А если кому из молодых чего непонятно, то для таких просто сказано – традиция, предками завещанная. И нечего тут прогресс проповедовать. Сказано ждать – значит ждать. Точка.
Так, добродушно посмеиваясь в пути над предстоящим другу испытанием верности, Жан добрался до виконтства Ри. Ожидал увидеть привычно мрачный замок, ощетинившийся бойницами крепостных стен, башен, куртин и прочих грозных изысков средневековой архитектуры. А неожиданно подъехал к совершенно мирному поместью. Богатому, утонченно красивому и ухоженному, но совершенно не приспособленному к обороне.
В центре поместья стоял окруженный изящной решетчатой оградой хозяйский дом. Большой, трехэтажный, украшенный лепниной, с большими застекленными окнами. Все здесь ненавязчиво, но уверенно показывало, что в этом мирном краю никогда не может произойти ничего похожего на недавние события в Безье.
На воротах встретил пожилой, сильно прихрамывающий слуга, вежливо спросивший, кем господин всадник является и зачем прибыл к господину виконту. Услышав ответ, лишь поклонился, открыл ворота и показал, куда господину Ажану следует проехать. Сам за ним не пошел, оставшись на месте.
Жан подъехал к указанной ему коновязи, привязал коня и повернулся к дому, из которого в этот момент вышла невысокая черноволосая девушка. Она подошла к гостю, подняла на него зеленые глаза, взяла за руку и сказала:
– Как долго тебя не было. Идем, нас папа ждет.
Жан оторопело смотрел на нее, поражаясь, в какую красавицу превратилась за эти три года его Прекрасная Дама – Сусанна. Она двинулась вперед, и его окатила волна давно забытого аромата, с которым никогда не сталкивался в этом мире – запаха чистого женского тела.
Ошалевший, он пошел за Сусанной, не замечая ничего вокруг. Нет, это не было порывом желания, охватившим его недавно с Николь. Это было ясное и конкретное осознание того, что рядом с ним сейчас находится единственная девушка, с которой он может быть счастлив в этом мире. Не то что обязательно будет, просто если не с ней, то ни с кем.
И так же точно он знал, что этого не произойдет никогда. Не может быть ничего общего у виконтессы с простолюдином, пусть и бывшим бароном. Она принадлежит высшему свету, который отринет ее, едва узнав о пусть даже не любовной, просто приятельской связи с изгоем.
Но вот они пришли. Открылась дверь комнаты. Просторной, светлой, но пропитанной непередаваемым запахом всех больниц всех миров. Напротив окна кровать, на которой лежит друг. Полевой маршал, виконт де Ри, в теле которого живет выходец из его мира, Иван Викентьев, чекист, погибший в феврале сорок пятого. Только вот тело… сдало оно крепко. Хреново виконт выглядел, одним словом.
– Здравствуй, Ваня.
– Здравствуй, Боря. Рад видеть, боялся не дождаться тебя.
– Ты написал, я приехал. Как по-другому?
– Хреновые у меня дела, дружище. Кажется, на этот раз всё, каюк. Достанет меня костлявая.
– Каюк не всегда конец, нам ли с тобой не знать. Но что случилось? Заболел? Так сам знаешь, здесь такие врачи – чудеса творят!
– Не в моем случае. Но об этом потом, помру в любом случае не сегодня, успеем обсудить. Сейчас о главном. О Сусанне.
– А с ней что не так?
– С ней все не так. За последние три года так или иначе погибли все виконты де Ри. После меня она останется последней, и защитника у нее нет. И нечего здесь утешательством заниматься! Мы профессионалы, черт возьми!
– Вань, ты что, охренел? А я тогда здесь зачем? Разумеется, я о ней как о родной дочери… да я за нее…
– Каким образом? Телохранителем заделаешься? Не смеши, от выстрела из-за угла никто не спасет, или я тебя плохо учил?
– Вижу, у тебя другое предложение.
– Женись на ней.
– Что?! – Жан оторопело уставился на друга, потом перевел взгляд на его дочь. Сусанна с растерянным лицом смотрела на него, на отца. На каком языке они говорят? Что вообще происходит?
«Слава богу, – подумал Жан, – девушка не поняла дикого предложения отца. Или он умом тронулся? Не похоже. Тогда откуда этот бред?»
– Ваня, я что, должен объяснять очевидные вещи? Алё, мы не в Союзе, здесь сословия никто не отменял! Да плевать на сословия, ты о дочери подумал? Ты на рожу мою посмотри – от нее дети иногда шарахаются! Вот как ей сейчас сказать: «Знакомься, твой жених, вперед, родная, не пугайся его, а давай-ка строевым шагом под венец»?! Ты уж определись: или ты коммунист, или феодал.
– А ты мне политинформации не читай! – начал заводиться отец, даже сел на кровати. – Я их без тебя наслушался. И из ума не выжил, не надейся! Это все не сейчас придумано, и даже не вчера. Вот, читай. Я уже брачный договор подготовил. А о Сусанне не беспокойся, эта коза себя только твоей женой видит. Три года я из нее эту дурь выбить пытался. В переносном, разумеется, смысле, – поспешил он уточнить, увидев, как нахмурился собеседник. – А потом, когда все вот так… решил, что оно и к лучшему. Если ты, конечно, изволишь согласиться.
Обалдевший Жан взял в руки договор. Точнее, два, которые отличались данными жениха. В одном говорилось просто о Жане Ажане, во втором уточнялось, что он еще и бывший барон де Безье.
– Один договор для вас, другой – для общества. А уж там кто этот Ажан, откуда и зачем – пусть думают как хотят. Его и подписывать не надо, просто покажем кое-кому, пусть земля слухами полнится – в их тумане прятаться легче.
– Да черт с ними, с фамилиями. Ты дальше что написал? Все имущество жены переходит в собственность мужа! Нет, надо срочно к Транкавелю, или кто здесь лучший мозгоправ? Я не понял – это ты меня за святого держишь или ее ненавидишь? Вот так запросто лишить всего собственную дочь! Отдав на откуп считай что нищему быдлу! Да такое ни один священник не утвердит. И я не подпишу!
Де Ри обессиленно откинулся на подушки. Несколько минут просто лежал, собираясь с оставшимися силами. Потом заговорил уже уставшим голосом:
– Подпишешь. Потому что иначе, боюсь, долго она не проживет. Не просто так наш род исчезает – кому-то это очень надо. А до тебя поди доберись. Пока подходы искать будут, ты, бог даст, сам супостата найдешь. Да и толку тебя убивать – ты же в завещании не Сусанну, кого другого указать можешь. Так что с носом злодеи останутся, только себя выдадут, так-то. И священник имеется, который готов вас обвенчать. Так что, согласен?
Жан опустил голову, обхватил ее руками. Всякого он ожидал от этой встречи, но такого?! С другой стороны, Иван прав, череда смертей не может быть случайностью, а времени разбираться с ними нет – местная медицина, даже магическая, очевидно, бессильна. Есть мысли, есть над чем поработать, но друга, похоже, уже не спасти. Тогда главным становится спасение Сусанны, а с остальным позже разберемся. Вот только девушка… Да, они были друзьями, да, играли в Прекрасную Даму и Верного рыцаря, так она же тогда девчонкой была. Так по меркам прежнего мира она и сейчас девчонка. Пятнадцать лет – шутка? За ее совращение срок полагался, и не маленький! Здесь, конечно, такие браки – норма, вон баронесса де Безье как раз в таком возрасте замуж и вышла, прекрасная семья получилась. Но он-то не отсюда! Вот как ее… да она и целоваться не умеет… Идиот! Нашел о чем думать! Или вообще думать разучился? А, ладно, пусть все идет как идет.
Он взглянул на Сусанну.
Та по-прежнему смотрела на мужчин растерянным взглядом. Люди, о которых, как ей казалось, она знала все, вдруг разговаривают на каком-то невероятном языке. Как девушка образованная, она знала и кастильский, и островной, а те, что не знала, легко определяла по музыке речи. Но этот не был похож ни на что. Они же на нем спорить, даже ругаться умудрялись. И ведь ясно, что говорят о ней! Это очевидно, а потому вдвойне обидно. Что она, вещь какая, в самом-то деле?
– Сусанна, извини, – перешел на галльский Жан, – но… понимаешь… я сейчас… в общем, я твоей руки попросил. Ты согласна?
Сердце, как в давней молодости, ушло в пятки. Он искренне надеялся услышать отказ и так же искренне его боялся. Если «нет» – всё. Эту жизнь придется куковать холостяком, перебиваясь обществом случайных и не слишком привередливых дам.
– Да, – просто ответила девушка и повернулась к отцу. – Папа, надеюсь, ты дал согласие?
– Разумеется, родная. И даже за священником послал. Ты уж извини старика, но венчание будет сегодня. Без гостей, застолья и прочего, что так нравится невестам.
– Папа, не смеши! Мы живем в просвещенное время! Ты всерьез полагаешь, что мне так важно насмотреться на упившихся до полусмерти гостей, которым наутро следует продемонстрировать кровь на простыне? Вот уж без этого веселья я обойдусь совершенно точно! Жан, а ты? Ой, а тебя благословят?
– Так получилось, что я старший мужчина в роду, – Жан тяжело вздохнул. – Мне благословение не требуется.
Вечером в имение приехали священник и нотариус. До поздней ночи они что-то обсуждали с де Ри, из комнаты которого слышалось то деловое бурчание, то крики, но о чем именно говорили уважаемые господа, понять было решительно невозможно. Но, видимо, в конце концов все вопросы были сняты. Брачные договоры и документы об автоматическом переходе права собственности на виконтство в случае смерти нынешнего владельца были подписаны.
Венчание прошло днем в поместной церкви. На церемонии присутствовало несколько слуг и сам де Ри, которого принесли на носилках, украшенных лентами и цветами. Невеста в неимоверно дорогом белоснежном платье и таком же белоснежном, украшенном жемчугами атуре с вуалью. На женихе шикарный золотистый костюм, предоставленный заботливым тестем. Робкие попытки Жана отказаться были прерваны категорическим требованием не портить Сусанне самый главный день в ее жизни.
Да, не было моря гостей, но священник сделал все возможное, чтобы подчеркнуть значимость и красоту древнего обряда. Украшенный изумительными витражами храм, могучий орган и прекрасный детский хор, море неизвестно откуда взявшихся цветов – здесь было все лучшее, что должно быть на свадьбе дочери знатного вельможи.