– Так вы решили сразиться с великаном?
– Ты же знаешь, какова Муг. Вечно норовит выхватить козырную карту из-под носа, тем более, когда ими так легко разбрасываются.
– А Гужубаю удалось вырваться? – поинтересовался Катай.
– Наместнику провинции Обезьяна? Да, он внизу. Его немного потрепали, но он поправится. – Сарана посмотрела на завязанную руку Рин. – Тигриная задница! И что там?
– Лучше не смотреть, – сказала Рин.
– Лекарь на борту есть? – спросил Катай. – У меня есть базовая подготовка, но понадобится горячая вода, бинты…
– Внизу. Я ее отведу.
Сарана обняла Рин за плечи и помогла ей пересечь палубу.
Напоследок Рин оглянулась через плечо на уменьшающиеся в размерах утесы. Казалось невероятным, что корабль не преследуют. Сейчас Вайшра наверняка уже узнал, что она сбежала. Из казарм выбегают солдаты. Будет странно, если весь город не поставят на уши. Гесперианцы будут прочесывать Арлонг, утесы и реку, пока снова не посадят ее под замок.
Но корабли «Красной джонки» были так хорошо видны в лунном свете. Они даже не прятались, не потушили фонари.
Она споткнулась о неровность на палубе.
– Ты как? – спросила Сарана.
– За нами вышлют погоню, – сказала Рин.
Все казалось нелепым и бессмысленным – ее побег, гибель Рамсы, встреча на реке. Гесперианцы будут здесь уже через час и возьмут их на абордаж. Какой смысл бежать?
– Ты недооцениваешь опиумную джонку, – сказала Сарана.
– Самая быстрая джонка не опередит гесперианский военный корабль.
– Наверное. Но мы выиграли немного времени. Когда командование двух армий не очень хорошо друг друга знает, всегда случаются недопонимания. Гесперианцы не в курсе, что это не республиканский корабль, а республиканцы не знают, дадут ли гесперианцы разрешение стрелять. Каждый считает, что проблемой займется кто-то другой.
Сарана собиралась воспользоваться неразберихой в командных структурах. Рин не знала, смеяться ей или плакать.
– Можно рассчитывать максимум на полчаса времени, сбежать так не удастся.
– Конечно. – Сарана показала на вторую джонку. – Потому-то и нужен второй корабль.
– Он служит приманкой?
– Именно так. Мы украли идею у Вайшры, – оживилась Сарана. – На втором корабле мы потушим все огни и приготовимся к бою. На нем вдвое больше пушек, чем на обычной джонке. Близко к нему не подобраться, его можно только взорвать.
Умно. Если гесперианцы не заметят вторую сбежавшую джонку, то решат, что Рин утонула.
– А как же команда? – спросила она. – Там же есть команда? Вы хотите пожертвовать Лилиями?
Улыбка словно приклеилась к лицу Сараны.
– Выше голову. Если повезет, они решат, что там была ты.
Лилия-врачевательница положила ладонь Рин на стол, осторожно разбинтовала и резко выдохнула, увидев повреждения.
– Тебе точно не нужно снотворное?
– Нет. – Рин отвернулась к стене. Смотреть на лицо врачевательницы было даже больнее, чем на раздробленные пальцы. – Просто делай свое дело.
– Если начнешь дергаться, придется тебя усыпить, – предупредила Лилия.
– Я не дернусь. – Рин стиснула зубы. – Просто засунь мне в рот кляп.
Врачевательница выглядела не старше Сараны, но действовала уверенно и умело, что немного успокоило Рин.
Поначалу Лилия обработала раны каким-то спиртовым раствором, жгло так сильно, что Рин прикусила ткань. Потом зашила те места, где кожа разорвалась до кости. От спирта рука болела уже так сильно, что новой боли Рин почти не почувствовала, но при виде иглы, методично впивающейся в кожу, ее затошнило и чуть не вырвало.
Наконец, врачевательница приготовилась вправлять кости.
– Тебе лучше за что-нибудь держаться.
Здоровой рукой Рин схватилась за край стула. И врачевательница без предупреждения надавила.
Глаза у Рин полезли из орбит. Ноги замолотили по воздуху. По щекам хлынули слезы.
– Ты молодец, – прошептала Лилия, забинтовывая руку. – Худшее позади.
Она зажала ладонь Рин между двумя дощечками и примотала их веревкой, чтобы обездвижить руку. Пальцы Рин застыли в одном положении.
– Посмотрим, как будет заживать, – сказала Лилия. – Извини, что выглядит так неуклюже. Могу соорудить что-нибудь полегче, но это займет несколько дней, а на корабле у меня нет всего необходимого.
Рин поднесла ладонь к глазам. Между дощечками торчали только кончики пальцев. Она попыталась ими пошевелить, но не могла понять, слушаются они или нет.
– Я могу вытащить кляп? – спросила врачевательница.
Рин кивнула.
Врачевательница вытащила кляп.
– Я смогу пользоваться рукой? – спросила Рин, когда обрела способность говорить.
– Трудно сказать, как она заживет. Пальцы по большей части целы, но в центре ладонь раздроблена. Если…
– Я потеряю руку? – прервала ее Рин.
– Вполне возможно. То есть нельзя точно предсказать…
– Я поняла. – Рин села, пытаясь не удариться в панику. – Ладно. Ничего… Ничего страшного.
– Если рука заживет, но ты так и не сможешь шевелить пальцами, стоит задуматься об ампутации. – Лилия пыталась говорить успокаивающим тоном, но от ее слов Рин хотелось закричать. – Все лучше, чем остаться с… э-э-э… омертвевшей плотью. Она сильнее подвержена заражению, а боли могут быть такими сильными, что ты предпочтешь остаться без руки.
Рин не знала, что на это ответить. Как смириться с тем, что она фактически останется однорукой и придется заново учиться держать меч, если она захочет сражаться?
Это невозможно. Просто не может с ней происходить.
– Дыши медленно, – велела врачевательница.
Рин поняла, что задыхается от приступа паники.
Лилия взяла ее за руку.
– Ты поправишься. Все не так плохо, как тебе кажется.
– Не так плохо? – повысила голос Рин.
– Большинство инвалидов со временем привыкают. И ты когда-нибудь…
– Я солдат! – выкрикнула Рин. – Как я теперь буду сражаться?
– Ты умеешь вызывать огонь. Зачем тебе меч?
– Я думала, что гесперианцы прибыли сюда только как военные союзники и торговые партнеры. Но договор с ними фактически превращает нас в колонию, – говорила Венка, когда Рин, вопреки протестам врачевательницы, вошла в капитанскую каюту. Венка подняла голову. – А ты почему не спишь?
– Не хотелось. О чем разговор?
– Врачевательница сказала, что лауданум будет действовать несколько часов, – сказал Катай.
– Я его не принимала. – Рин села рядом с Катаем. – Хватит с меня опиатов.
– Это точно. – Катай покосился на ее замотанную руку и сжал собственные пальцы.
Рин заметила, что его одежда намокла от пота, а в тех местах, куда впились ногти, на ладони остались отметины. Он каждую секунду чувствовал ее боль.
Рин откашлялась и сменила тему.
– Почему вы говорите о договоре?
– Таркет предъявил свои права на континент, – объяснил наместник провинции Обезьяна. Выглядел Гужубай ужасно. И ладони, и левая половина лица были заляпаны брызгами запекшейся крови, лицо осунулось, глаза запали. Он едва спасся. – Условия договора кошмарные. Гесперианцы получают права на торговлю, мы отказываемся от всех пошлин, но они свои сохраняют. А еще они получили право строить в Никане военные базы, в любом месте, где пожелают.
– Уверен, они получили разрешение присылать в Никан миссионеров, – предположил Катай.
– Да. А еще они хотели снова получить право торговать в империи опиумом.
– Уж в этом Вайшра точно отказал, – сказала Рин.
– Вайшра согласился со всеми их требованиями, – сказал Гужубай. – Даже не пытался противиться. Думаете, у него был выбор? Он больше не контролирует даже внутренние дела страны. Каждый его шаг должен получить одобрение от представителя Альянса.
– Значит, Никан обречен. – Катай взмахнул руками. – Мы все обречены.
– Зачем это Вайшре? – удивилась Рин. Это была какая-то бессмыслица. – Вайшра ненавидит делиться властью.
– Потому что он предпочитает быть марионеточным императором, чем потерять все. Потому что получит столько серебра, что может им захлебнуться. И потому что теперь у него достаточно военных ресурсов, чтобы захватить остальную империю. – Гужубай откинулся на спинку стула. – Вы слишком молоды, чтобы помнить дни совместной оккупации. Но сейчас ситуация становится очень похожа на ту, что была семьдесят лет назад.
– Мы будем рабами в собственной стране, – подытожил Катай.
– «Рабы» – это слишком сильно сказано, – сказал Гужубай. – Гесперианцы никого не заставляют работать, уж точно не на этом континенте. Они предпочитают полагаться на экономические стимулы. Божественный Создатель ценит рациональный и добровольный выбор, и все в таком духе.
– Дело дрянь, – буркнула Рин.
– Вайшра неизбежно отдал бы им бразды правления. Наместники-южане это предвидели. Мы пытались тебя предупредить. Но ты не послушала.
Рин неловко поерзала. Но тон Гужубая не был укоризненным, в нем звучала лишь покорность судьбе.
– Сейчас мы ничего не можем с этим поделать, – сказал он. – Сначала нужно вернуться на юг. Избавиться от Федерации. Чтобы наш народ снова мог спокойно жить у себя дома.
– А какой в этом смысл? – спросил Катай. – Вы же сельская житница империи. Сражаясь с Федерацией, вы только окажете Вайшре услугу. Рано или поздно он явится к вам.
– И мы ответим, – сказала Рин. – Если они хотят получить юг, им придется пролить за него кровь.
Гужубай мрачно улыбнулся.
– Звучит неплохо.
– Мы что, восстанем против Вайшры и Альянса? – Катай немного помолчал, а потом расхохотался, как безумный. – Вы же не всерьез.
– У нас нет другого выбора, – сказала Рин.
– Можно сбежать, – предложила Венка. – Поедем в Анхилуун, там Лилии нас спрячут. Заляжем на дно.
Гужубай покачал головой.
– В Республике нет такого человека, который не знал бы Рин. Муг на нашей стороне, но она не может заткнуть рот всему отребью Анхилууна. Вы не продержитесь там и месяца.
– Я не сбегу, – заявила Рин.
Она не собиралась позволить Вайшре загнать ее как собаку.