Когда она добралась до усадьбы опального учёного, дождь полностью прекратился, и, постучав в ворота, Ия сложила больше ненужный бамбуковый зонтик.
Увидев её, слуга, почтительно поклонившись, отступил в сторону, даже не спросив, к кому и зачем она пришла?
Но перед приёмной дочерью бывшего начальника уезда во весь рост встала непростая дилемма: сразу отправиться на поиски противного Мадуцо или всё же предварительно доложиться покровителю, выразив ему своё почтение? Рассудив, что, с точки зрения местного менталитета, лучше, если тебя упрекнут за назойливость, чем за непочтительность, решительно направилась к главному залу.
Раздевшись на веранде под крышей, девушка осторожно постучала.
— Кто там? — донёсся раздражённый голос хозяина дома.
— Госпожа Эйко Харуко, — объяснила Платина. — Вы позволили мне сегодня прийти.
— Ну да, — после короткого молчания отозвался старик. — Заходите.
Войдя, гостья церемонно поклонилась, успев заметить, что опальный учёный что-то пишет за столом, а рядом застыл в привычном полупоклоне верный секретарь.
«Он что, никогда отсюда не выходит? — мельком удивилась Ия. — Как ни зайду — всегда тут торчит».
— Я позволил вам посмотреть книгу в библиотеке, — недовольно проворчал хозяин дома. — Зачем же ещё вы меня беспокоите?
На этот вопрос гостья быстро нашла что ответить:
— Я не посмела зайти туда без господина Мадуцо, и мне хотелось ещё раз выказать вам своё почтение и благодарность.
— Хорошо, — чуть более благосклонно проворчал опальный учёный, бросив короткий взгляд на девушку. — Подождите, сейчас он вас проводит.
Платина почему-то думала, что и молодой господин Асано также захочет вместе с ней посмотреть на заморский фолиант, однако молодого человека нигде не было видно. Может, придёт прямо в библиотеку?
Положив кисточку на специальную подставку из зелёного полированного камня, хозяин дома откинулся на низкую спинку кресла и распорядился:
— Перепишите и отправьте в столицу, в Гайхего, а также господам Вобатомо и Носимуро.
— Слушаюсь, господин, — поклонился Мадуцо.
— И проводите госпожу Харуко в библиотеку. Пусть посмотрит Санедорис Магнику.
— Ту заморскую книгу? — уточнил секретарь.
— Да, — подтвердил опальный учёный. — Ступайте.
А когда тот почти дошёл до двери, добавил вдогонку:
— И не забудьте заплатить госпоже за переписанную книгу.
Вздрогнув, словно от удара, Мадуцо развернулся и поклонился.
— Непременно, господин.
— До свидания, господин Асано, — церемонно поклонившись, Ия тоже направилась к выходу, как и положено по местным правилам вежливости, пропустив мужчину вперёд.
— Интересные у вас были знакомые, госпожа Харуко, — ехидно усмехнулся провожатый, когда они шли по всё ещё мокрым плитам двора.
— А вот мне, господин Мадуцо, интересно, зачем вы распускаете обо мне эти мерзкие слухи? — вопросом на вопрос ответила девушка.
— Какие слухи? — удивление в его голосе прозвучало настолько фальшиво, что исчезли последние сомнения в авторстве клеветнических сенсаций. — Я не понимаю, о чём вы? Если люди вдруг стали говорить о вас плохо, то я не имею к этому никакого отношения. Но я…
Остановившись у двери библиотеки, где красовался массивный замок, он нагло усмехнулся:
— … могу помочь вам восстановить доброе имя. Если, конечно, вы перестанете относиться ко мне свысока.
— А не боитесь, что люди узнают, как вы пристаёте к бедной вдове? — спросила Платина, оглядываясь в поисках сына опального учёного. Но, как всегда, когда кто-то нужен, его нигде не найдёшь. Мелькнула даже мысль отказаться от просмотра заморского фолианта из-за опасения приставаний мерзкого секретаришки, но тут же сменилась злостью. Кстати вспомнился недавний разговор с Дого Асано. Неужели она настолько труслива, что лишит себя и этого удовольствия?
«Да пошёл ты, казёл! — с яростью подумала пришелица из иного мира. — Руки распустит — грохну тем, что под руку попадётся, всю рожу расцарапаю и яйца отшибу!»
— Кто же вам поверит? — рассмеялся собеседник, доставая из рукава ключ. — Если я скажу, что развратная женщина клевещет на меня за то, что я отверг её постыдные ухаживания?
— Это как сказать, господин Мадуцо, — покачала головой беглая преступница. — Если мне не оставят выбора — я могу быть очень убедительной. Репутацию тяжело заработать, но легко потерять. И это касается не только женщин, но и мужчин.
— Лучше позаботьтесь о своей репутации, — пригрозил секретарь опального учёного. — Мне её уничтожить, как муху раздавить.
— Муху ещё поймать надо, — усмехнулась Ия. — А вам стоит подумать: кто из нас больше потеряет? Я, у кого нет ничего, кроме жизни, или вы, добродетельный муж, которого все уважают из-за его господина.
— Хотите попробовать? — усмехнулся собеседник.
— Не хочу, — покачала головой девушка. — Но, если придётся — не отступлю, так и знайте!
— Заходите, — пригласил мужчина, распахивая дверь.
— После вас, — чуть поклонилась Платина.
Пройдя вслед за секретарём мимо заставленных книгами стеллажей к всё также заваленному бумагами столу, Ия присела на освобождённый ещё молодым господином Асано табурет и вновь остро пожалела об его отсутствии, которое всё больше казалось ей подозрительным.
Приоткрыв окно у стола, провожатый достал из широкого рукава тощий кошелёк, покопался в нём и выложил на стол десять медных монет.
— Господин приказал с вами рассчитаться. Возьмите. Не знаю только, хватит ли этого на хорошую табуретку.
— Хватит, господин Мадуцо, — заверила его приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Даже ещё останется, чтобы купить для вас чаю.
— Такую дешёвку пейте сами! — брезгливо скривился собеседник.
— Нет, — покачала головой девушка. — Я сберегу его специально для вас.
— Тогда я не стану у вас пить чай, — хмыкнул секретарь опального учёного.
— Я буду только рада, — потупив взор, улыбнулась беглая преступница.
Покачав головой, мужчина прошёл куда-то вглубь помещения. Послышался негромкий лязг металла. Чуть слышно скрипнули петли. Скорее всего, секретарь открыл какой-то ящик или сундук.
Он появился, держа в руках большую, размером с солидный ноутбук, но гораздо более толстую книгу, завёрнутую в кусок дорогого алого шёлка.
— Это и есть Санедорис Вагникум! — торжественно объявил мужчина, опуская свою ношу на стол. — Трактат по лекарскому искусству, написанный учёными мужами из заморской Кадеми.
— Заморской… чего? — настороженно переспросила Ия.
— Кадеми, — чуть ли не по слогам повторил собеседник, глядя на неё с презрительным превосходством. — Это что-то вроде нашего Гайхего. Заморский посол говорил господину, что там собраны лучшие умы той страны.
— И это место называется Академия? — нервно сглотнув, решила окончательно развеять свои сомнения девушка, произнеся последнее слово по-русски.
— Ну, я так и сказал: Кадеми, — кивнул Мадуцо, разворачивая толстую, шуршащую ткань. — Они ещё называют себя Школой школ. Там, конечно, живут одни варвары, но книги у них почти ничем не хуже, чем у нас в Благословенной империи.
Под гладким шёлком оказалась обложка из странной тёмно-зелёной, с желтоватым отливом кожи, поверх которой красовался блестящий, явно серебряный знак причудливо изогнутой формы, показавшийся странно знакомым.
— Что это, господин Мадуцо? — спросила Платина, в волнении встав с табурета.
— Шкура водяного дракона, — охотно пояснил тот. — В Кадеми заворачивают в неё самые ценные книги. Она очень дорогая и прочная.
— Нет, нет, господин Мадуцо, — покачала головой Ия. — Я имела ввиду вот эту… непонятную загогулину.
— Ах, вот вы о чём, — усмехнулся мужчина. — Посол сказал, что — это главный символ Кадеми. Он стоит на всех написанных там книгах. Означает извилистость и непрерывность пути познания.
«Больше похож на скрипичный ключ», — отметила про себя девушка, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Она терпеливо дождалась, когда секретарь, обойдя стол, усядется напротив, и только после этого с нарастающим душевным трепетом открыла обложку.
Ворвавшийся в приоткрытое окно порыв ветра зашелестел разложенными бумагами. На миг показалось, что он принёс до боли знакомый аромат корицы, но Платина тут же забыла обо всём, увидев большого, тщательно прорисованного… двуглавого орла!
«Наш герб! — охнула Ия, до боли закусывая губу, чтобы не закричать. — Нет, не может быть! Откуда!? Да нет, не он. Но до чего же похож».
Облегчённо переведя дух, она заметила отсутствие корон. Вместо них над головами протянута лента к короткой надписью. Также отсутствовал щит с Георгием Победоносцем.
«Как на рублях, — неожиданно подумала пришелица из иного мира. — А нет, клювы маленькие, крылья по-другому раскинуты, и в лапах у него чего-то зажато. В одной, кажется, свиток, а в другой — короткая палочка. Наверное, там такой пишут?»
Тем не менее её всё сильнее разбирало любопытство, и она спросила, разворачивая книгу:
— Господин Мадуцо, почему здесь две головы?
Что-то усердно писавший напротив секретарь недовольно посмотрел на неё.
— Госпожа Харуко, если господин позволил вам посмотреть свою книгу, это не значит, что вы можете мне мешать.
— Это последний вопрос, господин Мадуцо! — задавив гордость, взмолилась девушка и даже прижала руки к груди. — Ну, пожалуйста!
Возведя очи горе, мужчина перевёл на неё полный презрения взгляд, но всё же снизошёл до объяснения:
— Это сокол — священная птица их бога мудрости. А две головы у неё, потому что истинный учёный должен обращать свой взор и в прошлое, и в будущее.
— А что значит эта надпись? — Платина ткнула пальцем в ленту. — Или вы не знаете? Господин Асано вам не говорил?
— Говорил, — буркнул собеседник, вновь склоняясь над исписанным листом. — Это девиз Кадеми. В знании сила.
— Что?! — встрепенулась Ия, не веря своим ушам.
— В знании сила! — рявкнул секретарь опального учёного. — Я занят!