Мистер Миэр подхватил на руки лежащую на полу рыжую, передал ее наемнику, тот сразу отступил к двери. Битва действительно была проиграна, и не нужно быть стратегом, чтобы это понимать. И все же отец Гэли не ушел, он поднял клинок и сделал шаг к Крису. Но из-за колонн тут же вышли двое одержимых и очень красноречиво преградили ему дорогу.
Мэри всхлипнула, оторвала руки от светящегося пола.
– Нет!
– Можешь повторять это сколько вам угодно, моего решения это не изменит. Муньер умрет. Не хочешь поговорить об остальных? Нет? А я хочу. Они отправятся в тюрьму, в ссылку, замуж или на плаху.
– Я не выйду за вас замуж, предпочитаю плаху.
– Уверена? А что скажешь, если плаха будет ждать не тебя, а, скажем, графа Астера? Или твоего брата? Матушку? Кажется, ты уже давала богиням обещание выйти замуж за нелюбимого в обмен на жизни родных? Что ты так смотришь, словно у меня выросла вторая голова? Удивляешься осведомленности? Знаешь, это было так забавно, слушать все то, что ты рассказывала Йену Виттерну. Забавно и немного утомительно, какие только глупости не волнуют молодое поколение.
– Демоны ничем не лучше.
– Поясни.
– От вопроса закрытия Разлома мы перешли к обсуждению замужества.
– О последнем ты, Ивидель, знаешь чуть больше, чем о закрытия Разлома. Или думаешь, что знаешь, не так ли?
«Так, – хотелось ответить мне. – Именно так».
Мы ничего не знали о закрытии Разлома и о том, какой ритуал не завершили предки. Но кое-кто знал. Например, тот, в чьи черные глаза я сейчас смотрела. И тот, кто был пленником этой черноты. Вот если бы могли спросить…
Пораженная внезапной мыслью я вгляделась во тьму и заговорила, но не с демоном, а с тем, чье тело он надел. Когда Гэли закричала: «Мама», ее услышали. Возможно, есть шанс и у меня. У всех нас.
– Мы не знаем, но знаете вы. – Я оперлась о каменную голову змея. – Помогите нам, государь, – попросила я. – Помогите пока не поздно. – Я бросила взгляд на дыру в потолке, луны все еще были там. Пока были.
– Видит тьма, я пытался сохранить им жизнь. – Князь встал и схватил меня за плечо. – Никто не сможет сказать, что я немилостив.
«Он предусмотрителен и не более», – сказал как-то кузен о затворнике. И оказался прав.
– Арирх!
– Государь? – тут же откликнулся одержимый, у его ног неподвижно лежала жрица.
– Не разговаривай с этой тварью, Ивидель! – закричал Альберт.
Я повернула голову и увидела, что кузен и герцогиня тоже проиграли свой бой. Железнорукий лежал на полу, его держали сразу двое одержимых. А тот, что походил на писаря, прижимал к себе Дженнет, нарочито грубо прижимал, не давая вырваться, чему немало способствовал нож у ее бока.
– Я никуда не сбегу, – процедила герцогиня.
– Позвольте вам не поверить, – ответил одержимый в фуражке.
Демоны действительно перестали играть с нами. И пусть многие из них сбежали, осталось еще достаточно, чтобы научить уму разуму нескольких учеников.
– Чересчур правильного орла в каземат, железнорукого и волка убить, с остальными поступайте по своему усмотрению, – отдал приказ затворник.
– А леди Астер? – Арирх перевел взгляд на меня.
– А леди Астер отправится в мои покои. Завтра я торжественно «верну» ее родным и как ее спаситель попрошу руки.
– Позволено ли мне будет узнать о судьбе мисс Цецилии? – Еще один краткий взгляд, на этот раз на степнячку.
– А мисс Цецилию вышвырни вон, убей, возьми себе. Мне без разницы, лишь донеси до нее мысль, что она больше никогда не увидит своего Северина. – Имя правителя демон произнес с нескрываемой насмешкой. И пусть он говорил одержимому, но предназначались эти слова степнячке.
– Конечно, ты же нашел себе новую жертву, – проговорила целительница, когда Арирх шагнул к ней. – Пусть так, я уйду, но сперва… Северин, – позвала она, и государь едва заметно дернулся, – поцелуй меня на прощанье, – закончила женщина, шагнула к трону и повторила просьбу: – Один поцелуй. – А потом закрыла лицо руками.
Я едва слышно вскрикнула, потому что затворник с такой силой сжал мне предплечье, словно хотел сломать.
– Не в моих правилах отказывать в последнем желании, – проговорил затворник равнодушно. Цецилия опустила руки и сделала еще один шаг, оказываясь почти вплотную к нам. Ко мне. И пусть она смотрела только на князя и пусть в ее глазах смешивались отчаяние и надежда. Но руки… Ее ледяные пальцы коснулись моих. Я ощутила гладкость стеклянного пузырька и сжала ладонь.
– Осторожнее! – скорее по привычке, нежели по необходимости, выкрикнул Арирх. Уверена, он повторил это предупреждение мысленно, но ведь так трудно удержаться, будучи человеком. Люди были пленниками демонов, но и демоны были пленниками людей. – Она передала Астер какую-то склянку!
Князь дернул меня за руку и отшвырнул в сторону. Я едва смогла устоять на ногах. Арирх тут же бросился вперед. У меня был миг до того, как одержимый вывернул мне кисть и заставил разжать пальцы. Пузырек упал мужчине на ладонь.
– Что там? – спросил затворник.
– Какая-то гадость, – ответил Арирх, выдернув пробку и понюхав горлышко.
– Средство для чистки серебра, – честно ответила я.
– Неважно, – потеряв интерес к пузырьку, демон швырнул его в сторону. Раздался звон стекла, и светлая жидкость разлилась неподалеку от неподвижной руки Вьера.
– Хотела отравить меня? – деловито поинтересовался затворник без всякой злости, а скорее с каким-то одобрительным интересом.
Цецилия не ответила.
– Хорошая попытка. А все хорошее обычно принято вознаграждать. Ты просила поцелуй? – Князь схватил степнячку за руку и притянул к себе. – Что ж, ты его получишь.
Он обхватил затылок целительницы рукой и прижался к губам молодой женщины.
– Меня сейчас стошнит, – честно предупредил Альберт.
Это был нарочито грубый поцелуй, предназначенный причинить боль, нежели доставить удовольствие. И не только степнячке. По подбородку целительницы потекла темно-коричневая капля. Я даже подумала, что демон ее укусил, а потом…
Князь отпрянул.
– Что ты натворила?! – выкрикнул он, и коричневая жидкость окрасила его губы.
Я коснулась пузырьков на поясе. Их количество не изменилось. Изменилось наполнение, на том месте, где было прикреплено средство для чистки серебра, теперь находился другой пузырек. Когда Цецилия передала его, у меня был лишь миг, один удар сердца для того, чтобы поменять сосуды.
Когда надежды не осталось, она все-таки решилась…
Целительница успела набрать в рот вытяжку из коры лысого дерева…
Вложила мне в пальцы пустой пузырек…
А я спрятала его, не зная, что он пуст…
В тот момент я думала, что она передала мне яд в надежде, что демоны ничего не заметят. Тщетно, они всегда все замечали. Передала свое бремя. И теперь мне предстояло «отравить» князя. Сделать то, на что она не смогла решиться.
Я приняла ее дар. Успела поменять пузырьки, очень боясь, что в последний момент гладкое стекло выскользнет из пальцев. Не выскользнуло…
Но я недооценила Цецилию. И князь недооценил. Она все же решилась отравить своего Северина. Набрала яд в рот и поцеловала князя, отравив их обоих.
Поступок на грани фола.
Затворник сделал шаг назад, его глаза налились тьмой Разлома, а потом она выплеснулась на мрамор. Тьма демона поползла по полу, на миг замерла на краю трещины, словно раздумывая, а потом втянулась в ломаную черную линию. Еще один демон ушел.
Князь упал на четвереньки и замотал головой, словно никак не мог проснуться, стряхнуть с себя остатки кошмара. Цецилия пошатнулась и медленно осела на пол, словно это ее не держали ноги, а не меня.
Похожий на писаря демон вдруг опустил нож, который прижимал к боку Дженнет. А потом и вовсе отступил. Герцогиня тут же бросилась к Альберту, расталкивая удерживающих его демонов, но те смотрели только на князя и даже не отреагировали на ее удары.
Дрожа всем телом, государь поднял голову, его глаза были светлыми, почти прозрачными и в этой прозрачности без труда читались боль и растерянность – обычные человеческие эмоции.
– Убирайтесь! – прохрипел князь. Теперь уже настоящий князь. Он протянул дрожащую руку Цецилии. Степнячка схватила его ладонь и вдруг разрыдалась. – Я сказал, убирайтесь! – повторил свой приказ государь, словно еще сохранил право приказывать демонам, и в устремленном на Арирха взгляде я видела отражение этой уверенности. – Или отправитесь обратно в Разлом.
Одержимые смотрели на затворника, и на какой-то миг мне даже показалось, что они сейчас склонят головы и тихо произнесут: «Как скажете, государь». Привычки трудно изжить. Но они все же смогли сдержаться.
– Убирайтесь, или я скажу Муньеру, что именно он может сделать с вами. В отличие от него я знаю предел его силы. Уверен, он не откажется его проверить.
Демонов все еще было больше, они все еще могли победить, но почему-то колебались. Арирх отступил первым, развернулся и направился к высоким дверям. Его шаги были отчетливо слышны в установившейся в зале тишине, а фигура в черном плаще отчетливо видна на фоне светящегося мрамора. Стоило хлопнуть высоким дверям, как остальные одержимые сорвались с места. Оружие исчезало, факелы падали один за другим. Крис выпрямился, когда лезвие исчезло от его горла. Барон Эсток исчез еще раньше.
– Интересное решение, – произнес, поднимаясь с пола, Альберт. – И как мы сами до него не додумались. – А потом неуверенно добавил: – Государь?
– Приказывайте! – Мэрдок стоял, чуть покачиваясь, но все же стоял.
Цецилия продолжала плакать, продолжала смотреть только на своего Северина.
– Я еще не потерял это право? – утонил князь. Покачал головой и добавил ставшее уже привычным, даже скорее привычно-безнадежным: – Надо закрыть Разлом.
– Я слышала это столько раз, – прошептала Мэри. – Уже и не верю, что это возможно. Государь, – позвала она и протянула мужчине противоядие, – вам нужно. Вам и ей. – Она посмотрела на плачущую Цецилию.