— Его супруга госпожа Азумо Сабуро тоже, к сожалению, умерла, — огорошил собеседницу Хваро.
— И она заболела? — удивилась та. — Или её всё-таки казнили?
— Женщин из семей государственных преступников не казнят, — покачал головой хозяин замка. — Если только они сами не совершили измену. По приговору цензора госпожу Сабуро сделали государственной рабыней и оставили прислуживать в уездной управе. Благородная женщина не выдержала подобного унижения и повесилась.
— Какой ужас! — испуганно выдохнула девушка и, отстранившись, испуганно посмотрела на землевладельца.
То ли её взгляд ему не понравился, или у аристократа всё же сохранились остатки совести, только он смутился и, потупив взор, вытер платком перепачканные в целебной мази пальцы.
Пытаясь сохранить хладнокровие, беглая преступница отвернулась. Не то чтобы Платина сильно любила супругу приёмного отца, но смерть людей, которых она хорошо знала, болезненно царапнула сердце. Тем более, что их фактический убийца сидит рядом, и Ие скоро придётся заниматься с ним любовью.
Пришелица из иного мира внезапно почувствовала себя если не проституткой, то женщиной с очень сильно пониженной социальной ответственностью. На душе стало мерзко и гадостно. Стараясь избавиться от столь постыдного ощущения, она спросила:
— Что-нибудь известно о наложницах господина Сабуро? О его детях?
— Мне нечем порадовать вас, Ио-ли, — взгляд барона затуманился печалью. — Одна из наложниц сидит с сыном в тюрьме Хайдаро. По закону его тоже должны казнить.
— Но Чиэсо всего десять лет! — вскричала Платина. — Он же совсем ребёнок!
— Не имеет значения, Ио-ли, — скорбно вздохнул Хваро. — Он сын изменника и по закону должен быть казнён. По милости Сына неба преступникам моложе двенадцати лет дают яд. Младший сын вашего приёмного отца просто уснёт и не проснётся.
Девушка нервно сглотнула. Всё-таки одно дело — знать о жестокостях местной Фемиды и совсем другое — столкнуться с ней, пусть даже и опосредованно.
— Вторая наложница господина Сабуро и её дочь стали государственными рабынями, и их следы затерялись где-то в Хайдаро, — продолжил выдавать шокирующую информацию хозяин замка. — А старшая дочь вашего приёмного отца отправлена в публичный дом при казармах.
Платина вытерла внезапно вспотевший лоб, подумав: «Лучше бы я ничего не знала. Вот же-ж! Страшно-то как!»
— А о его старшем сыне, господине Горо Сабуро, что-нибудь известно? — торопливо спросила она.
— Его объявили в розыск, — ответил землевладелец. — Но, кажется, пока не нашли. Может, и не найдут. Только ему придётся всю жизнь прятаться.
«Как и мне, — пришла в голову Ии очевидная мысль. — Как и тебе, сука. Только это всё равно лучше, чем выпить яд или стать солдатской подстилкой».
— Да хранит его Вечное небо, — пробормотала она и задала новый вопрос: — А что с госпожой Амадо Сабуро? Её сняли с должности настоятельницы?
— Да, — подтвердил аристократ. — Говорят, она хочет уйти в горы и стать отшельницей. Надеюсь, у неё всё будет хорошо.
— Чего же тут хорошего? — горько усмехнулась Платина. — Всю семью перебили.
— Государственная измена — тяжкое преступление, Ио-ли, — наставительно произнёс барон. — И наказание за него очень суровое.
Приёмная дочь бывшего начальника уезда едва удержалась от горького смеха и, пытаясь скрыть свои истинные чувства, разлила по чашечкам кипяток.
— Есть новость ещё об одном вашем знакомом, Ио-ли, — сделав глоток свежезаваренного чая, причмокнул губами Хваро.
— О ком? — насторожилась собеседница.
— Господин Андо пропал, — сообщил хозяин замка. — И уже давно. Поговаривают, что его убили члены того самого тайного общества, в котором состоял ваш приёмный отец.
«Значит, Нобуро в ту ночь вернулся к ним в дом и вывез труп мерзавца», — предположила Платина и сочувственно покачала головой.
— Госпожа Андо, наверное, очень переживает.
— Ходят слухи, что её хватил удар, — сказал землевладелец. — И она больше не выходит из дома. Но я не знаю: правда ли это? И ещё, ваш дом, то есть дом господина Сабуро, обворовали.
— Вот как? — вскинула брови девушка. — И давно?
— В пятнадцатый день месяца Зайца, — секунду помедлив, ответил аристократ. — Или что-то около этого.
Он насмешливо усмехнулся.
— Наверное, чиновники из уездной канцелярии забрали себе всё самое ценное, а обвинили каких-то воров.
— Вот уж нисколько не удивлюсь, если всё так и было, — презрительно фыркнула девушка.
— Я выполнил и вторую вашу просьбу, Ио-ли, — барон широко улыбнулся, видимо, обрадовавшись тому, что собеседница пришла в своё обычное настроение.
Но та, всё ещё находясь под впечатлением страшных историй, сразу не поняла, что именно тот имеет в виду.
— Это какую?
— Неужели вы уже забыли о косметике? — хитро улыбнулся Хваро, доставая из корзины фарфоровую вазочку, прикрытую полукруглой крышечкой.
Приподняв её, хозяин замка продемонстрировал собеседнице пудреницу с матерчатым помпоном.
— Это лучшее, что есть в Хайдаро! — громко провозгласил он, выкладывая на стол мисочки с притираниями, коробочки с листочками разнообразных оттенков алого цвета. С их помощью местные красавицы красили губы.
Затем настал черёд пузырёчков, плотно закупоренных кожаными пробками.
— Здесь ароматные масла, — с довольным видом пояснил землевладелец. — Розовое, жасминное, лавандовое и ещё какое-то. Название я забыл, но пахнет очень приятно.
Не удержавшись, Платина вытащила затычку и, осторожно втянув носом воздух, уловила что-то экзотически-цитрусовое.
— Вот это благовония для жаровни, — аристократ с ловкостью профессионального продавца-консультанта парфюмерного бутика разложил перед ней несколько спиралек, напоминающих свёрнутые ароматические палочки для церемоний.
— Положите любую из них на угли, и в комнате весь день будет приятно пахнуть, — продолжал инструктировать барон. — А вот из этих травок вы сможете сами создавать благовония.
Он продемонстрировал большую, плоскую шкатулку с множеством отделений, заполненных измельчёнными лепестками, стебельками и какими-то непонятными комочками.
— И хранить их в этих мешочках.
Хваро подал ей несколько маленьких, расшитых цветами и бабочками кисетов или кошельков размером с ладонь.
— Спасибо, Тоишо-сей, — растерянно пробормотала беглая преступница, разглядывая разложенные по столу вещички, столь милые любому женскому сердцу. — Здесь так много всего, что я даже не знаю, что со всем этим делать?
— Пользуйтесь и радуйте меня своей красотой, — охотно подсказал хозяин замка, тут же заботливо поинтересовавшись: — Но, может, вы хотите ещё о чём-нибудь попросить?
На самом деле девушке сейчас больше всего хотелось, чтобы он/она оставил её в покое. Но поскольку землевладелец вряд ли исполнит подобное пожелание, приёмная дочь бывшего начальника уезда уже собралась ответить в том смысле, что «у неё уже всё есть», но в последний момент передумала, решив всё же воспользоваться любезностью аристократа.
— Я хотела бы иметь возможность купаться в озере.
Барон скривился, как от зубной боли, но, видимо, чувство вины за своё безобразное поведение сегодня утром пересилило, и он обречённо кивнул.
— Хорошо.
— А чтобы мне не переодеваться в лодке, прикажите построить маленький павильон, — выдала Платина только что пришедшую в голову идею. — На том месте, где господин Самадзо удил рыбу.
— Какой ещё павильон? — недовольно нахмурился Хваро.
— Я сейчас всё объясню, — заверила Ия, поднимаясь. — Только подождите немного.
Сходив в кабинет, она принесла тушечницу, кисть и листок бумаги.
— Вот посмотрите, — заговорила пришелица из иного мира. — Это совсем маленький домик, стены которого спускаются в воду примерно наполовину цуня. Я захожу туда, закрываю дверь на засов, переодеваюсь и выхожу под стеной прямо в озеро, так что меня никто не видит.
Хозяин замка живо заинтересовался её предложением, задал несколько уточняющих вопросов и согласился, что использование подобного павильона никак не нарушает правил приличия.
— Я сейчас же отдам распоряжение господину Каямо, — пообещал он, складывая листок с рисунком. — Завтра или послезавтра вы уже сможете искупаться.
— Благодарю, Тоишо-сей, — улыбаясь, собеседница встала и отвесила церемонный поклон.
— Только у меня тоже есть пожелание, — неожиданно заявил землевладелец не терпящим возражения тоном. — Отныне у вас будет другая служанка.
— Но я уже успела к ней привыкнуть, Тоишо-сей! — попыталась возразить девушка.
— Привыкните к другой, — отвёл взгляд аристократ. — Та слишком… молода.
Платина невольно закусила губу, чувствуя, как в душе вновь заворочалась вроде бы угомонившаяся злоба.
«Она что, на самом деле думает, будто я буду изменять ей с Охэку?! — с нарастающим раздражением думала Ия. — Или это так, на всякий случай? То есть эта лесбиянка избавится от любого человека, с кем я попытаюсь сблизиться? Ну и откуда тут взять верных людей?!»
— Как пожелаете, господин, — гася эмоции, пожала плечами приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Надеюсь, вы не накажете девочку только за то, что она не вовремя заболела?
— Конечно, не накажу! — заверил её барон. — Я даже дам ей денег на приданое. Но больше не желаю видеть эту простолюдинку рядом с вами!
— Воля ваша, Тоишо-сей, — чуть поклонилась Платина. — Вы здесь господин.
Подавшись вперёд, Хваро мягко взял её за руку.
— Я рад, что всё прояснилось, и мы можем забыть то досадное недоразумение.
«Вот же-ж! — мысленно огрызнулась пришелица из иного мира. — Избила меня, половину волос вырвала, а теперь «недоразумение»! Ну уж нет, казёл, не забуду!»
Ощутив жуткое желание высказать любовнице всё, что о ней думает, она заставила себя произнести совсем другие слова:
— Это всё из-за вашей мудрости и снисходительности, Тоишо-сей. Вы выслушали меня, во всём разобрались и узнали правду.