Женщина закатила глаза и покачала головой, видимо, вспоминая что-то грандиозное.
— Тогда у господина Сапуко и в самом деле была серьёзная причина поскорее избавиться от тебя, — согласилась Платина. — Кому же приятно каждый день видеть свидетеля своего дурного поступка.
— Вы хоть и молоды, госпожа, — уважительно покачала головой служанка. — А уже такая умная. Всё сразу поняли.
— Какая уж там умная, — поморщилась хозяйка, невольно вспоминая ту череду глупостей, что недавно сотворила и, встав из-за стола, распорядилась: — Уберёшь посуду и отдыхай.
— Спасибо, госпожа, — поклонилась Ишиша.
Вечером она попросила разрешения снять повязку. Однако, несмотря на то, что женщина выглядела гораздо лучше, Ия настояла на том, чтобы подождать до завтра.
Утром, принеся в спальню девушки тазик и кувшин для умывания, служанка повторила свою просьбу.
Широко зевая, хозяйка недовольно проворчала:
— Сейчас оденусь и посмотрю, что там у тебя.
— Спасибо, госпожа, — откланявшись, женщина плотно закрыла за собой дверь.
Платина опасалась, что бинты присохли к ране, и если их отрывать, может вновь возникнуть кровотечение. На всякий случай припасла тёплую кипячёную воду, чтобы попробовать размягчить корку. Средство так себе, но ничего другого под рукой нет, а идти к лекарю с такой ерундой не хотелось. Да и денег жалко. Вот только к немалому удивлению Ии, бинт легко отстал от раны, уже успевшей затянуться тоненькой плёночкой.
Но, несмотря на явные признаки заживления, она вновь забинтовала голову служанки. Та пыталась протестовать, однако хозяйка осталась неумолима.
— Как же я такая из дома выйду? — расплакавшись, выдала Ишиша последний аргумент.
— Незачем тебе сегодня из дома выходить, — безапелляционно заявила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Колодец во дворе, а на рынок я сама сбегаю. И не спорь!
— Слушаюсь, госпожа, — вытирая мокрые щёки, пролепетала собеседница.
Она с малых лет привыкла подчиняться дворянам, и у неё даже в мыслях не возникло послать подальше наглую соплячку и поступить по-своему.
Сегодня девушка уже не стала вешать на ворота замок, но за весь день их так никто и не побеспокоил.
А завтра Ишиша уже сама отправилась на базар, старательно прикрыв волосами выстриженный участок кожи на голове. Вот только всё оказалось напрасно. По словам женщины, все попадавшиеся на пути знакомые первым делом сочувствовали и спрашивали о здоровье. Выяснилось, что по городу стремительно разошёлся слух о нападении грабителей на бывший дом господина Мусимуро, где сейчас проживает одинокая вдова. А вот дальше версии разнились. Одни утверждали, что несчастную женщину спасли, услышав её крики, соседи. Другие настаивали на том, что злодеи сами ушли, испугавшись то ли призраков, то ли ещё чего.
Ишише пришлось неоднократно рассказывать о событиях той страшной ночи. Но вряд ли она могла кого-то убедить.
«Значит, господин Асано тоже слышал всю эту чушь», — озабоченно думала Платина, перерисовывая очередную игру.
Словно отвечая на её мысли, раздался энергичный стук в ворота.
— Вот же-ж! — смазав от неожиданности линию, тихо выругалась пришелица из иного мира, громко добавив: — Кого там принесло?
Метнувшись к окну, отодвинула занавеску, увидев пересекавшую двор служанку. Торопливо бросилась обратно с столу, быстро сложила листы, сбегала в спальню и сунула их под кровать. Туда же отправилась мужская куртка, оберегавшая платье от пятен туши. Положила на стол книгу отшельника с горы Ганьшань и едва успела взять в руки кисть, как в дверь постучали.
— Госпожа, к вам господин Мадуцо!
— Прошу вас, заходите, господин Мадуцо! — пригласила его Ия, мысленно похвалив себя за предусмотрительность.
Выйдя из-за стола, она приветствовала гостя церемонным поклоном. Перед тем как ответить, тот обвёл комнату недобрым, пристальным взглядом.
— Здравствуйте, госпожа Харуко. Вижу, вы так и не купили себе ещё один табурет.
— Увы, господин Мадуцо, — с деланным сожалением развела руками девушка, не собираясь вести его в спальню, где и стояла вторая табуретка. — Всё никак не закончу переписывать ту книгу, что вы мне передали. Я очень стараюсь, а вы же понимаете, что хорошо быстро не бывает.
— Я не за этим пришёл, — насторожил её секретарь опального учёного.
Пряча беспокойство, она радушно предложила:
— Может, выпьете чаю?
— Нет! — решительно отказавшись, мужчина грозно свёл брови к переносице. — Почему о том, что вас ограбили и чуть не убили, наш господин узнаёт от других людей? Где ваше уважение к его возрасту и положению? Вы хоть представляете, как неудобно он себя чувствовал, когда господин Гиедо сказал, что стражники схватили негодяя, напавшего на дом женщины, назвавшей его своим покровителем?!
Ожидавшая чего-то подобного пусть и не в столь резкой форме, Платина всплеснула руками, ударив себя по щеке.
— Какой ужас! Я об этом совсем не подумала! О Вечное небо, как же я виновата!
Поскольку пощёчины прозвучали довольно громко, и переживала она вполне искренне, суровое лицо гостя чуть смягчилось.
— Как вы могли скрывать такое от нашего господина?!
— Да я просто не хотела его беспокоить! — в сердцах вскричала Ия. — Думала, раз всё обошлось, зачем тревожить уважаемого, занятого человека?
— Господин Асано согласился на просьбу вашего брата и стал вашим опекуном, — наставительно произнёс мужчина. — Значит, вы должны ставить его в известность о… таких происшествиях!
— Я поняла свою ошибку, господин Мадуцо, — церемонно поклонилась девушка. — И прошу вас передать благородному господину Асано, что, если со мной ещё что-нибудь случится, он узнает об этом первым.
— Сами ему об этом скажете, — сварливо проворчал секретарь опального учёного. — Господин желает вас видеть. Он хотел послать слугу. Но я сам вызвался сходить за вами.
— Зачем же так утруждать себя, господин Мадуцо, — смутилась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Вы заставляете меня чувствовать себя неудобно.
— Мне совсем нетрудно, госпожа Харуко, — возразил собеседник, и в тот же миг глаза его, словно бы подёрнулись масляной поволокой, а голос стал до противного вкрадчивым, даже мурлыкающим: — С первой нашей встречи я поражён вашей красотой, и видеть вас для меня истинное наслаждение.
Никак не ожидавшая ничего подобного, Платина даже растерялась от столь откровенных намёков: «Он что же, решил переспать со мной? Думает, раз одинокая вдова, так тут же и отдастся ему прямо здесь и сейчас?! А вот тебе национальная народная изба по всей морде!»
— Тогда мне жаль, что мы с вами вообще встретились, господин Мадуцо! — медленно отчеканила Ия сквозь стиснутые зубы. — И нам лучше видеться как можно реже!
— Не стоит вот так сразу отвергать мои чувства, госпожа Харуко, — покачал головой гость, шагнув к ней. — Я умею быть благодарным, и вы сможете жить по-человечески.
— Чувства бывают разные, господин Мадуцо, — отступая, холодно заметила девушка. — Если они глубокие и серьёзные, то дождитесь моего брата и договаривайтесь с ним о свадьбе. А если ваши чувства сиюминутны и ветрены, то вам лучше развлечься на улице Тучки и дождя. Я же не могу позволить себе внебрачных отношений. Это будет безнравственно и разочарует моего благородного покровителя. Прошу понять меня правильно и поступить так, как подобает образованному дворянину.
Секретарь опального учёного недовольно засопел, а Платина решала, в какую сторону броситься, чтобы увернуться от его рук?
— Из-за своей холодности ко мне, вы быстрее потеряете расположение господина Асано, — откровенно пригрозил мужчина, не делая, однако, больше попыток приблизиться.
— Господин Асано мудр и проницателен, — с уверенностью, которую вовсе не испытывала, заявила Ия. — Он во всём разберётся.
— Посмотрим, госпожа Харуко, — криво усмехнулся гость. — Но, если вдруг передумаете, я готов вернуться к этому разговору. А пока собирайтесь и не заставляйте вас ждать!
С этими словами он коротко поклонился и вышел, демонстративно хлопнув дверью.
Шумно выдохнув, девушка опёрлась руками о стол, переживая очередную свалившуюся ей на голову напасть. На сей раз игрок явно закусил удила, ибо две столь серьёзные неприятности подряд — слишком много даже для него с его подлянками.
Вряд ли господин Мадуцо успокоится и продолжит её домогаться, скорее всего, оклеветав в глазах высоконравственного и добродетельного господина Нависамо Асано. И самое паршивое в том, что она ничего не сможет этому противопоставить.
Не стоит даже гадать, кому поверит опальный учёный: какой-то «мутной» вдове, нарушившей правила приличия и отказавшейся безропотно сдохнуть в семье родичей покойного мужа, или благородному дворянину, с кем знаком уже не один десяток лет.
— Вот же-ж! — не сдержавшись, выругалась Платина по-русски, чувствуя, как на глазах закипают слёзы обиды и ярости.
«Только бы не разреветься! — уговаривала она себя, глядя в маленькое металлическое зеркало. — Пойду по городу с опухшей рожей, разговоров не оберёшься, а обо мне и так уже чего только не болтают. Нет уж, вот вернусь и поплачу».
Прерывисто вздохнув, Ия поправила причёску, набросила на плечи накидку и вышла на веранду. Стоя посередине переднего двора, незваный гость что-то выговаривал склонившейся в почтительном поклоне служанке.
— Ишиша! — окликнула её хозяйка. — Я ухожу к господину Асано.
— Да, госпожа, — кивнула простолюдинка и пошла за дворянами к воротам.
Всю дорогу до усадьбы опального учёного его секретарь шагал впереди, храня суровое молчание, возможно, пытаясь столь нехитрым способом давить на нервы своей спутницы. Но та даже обрадовалась, лихорадочно размышляя над тем, как сгладить тот негатив о ней, что господин Мадуцо станет «лить в уши» своему шефу?
Войдя на вымощенный каменными плитами двор, мужчина надменно бросил:
— Ждите. Я доложу.
Когда он скрылся в главном зале, девушка медленно подошла к росшей в углу развесистой сливе. Торопливо проходившая мимо знакомая служанка поклонилась на ходу. Платина ответила коротким кивком.