– Вот он истинный потомок Первого змея, тот тоже любил торговаться. Отпущу, так как после того, как мы получим тиэрца, их болтовня уже не будет иметь никакого значения, даже если они будут убедительны. Итак? – спросил он.
Вместо ответа я протянула руку, и он положил мне на ладонь мешочек.
– Тебе туда, – магистр Олетьен указал мне на тот самый камень, около которого разговаривал с женщиной. И добавил: – Тик-так-тик-так… – А потом вдруг швырнул мне что-то, словно дворовый мальчишка, что кидает в толпу мертвую крысу, чтобы услышать, как завизжат девчонки. Я поймала круглый предмет, который лег в ладонь, как родной. Поймала скорее от неожиданности, чем от природной ловкости, и к своей чести не завизжала. На моей ладони лежал теплый круг отцовских часов. Тех самых, что я оставила в своей комнате. Девы, а я еще возмущалась, что мою почту читают. Интересно, а часовых у дверей спальни по ночам не выставляли? Если так, то они были очень разочарованы, так как Ивидель Астер, несмотря на совершенные грехи, почивала сном праведницы. И в одиночестве.
Я была не готова куда-то идти. Я была не готова увидеть то, что творилось за стенами уцелевшего зала Отречения. Только меня не спрашивали, меня будто вытолкнули под свет угасающего дня. Вытолкнули не руками, а словами. Вытолкнули поставленным ультиматумом и часами, что висели у пояса и неумолимо отсчитывали минуты.
В вестибюле отсутствовала дверь, а ступени крыльца разрушились. Много чего оказалось разрушенным, и речь не только о зданиях. Я вышла наружу и не сдержала пораженного крика. Он одинокой птицей полетел над пустынным Академикумом. Тонкий, жалкий и испуганный.
Над развалинами жилых корпусов жриц все еще стояла пыль. Там, где над ними обычно возвышались библиотечные башни, больше ничего не было, лишь сереющее небо. Бедный мистер Кон, он так переживал, когда рухнула первая башня, и вот, едва разобрали завал, упали и остальные. Я надеялась, что библиотекаря внутри не было, и одновременно с этим понимала, как призрачна эта надежда.
Сделав несколько шагов, я замерла, глядя на кружащуюся над обломками пыль. Солнце казалось тусклой монеткой, что скоро свалится за горизонт, словно в кошель бедняка. Если бы я увидела это сразу, если бы я очнулась там, около оружейной… Картинки из кошмарного сна с железной кошкой снова замелькали перед глазами. А сна ли? Если бы я очнулась там, что было бы тогда? Тогда вряд ли кто-то смог бы отправить меня куда-либо. Я бы сидела, как Алисия, и тихо хныкала в коленки, а может, и не тихо. Собственно, меня так и подмывало заняться этим прямо сейчас.
Я развернулась, просто чтобы не видеть этого разрушения, под ноги попало что-то непривычно мягкое, что-то неправильное. Опустила взгляд и… Забыла, как дышать. Из-под кучи щебня виднелась серая от пыли человеческая ладонь. Самая обычная, ничем не примечательная, без всяких украшений, узкая, принадлежащая скорее девушке или ребенку. Я отпрыгнула в сторону, чувствуя, как по щекам потекли слезы. Никогда, ни до, ни после всего случившегося, я не видела ничего ужаснее, ничего, что запомнилось бы мне столь ярко.
– С вами все в порядке, леди? – услышала я голос, подняла голову и встретилась с усталым взглядом карих глаз незнакомого рыцаря.
– Нет, – совершенно искренне ответила я.
И рыцарь кивнул. Он и не ожидал иного. Мы все были не в порядке. Лицо молодого человека, словно морщины, разрисовали потеки крови. Они спускались от носа, огибали губы и стекали к подбородку. Он был молод, но усталость и растерянность, которые без труда читались лице, состарили его сразу на десяток лет.
– Нет, – повторила я.
– Выжившие собираются у главного здания Ордена, оно практически не пострадало… Леди! – крикнул он, но я уже торопливо взбиралась на груду обломков, бывших еще недавно одним из учебных корпусов. Он кричал что-то еще, но я не слушала. Весь мир для меня сосредоточился в одном слове: «выжившие». Между тем словом, что я сама произносила в зале Отречения, и тем, что услышала от рыцаря, была слишком большая разница. Слишком разные декорации.
Я едва не упала, спускаясь с другой стороны, когда камушки посыпалась из-под ног.
Выжившие…
Крис, Гэли, Мэрдок, Цецилия, Кларисса, даже Дженнет… Кто угодно…
Кто-то должен был выжить. Мэри же выжила. Мэри и я.
Крис… Пожалуйста, Девы, пусть это будет мой рыцарь.
Я торопливо шептала молитвы и тут же стыдилась их. Я просила спасти одного и приходила в ужас от просьб.
Здание почты обрушилось лишь с торца, став похожим на сплюснутый с одного конца овин. Дирижабль лежал на боку, шар с тихим шипением сдувался. Пахло газом и пылью. По второму каменному пирсу прошла широкая трещина. Третий казался совершенно целым.
Я увидела оружейную. То, что от нее осталось. Только одна стена. Всего одна. Я вскрикнула, когда уловила движение, увидела фигуру и бросилась бежать быстрее, чтобы через минуту остановиться, словно налетев на стену.
Это был не Крис, и даже не железная кошка, хотя на минуту зрение сыграло со мной злую шутку, а сердце замерло, но… Фигура шевельнулась, и я поняла, что это Гэли. Поняла и почти возненавидела себя за испытанное разочарование.
– Гэли! – выкрикнула я, и подруга обернулась. Ее лицо казалось серым, словно выточенным из камня. Она сидела прямо на обломках и казалась скорбным памятником самой себе.
– И… Иви, – не с первого раза удалось произнести девушке, когда я остановилась всего в нескольких шагах.
– Гэли… А где…
– Академикум упал. – Она отвела взгляд.
– Да, – ответила я. А что еще можно было ответить?
– Остров упал, – растерянно повторила подруга, словно не веря в свои слова.
– Гэли. – Я легонько коснулась ее руки, но подруга упорно продолжала смотреть куда-то вниз.
– Что нам теперь делать? – едва слышно спросила она, поднимая голову.
– Гэли, – я наклонилась, – где остальные? Где Крис? Цецилия? Мэрдок? Где герцогиня?
– Не… не знаю. Я никого… – Она снова посмотрела куда-то вниз. – Я пришла в себя, а рядом… рядом… – И Гэли… нет, не разрыдалась, она замолчала. Это-то и испугало меня куда сильнее ее слез, ставших уже привычными. Кто был рядом, когда она очнулась?
Проследив за ее взглядом, я поняла, куда она смотрит. Поняла, что там, среди обломков, кто-то лежит. Дышать стало трудно, словно воздух вокруг превратился в мутную воду, в которой так легко утонуть.
Я с трудом выпрямилась, боясь, что ноги могут подвести, но зная, что все равно должна посмотреть, должна узнать, кто больше никогда не поднимется после падения Академикума. Я обошла подругу. Всего несколько шагов. Тихих, почти неслышных. И увидела… Сперва я заметила край серого платья, потом руку, а потом выбившийся из прически локон. Из прически, которая всегда была идеальной. Кларисса Омули Тилон никогда не позволяла себе небрежность. При жизни не позволяла, а в смерти… Смерть уравнивает всех, и учителей, и учеников. А камню, что лежал на ее груди, тоже было все равно, на кого падать.
Совсем рядом с тонкой кистью ветер трепал присыпанную пылью газету. Знакомый выпуск Эрнестальского вестника, знакомые заголовки:
«Мэр выразил надежду…»
«Цены на жилье снова…»
«Огневолосую леди снова видели…»
Словно напоминание о другой жизни, которая когда-то у меня была.
– Когда я открыла глаза, она лежала рядом со мной. Только она и никого больше! – выкрикнула Гэли. – Никого больше. Никого! Я подумала, что тоже умерла. Наверное, так было бы лучше.
– Не говори так, – попросила я, отвернулась, а потом посмотрела на тело снова. Показалось, или рядом с краем платья в пыли виднелся отпечаток звериной лапы, а рядом с ним торчал эфес моей рапиры.
– И что нам теперь делать? – спросила она так, словно я всегда знала ответы на все вопросы.
Меня так и подмывало крикнуть: «Не знаю!». Так и подмывало разреветься
Но я не могла себе этого позволить. Не сейчас. Возможно, потом. Если у нас будет это «потом». Я снова посмотрела на мою бывшую гувернантку, стиснула зубы, наклонилась и вытащила из-под камней черную рапиру.
– Нам… – Я прикрепила оружие к поясу, коснулась пояса и ощутила под пальцами металлическое тепло отцовского брегета.
Это прикосновение заставило меня отодвинуть то, что сейчас происходило, на задний план, заставило выпрямиться, заставило вспомнить, что жертв может быть куда больше, особенно, если я не выполню задание в срок. Тик-так, тик-так. Мэри, Алисия, мистер Тилон… Богини, он наверняка еще не знает, что стал вдовцом. По крайней мере, я не могла представить себе никого, кто бы так разговаривал с демоном, зная, что жена лежит мертвая всего в сотне шагов.
– Нам нужно найти пришельца с Тиэры.
Я ожидала, что она вскочит, ожидала, что она пораженно воскликнет: «Опять?» и откажется делать что-либо. Но вместо этого Гэли просто кивнула, словно я предложила ей пунша, а потом медленно поднялась, держась за бок.
– Мы найдем его, – проговорила она с неожиданной злостью. – Найдем того, по чьей вине упал Академикум, а потом я познакомлю его с силой ветра. Он узнает, каково это – падать, – пообещала подруга.
– Ты ранена? – Я подхватила ее под руку и бросила последний взгляд на свою бывшую гувернантку. А с этой стороны след лапы больше походил на отпечаток ладони. Девы, я, кажется, схожу с ума.
– Нет. – Она дышала так, словно пробежала всю торговую улицу без остановки. – Просто бок болит, тот самый, куда меня ударили в Льеже. Болит, когда устаю или потянусь за чем-нибудь. Или когда… – Она замолчала.
«Или когда падает Академикум», – мысленно закончила я за нее, а вслух спросила:
– Идти можешь?
– Наверное. – Она несколько раз вздохнула и сделала пару шагов. – Могу.
Молодой рыцарь, от которого я столь поспешно убежала, не соврал. Выжившие собирались у уцелевшего корпуса Ордена. Не сказать, что их было много, но они были. И это главное. Маги, жрицы, рыцари, один поваренок и даже секретарь совета Академикума миссис Вилмен, которой помогал идти магистр Дронне.