месяц активных действий агрегатов. От снарядов немецких противотанковых орудий и контратаковавших танков противника серьезно пострадали два Т-34. Случилось это при следующих обстоятельствах: в разгар боя за гребень высоты наши пехотинцы, попавшие под сильный огонь контратаковавшего противника, были вынуждены отойти на несколько десятков метров, оставив танки на нейтральной полосе без пехотного прикрытия. Воспользовавшись ситуацией, немецкие танки и противотанковая артиллерия огнем прямой наводкой поразили две бронированные цели, удачно вписавшиеся в перекрестие прицелов. На этом советский наступательный порыв иссяк, превратившись в позиционную перестрелку.
В 27-м танковом полку вермахта дела обстояли не лучше — готовы к бою были лишь несколько танков, которые только с большой натяжкой можно было называть исправными. Личный состав частей противника в неменьшей степени, чем в советских дивизиях, был измотан в непрерывных боях.
Но тем не менее более тактически гибкие и свободные от воли вышестоящего начальства немецкие генералы и лично командир — теперь уже исключительно формально считавшегося танковым — 40-го танкового корпуса генерал Георг Штумме осмелились на последнюю в этой схватке атаку по захвату гребня высоты 269,8. С немецкой педантичностью в штабах за несколько часов недлинной весенней ночи был разработан план атаки, практически поминутно согласованы действия с командирами штурмовой авиации, проработаны координаты целей, сигналы вызова и прекращения огня с артиллеристами корпуса всех уровней.
Образно выражаясь, к утру 23 апреля 1942 года именно противнику, а не нашим частям, удалось собрать разношерстные подразделения в кулак, пусть слабо сжатый, с окровавленными и переломанными пальцами, но все-таки пригодный для одного-единственного завершающего сражение удара.
Для стрелковых полков 58-й и 298-й советских дивизий утро 23 апреля началось с мощной артиллерийско-минометной подготовки и завершившего артналет авиаудара по их позициям примерно двадцати немецких пикирующих бомбардировщиков, «ювелирно» и безнаказанно отбомбившихся по их позициям. От мастерства бомбометания пилотов Люфтваффе напрямую зависела жизнь немецких пехотинцев, окопавшихся в обороне в 100–150 метрах от передовых ячеек советской пехоты.
После бомбардировки основная мощь огня артиллерии и минометов противника была перенесена в глубину и на фланги — то есть на позиции основательно потрепанных и практически небоеспособных 146-й и 290-й советских стрелковых дивизий у Фомино 1-го и в лесном массиве к юго-западу от высоты 269,8 соответственно. Сразу после переноса огня перешли в атаку остатки пехотных подразделений 10-й моторизованной дивизии и вся остававшаяся на ходу бронетехника противника, сведенные в ударную группу еще до рассвета.
Бойцы 58-й стрелковой дивизии за ночь не успели как следует окопаться и организовать устойчивую оборону, тем более что грунт на высоте 269,8 непохож на рыхлый песочек — это тяжелая белая глина вперемешку с камнями. Противотанковая артиллерия наших частей состояла всего из нескольких «сорокапяток», вручную в ходе боя и ночью подтащенных к передовой, наспех замаскированных и почти не окопанных.
Поэтому немецкая контратака имела успех — пехота в тесном взаимодействии с танками вытеснила наши подразделения с захваченных накануне позиций, гребень высоты в очередной раз оказался в руках врага. Однако 170, 270 и 335-й советские стрелковые полки смогли остановить атаку противника на скатах высоты, пехота 58-й стрелковой дивизии окопалась немногим более чем в ста метрах от гребня.
Вскоре после затухания боя на высоте 269,8 командующий 50-й армией с одобрения штаба Западного фронта отдал приказ о полном прекращении наступательных действий и переходе к обороне по всему фронту армии. Но большинство красноармейцев, участвовавших в лютых весенних боях, не смогли выполнить этот приказ командиров — они навсегда остались лежать в липком месиве из снега и земли, истерзанной железом и свинцом, усыпанной гильзами, обрывками шинелей, искореженным оружием и амуницией и еще многими тоннами «мусора войны». «Всюду убитые, убитые, куда ни кинешь взгляд, тут же в грязи ворочаются раненые. Особенно мне запомнился один из них, мимо которого я пробегал. Это был солдат лет пятидесяти, превратившийся в ком сплошной грязи, только покрасневшие глаза блестели да зубы белели на черном фоне»[49].
День 23 апреля стал завершающим оборотом маховика смерти, вращавшегося у Варшавского шоссе почти четыре месяца на максимальных оборотах.
Расстановка сил на левом крыле 50-й армии в конце апреля — начале мая 1942 г.
Начиная с 24 апреля отдельные части 19-й танковой дивизии противника начали выводиться из своего сектора обороны. Полностью моторизованное и отлично вооруженное подразделение, инструмент блицкрига, теперь уже мало походило на то, чем оно было всего несколько месяцев назад: дивизия оставалась танковой лишь на словах — от 228 танков, 22 июня 1941 года победоносно ворвавшихся на советскую территорию, после десяти месяцев ожесточенных боев в Белоруссии, на Смоленщине и в Подмосковье осталось количество, которое легко можно было сосчитать на пальцах рук. Ремонтные роты и взводы оказались заваленными поврежденной в бою бронетехникой. Часть танков нуждалась в долгосрочном ремонте, для их восстановления требовалось перебросить поврежденные машины на ремонтные базы 4-й армии либо группы армий «Центр». Наиболее сильно пострадавшие танки, эвакуированные с передовой, требовали или списания в безвозвратные потери, или же отправки на ремонт в Германию (у противника это также считалось безвозвратной потерей) — в этом случае возвращение машин в строй по крайней мере до лета 1942 года было нереальным. Два мотопехотных полка дивизии поредели до численности неполного батальона.
В ходе проведения археологических раскопок на местах сражений были обнаружены фрагменты двух Pz 38(t): детали первого танка были найдены непосредственно на гребне высоты 269,8; второго — примерно в километре западнее в долине ручья Святой Колодезь. Находит археологическое подтверждение и уничтожение немецкой противотанковой пушки РАК 38 в Фомино 1-м. Таким образом, можно утверждать, что наши части уничтожили у высоты 269,8 как минимум два легких танка противника и одно противотанковое орудие. И это только на участке фронта протяженностью немногим более километра; общее же количество техники и вооружения, безвозвратно потерянных немецкими частями в ходе четырехмесячного сражения у шоссе, больше во много раз.
Потери в людях немецких дивизий, противостоявших советскому наступлению на Вязьму с юга, также были немалыми. Так, например, в начале мая в 41-м моторизованном полку 10-й моторизованной дивизии, отводимом с позиций у Фомино, числилось всего 6 офицеров, 20 унтер-офицеров и 137 рядовых, остальные пехотинцы моторизованного полка к этому времени лежали либо на госпитальных койках, либо в могилах. Ненамного большей к началу мая была численность пехотных полков в 19-й танковой, 331-й, 31-й пехотных дивизиях противника.
После того как гребень и большая часть высоты 269,8 23 апреля во второй раз были утрачены советскими частями, наступление ударной группы 50-й армии, утопавшее в грязи, наконец, было прекращено. Части 4-го воздушно-десантного корпуса и опергруппы Белова также прекратили наступательные действия и, избегая ударов с флангов, отошли на несколько километров назад. С этого дня Ржевско-Вяземскую стратегическую наступательную операцию можно считать завершенной, города, давшие название операции, так и не удалось освободить от немцев — удержав ключевые позиции, они не позволили себя окружить.
Заключение
Результаты последнего месяца периодически ослабевавших, а после разгоравшихся с еще большей силой боев у Варшавского шоссе в районе Прасоловка — Фомино — Зайцева Гора оказались более чем скромными: понеся огромные потери, части 50-й армии так и не смогли до конца взломать немецкую оборону в указанном районе и соединиться с десантным корпусом Казанкина и частями опергруппы Белова, наступавшими навстречу. Внушительные танковые силы армии Болдина, которые после прорыва должны были стремительно продвинуться к Вязьме, полностью утратили боеспособность и выводились из первой линии. Потерявшие большую часть пехоты стрелковые дивизии также были более не способны к наступательным действиям и оставшимися силами закреплялись на достигнутых в ходе наступления рубежах.
49-я и 43-я армии Западного фронта также не продвинулись вперед и в 20-х числах апреля перешли к обороне. 43-я и восточная группа 33-й армии не смогли очистить пути снабжения за