«Они близко», – сказал Крис и оказался прав.
Чего ни он, ни я, да и никто другой не мог предположить, это что мы окажемся в зале. В самом большом зале, который мне доводилось видеть. Он был даже больше церемониального помещения ратуши Сиоли, больше, чем бальный зал в Кленовом саду, больше, чем зал отрезания от силы жриц, и даже больше, чем каретный двор Льежа. Он был настолько велик, что его стены и потолок продолжали тонуть в темноте, несмотря на огонь факелов.
Я увидела вздымающиеся ввысь колонны и мужчину в черном пальто. Он шел к нам легкой походкой человека, не обремененного проблемами. Невысокий, но широкоплечий. Я бы даже сказала, основательный, пусть эта основательность не вязалась с простоватым лицом. Барон Эсток, глава промышленной палаты, первый советник Князя, отец Алисии. Той самой ученицы, что огрела Магистра Виттерна в ангаре. Тот самый, что стал первым советником князя после гибели предыдущего на дирижабле десять лет назад в Эрнестали.
Что он здесь делает? Приехал присоветовать князю что-то полезное в трудные времена?
– Может быть, нам всем просто немного притормозить? – спросил он голосом доброго дядюшки. Хорошо спросил, так и хотелось кивнуть в ответ. – Остановиться, пока не натворили еще больших бед? – Он переложил факел из одной руки в другую и грустно улыбнулся, совсем как нянька Туйма, когда застала меня за вылизыванием банки из-под меда. – Разве вам мало того, что уже произошло? – Я подняла взгляд на Криса и поразилась выражению несвойственной ему брезгливости, словно рыцарь смотрел на калеку на паперти, что надеется выпросить медяк, демонстрируя неприглядную культю. – Молодые люди запутались, им нужна помощь целителей, поесть и отдохнуть, в конце концов.
– Будь ваша воля, я бы уже давно отправился на отдых, – сказал Кристофер. – Вечный.
– Молодое поколение понятия не имеет о хороших манерах, – с легкой грустью попенял барон Эсток, останавливаясь в нескольких шагах от Оуэна.
Я оперлась руками о пол. Кожу кольнули обломки, под камешками и пылью виднелся голубой в желтых прожилках мрамор. Сейчас подобный не купишь ни за какие деньги, так как карьер по добыче «солнечного мрамора» остался на Тиэре. А это значит, что этот зал был построен до образования разлома. Не знаю, за сколько «до», но уходящие к потолку колонны уже успели потрескаться. А ведь уверяли, что этот камень вечен. Одни жулики кругом, как говаривала маменька. Вон чуть дальше на голубом мраморе пола видны какие-то выбоины странной формы, словно кривые солнышки с толстыми лучиками. А если присмотреться, то рядом с колонами небесный цвет камня резко темнел, а ко второму ряду колонн возвращал свой легендарный голубой цвет. Казалось, что кто-то взял кисточку с черной краской и провел ломаную линию через весь зал.
Я поняла, что малодушно предпочитаю разглядывать что угодно, только не смотреть на демонов, только не видеть отблесков огня в их глазах. Это был даже не страх, это была беспомощность, и я очень не хотела, чтобы они ее увидели. Взгляд зацепился за что-то. Я присмотрелась, у первого ряда колонн лежал потускневший обруч. Верховный символ власти, которому место на княжеском челе, а не на пыльном полу.
– Что вы тут делаете? – резко спросила герцогиня, поднимаясь на ноги.
Мисс Ильяна торопливо стаскивала каменные обломки с куртки Альберта. Один из камней был достаточно большим, чтобы сломать кузену пару ребер, и магессе пришлось напрячься, чтобы сдвинуть обломок. Было в этом что-то неправильное…
– Исполняю свой долг, в отличие от Трида, – в добродушном голосе советника послышался металл. Барон Эсток был кем угодно, только не добряком, за которого его принимали. – Похоже, жижеет герцогская кровь.
– И в чем ваш долг? – спросил Кристофер. – Служить тьме?
– Служить первому роду. Просто служить, – не стал юлить советник, а лишь разыграл искренне удивление: – Вы и меня в чем-то подозреваете?
– Отнюдь, – скопировал его тон Оуэн, – насчет вас я полностью уверен.
Мой взгляд то и дело возвращался к брошенному обручу. А ведь когда я увидела князя около первого гнезда Астеров, то узнала не сразу. Узнала по рукояти легендарного меча. Узнала только по символу власти и никак иначе. А если бы при нем не было оружия? А если бы известный на всю Аэру меч валялся здесь в пыли, так же, как и обруч?
Я ощутила резкое покалывание в пояснице и поняла, что ноги онемели полностью. Короста уже начала свое победоносное восхождение по позвоночнику. На миг стало трудно дышать, а перед глазами потемнело. Неужели все? Я умру на мраморном полу, слушая перепалку с демонами? Нет, не хочу.
Я заставила себя открыть глаза, поднять голову и посмотреть на изуродованное лицо Йена Виттерна. Почему он никогда не носил маску?
– И где же тот, кому вы служите? – спросила Гэли, тревожно оглядываясь.
В голове зашумело, так и хотелось лечь на каменный пол, закрыть глаза и больше не подниматься. Но вопреки всему я продолжала сидеть. Мысли в голове звенели, словно колокольчики, наподобие тех, которыми маменька вызывала Аньес, нашу беглянку с Верхних островов. В Зимнем море много островов, в том числе и Проклятые.
– Они всегда такие? – иронично уточнил первый советник у Йена Виттерна, опуская факел к земле.
– Почти.
– И как вы с этим справляетесь? С их мнительностью?
А ведь магистр был с экспедицией на Проклятых островах, именно там он лишился лица. Так же, как и князь, пусть и при других обстоятельствах.
Как-то раз Тара назвала князя старым. «Ровесник милорда», – ответила на это жрица, имея в виду Йена Виттерна.
Я даже затрясла головой, пытаясь изгнать из головы эту мысль, пытаясь прекратить этот звон. Затрясла так, что едва не упала на пол от головокружения. Говорят, перед смертью перед глазами человека мелькает вся его жизнь. Врут, потому что перед моими мелькала какая-то чепуха, связанная то с магистром, то с князем. Даже из смерти у меня ничего путного не выходило.
«Я не такой затворник, каким меня мнят», – сказал князь в библиотеке.
В глазах снова потемнело. Но мысли-картинки продолжали мелькать, словно карты в руках у гадалки. Я вспомнила человека, что как-то летел вместе со мной на дирижабле. Высокий мужчина, прятавший лицо в шарфе, я то и дело ловила на себе его взгляды, но списала это на то, что кроме нас на судне больше никого не было. А сколько еще таких незнакомцев я встречала и даже не удостаивала взгляда? Если так, то почему запомнила этого? Почему именно за него зацепился мой взгляд художника?
«Князь посещал Академикум и Льеж совсем недавно, на дни Рождающихся Дев. Это я знаю совершенно точно, так как сам организовывал работу охраны», – сказал как-то учитель.
Йен Виттерн и князь Аэры… Карты в колоде, которые сменяют друг друга.
– Девы, я никогда не видела их вместе, – произнесла я, встретилась с растерянным взглядом Мэри и тут же сама для себя добавила: – Это уж чересчур.
Да, это было слишком. Предположение, что Йен Виттерн и князь Аэры, лица которого уже десять лет никто никогда не видел, князь, который носил маску – один и тот же человек, отдавало безумием. Затворник прятал лицо, а магистр Виттерн выставлял увечье напоказ.
И все же было в этой мысли что-то, какое-то разумное зерно, которое все еще ускользало от меня. И вместе с тем, что-то не сходилось, но я пока не могла понять, что.
Скоро я просто упаду. Нужно подумать о чем-то хорошем, не хочу, чтобы мои последние мысли были о князе или милорде Виттерне. Лучше буду думать о Крисе, найду его взглядом и не отведу его до самого конца. Буду думать о любви.
Вот Цецилия тоже любила. И до сих пор любит, невзирая ни на что… Стоп. Если кто и может опознать князя, то это именно она. Я же опознала Криса. От влюбленных глаз не скрыться ни за маской, ни за личиной.
Я все же отвела взгляд от Криса и снова оглядела зал, невзирая на сгущающуюся перед глазами тьму. Степнячки нигде не было. Ее не было именно сейчас, когда она могла расставить все по своим местам. Впрочем, кажется, все это скоро перестанет меня волновать. Девы, как же хотелось закричать, заплакать, затопать ногами, а еще позвать Криса и еще раз ощутить прикосновение его сильных рук. А еще лучше все это разом.
Я закрыла глаза, зал исчез и тут же появился перед мысленным взором снова, но на этот раз на мраморе не было трещин и выбоин. На этот раз в нем стояли другие люди, другие маги, они словно чего-то ждали.
Вот и бред уже начался.
Мысли метались в голове, словно ночные мотыльки, а по позвоночнику полз холод. Пламя на ближайшем факеле качнулось, и я открыла глаза, но это была не магия, это Лиа качнула рукой и улыбнулась. Черноглазый Арирх не сводил взгляда с Йена Виттерна. С магистра почти все не сводили глаз. И только рыжеволосый демон уделял куда больше внимания мрамору колонн, чем происходящему.
– Крис, – позвала я и поразилась, насколько слабым был мой голос.
– Послушайте, молодой человек… – Йен Виттерн сделал шаг вперед.
– Стой на месте, кто бы ты ни был, – приказал Оуэн. И этот приказ очень не понравился учителю, он не привык, чтобы ему приказывали.
– Очнитесь, в вас говорит Запретный город.
– Способ проверить человека на принадлежность, как вы сами выразились, к вражеским силам за последние несколько часов совершенно не изменился, – раздался спокойный голос Мэрдока.
Я обернулась. Сокурсник вставал на ноги. Одни Девы знали, чего это ему стоило. Он старался не опираться на поврежденную ногу, но, увы, ему это не удалось. Мэрдок качнулся, словно опора мостков на реке, но выстоял. Всего на миг по лицу Хоторна пробежала судорога боли, а потом оно снова стало непроницаемым. Девы, спасать Аэру собрались несколько полумертвых учеников, два пришельца непонятно откуда и степная целительница. Самих бы кто спас.
– Прошу, милорд. – Он протянул Йену Виттерну нож из черного металла. Только мой несостоявшийся жених мог таким любезным тоном предложить человеку порезаться.
– Вы плохо выглядите, Хоторн, – мягко сказал учитель. Это собственно все, что он успел сказать, потому что в этот момент очнулся Альберт.