Однако Ию ещё никто не пытался изнасиловать, но, главное, там дома Платина чувствовала хоть какую-то защиту общества и государства. Здесь же она предоставлена сама себе.
«Ну вот и сбылась мечта идиотки, — внезапно подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Только успела сбежать, как в первую же ночь едва не разложили. И как тебе такая свобода?»
Девушка вспомнила, как испуганно отпрыгнул Зенчи, как смешно грохнулся, уронив что-то на себя, и криво усмехнулась: «Да не так уж и плохо. Если со мной могут сделать что угодно, так и мне нечего терять!»
Машинально расправив постеленное одеяло, она попыталась устроиться на ящике с максимальными удобствами, тем более что добросердечный слуга позаботился даже о подушке, приспособив вместо неё моток толстой верёвки.
Однако сон не шёл. Переполненный адреналином организм категорически не хотел успокаиваться. В голове вертелся сонм разного рода мыслей, а в душе поселилась горечь. Несмотря на то, что она готовила себя к разного рода неприятностям, наглая развязность Зенчи сильно огорчила Ию. Как-то она успела отвыкнуть от этого.
«Сама-то тоже хороша, — внезапно подумала Платина. — Мало того, что сбежала от любовника, села на одну лошадь с чужим мужиком и собралась путешествовать с ними, так ещё и постороннему простолюдину руку подала. Порядочные девушки из любого сословия так не поступают. Даже случайное прикосновение к незнакомому мужчине уже считается нарушением правил приличия, а тут такая развратная особа. Вот Зенчи и подумал о твоей общедоступности. Тут же вспыхнула страсть в груди. Хорошо ещё, что как вспыхнула, так и потухла».
Не удержавшись, Ия тихонько хихикнула, дав себе слово побыстрее обзавестись более приличным оружием.
Пытаясь уснуть, приёмная дочь бывшего начальника уезда повернулась на бок. Она уже давно поняла, что Накадзимо со спутниками разыскивают артефакты какой-то невообразимо древней, загадочной цивилизации. О них и им подобных рассказывал Рокеро Нобуро в пещере под монастырём «Добродетельного послушания», где она впервые воочию увидела материальные следы исчезнувшей эпохи. Даже с точки зрения человека двадцать первого века её родного мира то гранитное кольцо или горловина громадной трубы смотрелось более чем значительно.
Помнится, младший брат бывшего губернатора утверждал, что предметы, оставшиеся с тех времён, пользуются популярностью у богатых коллекционеров и стоят немалых денег. А на карте, что хранил у себя покойный господин Самадзо, обозначены места, где можно отыскать подобного рода диковины. Неудивительно, что она имеет такую ценность для людей, посвятивших жизнь поискам вещественных остатков давно почившего мира.
Размышляя на эту тему, Платина наконец-то заснула, проснувшись от рези в мочевом пузыре. Сев и свесив ноги с сундука, она посмотрела на единственное узенькое окошечко в стене. Судя по тому, что оно едва различалось на фоне окружающего мрака, до рассвета ещё далеко.
Доски пола негромко скрипнули, заставив Ию поморщиться. Тем не менее она быстро дошла до выхода и, отодвинув занавес, выглянула наружу.
Небо на востоке лишь слегка заалело. В костре тлели две толстые головешки, а вокруг спали люди, завернувшись в толстые одеяла. Причём с первого взгляда трудно определить: кто тут дворянин, а кто простолюдин.
Беглая преступница почему-то подумала, что им не впервой ночевать вот так: на голой земле у полупотухшего костра.
Осторожно спустившись с передней площадки, она поспешила к кустам, стараясь двигаться как можно тише.
Но когда вернулась, «наткнулась» на настороженный взгляд.
— Куда вы ходили?
— По нужде, господин Накадзимо, — с иронией пояснила приёмная дочь бывшего начальника уезда, заверив: — Больше я пока бежать никуда не собираюсь.
Хмыкнув, собеседник глянул на светлеющее небо и вдруг потянулся, широко зевая.
«Надо же! — мысленно отметила Платина. — Какие хорошие зубы. Ими только стальную проволоку перекусывать».
Как она успела заметить, аборигены редко могли похвастаться здоровьем ротовой полости. Даже богачи щеголяли щербатыми улыбкам и несвежим дыханием. Не помогали ни регулярная чистка порошком из толчёного мела и лекарственных трав, ни жевание сушёной гвоздики.
Потеряв к девушке всякий интерес, Накадзимо громко скомандовал:
— Поднимайтесь! Выезжаем рано. До вечера надо добраться до Канори!
Ответом на его призыв стало недовольное кряхтение и ворчание спутников.
Понимая, что поспать больше не удастся, Ия забралась на переднюю площадку и, свесив ноги, принялась наблюдать за происходящим.
Для начала вся странная компания без разделения на сословия потянулась в кусты. Потом Зенчи взялся собирать одеяла, а Кен отправился за хворостом.
— Вы бы, барышня, не мешались, — бросив на неё неприязненный взгляд, проворчал слуга, одной рукой пытаясь вытащить короткую лестницу.
Встав на ноги, девушка предложила:
— Давай помогу.
И, не дожидаясь ответа, взяла у простолюдина сложенные одеяла.
— Спасибо, госпожа, — проворчал тот.
Когда слуга взошёл на переднюю площадку, Платина вернула ему поклажу, а сама встала поодаль, вспомнив, что на сундуке, где она спала, остался узелок с её вещами.
Но, несмотря на необычность раскраски, котомка Зенчи не заинтересовала. Он сложил одеяла в корзину, предварительно достав оттуда какой-то свёрток. Разглядев блеск шёлка, Ия поняла, что это верхняя одежда дворян. Тут же на укреплённых в стенке колышках висели три круглые широкополые шляпы. Их слуга тоже забрал с собой.
Сообразив, что Накадзимо и его благородным приятелям надо переодеться, девушка не стала их смущать, скрывшись в фургоне.
Минут через десять Зенчи вернулся с новыми свёртками, спрятав их в ту же корзину. Платина поняла, что это те костюмы, в которых её спутники щеголяли сегодня ночью.
Завтракали холодным варёным рисом, сдобренным острым соусом и кусочками жёсткого, как подошва, вяленого мяса.
— Пока не проедем деревню, вам, госпожа, придётся посидеть в повозке, — отставляя в сторону опустевшую миску, объявил предводитель. — Нельзя, чтобы вас видели в мужской одежде, а другой пока нет.
— Хорошо, господин Накадзимо, — прожевав, кивнула Ия, осторожно предложив: — Но, может, всё-таки заранее договоримся, что отвечать, если меня вдруг случайно заметят и начнут спрашивать?
— Нет, — почти не задумываясь, покачал головой собеседник. — Я ещё не решил, как вас представить. Сидите в повозке и не высовывайтесь. Если приспичит по нужде — терпите, пока не выедем из деревни. Задерживаться там мы не будем. Купим еды, и всё.
После столь решительного отказа девушке оставалось только тяжело вздохнуть, пробормотав:
— Хорошо, господин Накадзимо.
— А вы, барышня, заранее в кусты сбегайте, про запас, — хохотнул Зенчи, но тут же стушевался под тяжёлым взглядом предводителя.
Тем не менее Платина всё же воспользовалась советом наглеца и сходила в заросли. Жаль только безрезультатно.
Вернувшись, обратила внимание на то, что дворяне сами седлают своих коней, а простолюдины запрягают в фургон мула.
Имея некоторый опыт, приёмная дочь бывшего начальника уезда не испытывала никаких иллюзий по поводу предстоящего путешествия.
В виду отсутствия каких-либо рессор, повозка чутко отзывалась на каждую неровность или камешек, попадавший под её высокие колёса.
Поначалу Ия пыталась не замечать постоянного дребезжания и подпрыгивания, но постепенно это начало раздражать. Даже зад заболел, несмотря на то что девушка старалась регулярно менять положение тела.
Жаль только, что загромождавшие почти всё внутреннее пространство ящики, корзины и мешки оставляли слишком мало места для движения. Фактически Платина могла перемещаться только в границах сундука.
Она то сидела, то лежала на спине или на боку, то пробовала исполнять гимнастические упражнения, хотя в постоянно трясшемся фургоне это получалось плохо.
Поднимавшееся солнце всё сильнее нагревало крышу, от чего внутри фургона становилось жарко и душно.
Чувствуя, как покрывается противным липким потом, Ия улеглась на сундуке, положила под голову знакомый моток верёвки и, закрыв глаза, попыталась расслабиться.
Ехавшие на передней площадке слуги тоже сначала оживлённо переговаривались. Большую часть их беседы занимали воспоминания о попойках и посещении публичных домов.
Слушая особенно цветистые выражения, вроде «могучего нефритового жезла» или «ароматной пещеры», девушка досадливо качала головой, гадая: им действительно больше не о чем поговорить, или они нарочно хотят её смутить? Вот дурни!
Очевидно, подобные мысли пришли не только в её голову.
— Заткнись, Зенчи! — оборвал болтливого слугу Накадзимо. — От твоих непристойностей даже я вот-вот покраснею.
— Слушаюсь, господин, — с явной неохотой отозвался простолюдин.
Воспользовавшись его молчанием, Кен заговорил о своих дальних родственниках, собиравшихся переселиться на Пустые земли.
Приятель поддержал тему, приглушённым голосом посетовав на огромное число призраков, должно быть, наводнивших места, где население вымерло от петсоры.
Подобные страшилки беглая преступница слышала уже неоднократно, поэтому без труда пропускала беседу простолюдинов мимо ушей.
Постепенно полуденная жара сморила и их, заставив замолчать.
Несколько раз навстречу попадались крестьянские телеги, и тогда кто-нибудь из слуг громко и сварливо требовал уступить дорогу. Встретилась им и повозка какого-то важного типа, поскольку уже Накадзимо велел Кену посторониться.
Платина захотела пить, и мочевой пузырь тоже начал давать о себе знать.
«Ну когда же мы дотащимся до этой долбаной деревни?» — с тоской думала она, свернувшись калачиком и положив сложенные ладошки под голову.
И тут откуда-то донёсся задорный петушиный крик.
«Ну наконец-то!» — одними губами пробормотала Ия.
Палитра звуков становилась всё ярче. Вот их фургон нагнал группу носильщиков, и Зенчи обменялся с ними парой фраз.